Крестьянские организации русского зарубежья / Куренышев А.А.

Понятие "зарубежные крестьянские организации", или "крестьянские организации русского зарубежья", является новым для историографии. Говорить о каких-либо работах, посвященных данной теме, можно только в более широком смысле, имея в виду освещение в историографии русской эмиграции того, что так или иначе связано с крестьянскими или близкими к ним организациями. Такие организации, как Административный центр (АЦ), Республиканско-демократическое объединение (РДО), включали в свой состав крестьянскую компоненту1. Считая крестьянство основной антибольшевистской силой, некоторые антикоммунистические движения, участвовавшие в гражданской войне, придерживались этого представления и в эмиграции и рассчитывали на возникновение
так называемых "беспартийных" или "внепартийных" организаций наподобие Крестьянских союзов, Союзов трудового крестьянства и т.п. Несколько подобных объединений претендовали на преемственность или родство с историческим ВКС. В отличие от своих предшественников с их ярко выраженной неонароднической и чаще всего социалистической идеологией, крестьянские союзы "новой формации" в центр своей практической и агитационной работы ставили признание за крестьянством права частной собственности на те земли, которые были получены в ходе революции. Уже врангелевская аграрная реформа, которую поддержал возникший в Крыму Всероссийский крестьянский союз, претендовавшая на некоторую генетическую связь со столыпинской аграрной реформой (главой правительства в Крыму был А. В. Кривошеин), предполагала передачу крестьянам в полную частную собственность, за выкуп, всей той земли, которая находилась в их фактическом распоряжении, причем уплатить большую часть выкупа брало на себя государство. Существенным отличием врангелевских аграрных преобразований было создание демократических крестьянских советов. Газета ВКС "Крестьянский путь", издававшаяся в Крыму, усиленно пропагандировала эти организации, равно как и саму земельную реформу2. Практически все антибольшевистские политические силы - от П. Н. Врангеля до Б. В. Савинкова и атамана Г. М. Семенова - связывали свои расчеты на успех с крестьянством, предполагая после свержения коммунистической диктатуры создать новую крестьянскую Россию, либо республику, либо монархию.
Как известно, в эмигрантской среде сложились две основные концепции борьбы с советской властью. Обе они строились на использовании крестьянства в качестве опоры, в нем видели будущий класс мелких земельных собственников. Первая, предполагавшая "революционный" активизм, исходила из того, что крестьянство, недовольное политикой большевиков, совместно с казачеством и с помощью извне, продолжит вооруженную борьбу. Этой программой руководствовался савинковский Народный союз защиты родины и свободы.
Другая линия, ярче всего представленная сменовеховцами, а также Е. Д. Кусковой, основные расчеты строила на внутреннем перерождении советского строя. Процесс этот должен был происходить под воздействием крестьянства и людей, связанных с ним и сельским хозяйством в целом. Эта концепция предполагала воздействие на систему изнутри и извне преимущественно мирными методами. Применяя тактику "обволакивания" власти, интеллектуального воздействия на коммунистическое руководство, ставилось целью добиться перехода к такой социально-экономической политике, которая способствовала бы усилению капиталистических элементов. Параллельно с этим, крестьянство, используя возможности советской демократии, должно было внедрять в деревенские организации (советы, кооперацию, кресткомы) преданных его интересам людей. Эта политика должна была дополняться финансово-экономическим давлением извне, иногда с добавлением "военной угрозы".
Усиление внимания к крестьянству в послевоенном мире, в целом, было фактом. Аграрные реформы, проведенные под влиянием российской революции во многих европейских странах (особенно в восточной части континента), резко усилили экономическое и политическое влияние крестьянства. Мощные крестьянские партии, постоянно находившиеся у власти, образовались в Чехословацкой республике, Болгарии, Польше, странах Балтии. В Эстонии и Латвии существовали русские крестьянские партии, тесно связанные с чисто эмигрантской Трудовой крестьянской партией, имевшей свой центр в Праге3. Поскольку на территории граничивших с Советским Союзом стран оказалось немало беженцев, среди которых имелось значительное количество крестьян и казаков, деление организаций на эмигрантские и местные имело довольно условный характер.
Исторически первой из эмигрантских организаций, связавших свои надежды с борьбой крестьянства против большевиков, был Народный союз защиты родины и свободы (НСЗРиС), возникший в 1918 г. по инициативе Савинкова и затем воссозданный им на территории Польши, населенной украинскими и белорусскими крестьянами. Там у Савинкова был и свой Крестьянский союз, и крестьянские газеты. Савинковцы установили связи с демократическими казачьими организациями. Свою деятельность по воссозданию конспиративной организации, предназначенной для борьбы с большевиками, Савинков прикрывал работой так называемого Русского политического комитета (РПК) и Русского эвакуационного комитета. Вершиной деятельности возрожденного НСЗРиС явилось проведение 13 - 16 июня 1921 г. антибольшевистского конгресса (съезда), организованного Савинковым, Д. В. Философовым и С. Рейли; в нем участвовали так называемые "зеленые", различные крестьянские антибольшевистские группы, военные представители из Франции, Англии, Бельгии, Италии и Америки. Маршала Ю. Пилсудского на конгрессе представлял его личный адъютант с 1918 г. полковник Б. Веньява-Длугошовский.
Призыв участников конгресса к безжалостному истреблению комиссаров и чекистов выглядел в 1921 г. несколько запоздалым. В то же время, вырабатывая свой план будущего устройства управления российским государством как федерацией республик и областей, подчиняющихся единой юрисдикции, конгресс отверг попытки реставрации царизма и одобрил сотрудничество со средним, еще якобы нейтральным звеном советской бюрократии. Савинков, таким образом, раньше П. Н. Милюкова и Кусковой разрабатывал планы взаимодействия с потенциальными союзниками внутри СССР - той частью советской партийно-государственной номенклатуры, которая в условиях нэпа, то есть реставрации капитализма, по мнению Савинкова, могла начать буржуазную эволюцию.
В начале 1921 г., перед заключением между Польшей и Советской Россией Рижского мирного договора, для разработки практических аспектов политики в связи с изменением ситуации в Центральной Европе после победы поляков, в Варшаву прибыли из Белграда Д. М. Одинец, В. В. Зеньковский, В. В. Ульяницкий, В. В. Португалов и А. Л. Бем, основавшие в Варшаве отделение Союза возрождения России. "Союз" финансировался главным образом иностранными разведками и, по существу, работал на них. 28 октября по требованию из Москвы польские власти выслали из пределов Польши ряд деятелей РПК - брата Б. В. Савинкова В. В. Савинкова, казачьего полковника М. Н. Гнилорыбова, А. А. Дикгофа-Деренталя, А. К. Рудина, Ульяницкого и А. Г. Мягкова. 30 октября в Чехословакию был выслан и Б. В. Савинков. Деятельность РПК в Польше фактически прекратилась. Однако там продолжала выходить газета НСЗРиС "За свободу"; в Польше оставались и заместитель Савинкова Философов, Португалов и ряд других членов организации. Тайные организации Союза появились в Белоруссии и в России.
Савинков вынужден был вернуться в Париж. Здесь он безуспешно пытался получить средства на продолжение борьбы у Б. Муссолини, У. Черчилля и Д. Ллойд Джорджа. Провалом закончилось готовившееся покушение на Г. В. Чичерина. В 1921 г. "зачисткой" филиалов НСЗРиС на советской территории занялись чекисты. В результате этой работы было раскрыто несколько нелегальных организаций. В Минске ОГПУ удалось поймать "крупную рыбу" - начальника укрепрайона города, некоего А. Э. Опперпута (Упениньша).
В 1921 г. в Лондоне Савинков вел переговоры с наркомом внешней торговли Л. Б. Красиным - одним из "мягких" большевиков, уже погрязшим в торгово-финансовых махинациях на западноевропейских рынках. Шло прощупывание: на каких условиях Савинков согласится сложить оружие и что взамен предложит ему Советская власть. Савинков выдвигал требования свободных выборов в Советы, ликвидации ВЧК и предоставления крестьянам права на землю.
В это же время для переговоров с Савинковым в Польшу прибыл посланец А. С. Антонова полковник Петр Мотарыгин. В докладе главе НСЗРиС он писал: "Командование Народными армиями "Антонова", во главе с Антоновым, признало вполне приемлемой и подходящей вашу программу в данный момент, [совпадающую] с желаниями народа, борющегося с самодержавием правительства Ленина. Программа командования Народными армиями называется Союз трудового крестьянства, лозунг которого: "Да здравствует Учредительное собрание", "Земля и воля народу""4.
Савинковцы создали свой Союз трудового крестьянства восточных (то есть населенных украинцами и белорусами) областей Польши. Его руководителями были И. Т. Фомичев (перешедший в августе 1924 г. на советскую территорию вместе с Савинковым) и С. З. Коверда - отец убийцы П. Л. Войкова Б. С. Коверды. Союз выпускал газету под названием "Крестьянская Русь" (в состав редакции входили С. З. Коверда, С. И. Жарин и В. Ф. Клементьев).
В создании крестьянских политических организаций "нового типа" в эмиграции Савинков выступал первопроходцем. Но свои соображения по этому поводу высказывали и другие деятели. В письме Савинкову один из известных эсеров, министр земледелия Северо-Западного белогвардейского правительства П. А. Богданов писал: "О движении в сторону организации крестьянства, правда, робкие, поступают сведения из других пунктов эмиграции и из России". Богданов полагал, что необходимо создать русскую "политическую группировку крестьянского толка, в лице ли крестьянской партии или крестьянского союза, надобность в которой давно диктуется всей совокупностью русской действительности". Необходимость и возможность создания новой крестьянской политической организации Богданов мотивировал тем, что эсеры отошли от крестьянства, а последнее отошло от эсеров.
"На днях аналогичные мысли высказаны мною в письме С. С. Маслову. Жду от него ответа", - писал Богданов5. Богданову удалось создать группу единомышленников в Эстонии. Впоследствии они, также как и бывшие савинковцы Бем и Португалов, примкнули к Крестьянской России Маслова.
Действительно, в разных центрах русской эмиграции стали появляться разноплановые крестьянские организации, многие из которых начали искать контакты с Савинковым. Первым обнаружил себя Всероссийский крестьянский союз во главе с А. Е. Котомкиным (поэтом Савинским). Этот союз заявил о себе как о преемнике ВКС 1905 года. Удостоверение, выданное Котомкину крестьянским съездом 1920 г. в Чите, гласит: "Удостоверение это выдано Всероссийским крестьянским союзом организатору этого союза и члену-председателю его Александру Ефимовичу Котомкину (крестьянину-поэту Савинскому) в том, что, согласно постановлению общего собрания союза от 26 апреля с.г., ему поручено передать от имени союза привет Всеславянскому Сокольскому слету с подробным изложением вопросов: 1) Партийная группировка и степень участия в них крестьянства; 2) Большевизм в практической жизни; 3) Общее состояние страны; 4) Печальная роль союзников. А также изложить подробно о том же и представителям всех иностранных держав, в коих ему придется побывать, а также правительственным властям и иностранным миссиям"6. Другим руководителем ВКС был Л. Ф. Магеровский, журналист и писатель, один из основателей Союза русских писателей и журналистов в Праге.
Обратились к Савинкову также и члены Российского крестьянского союза, обосновавшегося в Белграде. Товарищ председателя этого союза Дмитрий Сидоров писал ему: "Мы, группа крестьян, стоящих на платформе непримиримой борьбы с коммунистами, отрицающих интервенцию и объявивших войну в самом центре Русской реакции всем темным реставрационным элементам, приветствуем Вас как защитника российской свободы"7.
Свои собственные представления о крестьянстве и политическую программу Савинков изложил в статье "Об Учредительном собрании и беспартийных советах". В ней он писал: "Крестьянин сам устроит свою деревню, свою волость, свой уезд, свою область. Крестьянин - хозяин России, сам устроит Россию. Он хочет своей, народной, беспартийной, не коммунистической, не эсеровской, не кадетской власти. Он хочет своих беспартийных советов"8. Савинков возражал против попыток возродить Учредительное собрание, предпринимавшихся в это время некоторыми кругами эмиграции (главным образом эсерами), и призывал к созыву съезда беспартийных, свободно избранных советов. Лозунг свободных, беспартийных советов был, как известно, очень популярен в это время, его использовали в борьбе с большевиками различные политические силы. Савинков вспомнил о нем, по-видимому, именно ради противопоставления его эсеровскому лозунгу созыва Учредительного собрания.
Эсеры же, создав Административный центр, также были не прочь поиграть в беспартийность9. Их партия в это время переживала явный кризис. В январе 1922 г. прекратил свою деятельность Административный центр. Многие его активные деятели, оказавшись не у дел, искали себе применения в других политических организациях. Богданов перешел сначала к Савинкову, затем в Крестьянскую Россию. Туда же вошел А. А. Аргунов. Н. В. Воронович, один из руководителей зеленого крестьянского повстанчества в Черноморской губернии в 1919 - 1920 гг., так и не смог вернуться и возглавить вновь крестьянское ополчение. Против Вороновича начались в Париже интриги. В плетении их принимали участие не только активные враги крестьян из числа бывших добровольцев, А. Г. Шкуро в особенности, но и некоторые эсеровские руководители. Воронович писал В. М. Зензинову: "Я часто расходился с партийными товарищами по многим вопросам, так как считал и продолжаю считать невозможным подчинение беспартийных крестьянских организаций диктатуре партийных комитетов, но никогда в жизни, ни прямо, ни косвенно я не был виновником чьей-либо гибели"10.
В начале 1921 г. Административный центр принял решение прекратить (или сократить) свою деятельность на Северном Кавказе и перенести центр борьбы в Прибалтику. В связи с этим в Ревель и Гельсингфорс были направлены Ф. Е. Махин, А. Е. Малахов, И. М. Брушвит и некоторые другие близкие к эсерам люди. Воронович, отказавшийся ехать в Прибалтику, в конце лета был направлен в Константинополь для организации связи с черноморскими крестьянами. В удостоверении, выданном ему 20 августа 1921 г., говорилось: "Административный центр настоящим удостоверяет, что Николай Владимирович Воронович является членом организации Внепартийного объединения и, как таковой, командирован в Константинополь и другие города Турции и на Сев. Кавказ с полномочиями установить связь и войти в переговоры с находящимися на Сев. Кавказе демократическими организациями, в частности с черноморской крестьянской организацией, кубано-черноморским Крестьянско-казацким объединением, Ставропольским трудовым крестьянским союзом и Объединенным Северо-Кавказскими Советом крестьянских, казачьих и горских депутатов, для оказания им всемерной поддержки, а также для информации АЦ об истинном положении вещей на Кавказе, характере, лозунгах происходящего там восстания и чаяниях местного населения"11.
На первый взгляд, савинковская и эсеровская программы мало чем отличались одна от другой. На деле различие было существенным. Эсеры продолжали ориентироваться на коллективизм, природный демократизм и патриотизм крестьянства. Савинков ставил во главу угла частнособственнические инстинкты крестьянина и национализм, иногда переходящий в ксенофобию. Во время похода Народной добровольческой армии С. Н. Булак-Балаховича на территорию Белоруссии нередки были еврейские погромы. Савинков отрицал ответственность своей организации за них. Его положение вообще становилось все более противоречивым, а политика непоследовательной. Находясь на территории Польши, он не мог выступать в качестве откровенного националиста. Его предпочтение вооруженных методов борьбы и конспиративной деятельности было далеко от демократических принципов, провозглашенных им в качестве основы политики и идеологии своей организации. Савинков был сторонником военной диктатуры - диктатуры нового типа, наподобие фашистской, опирающейся на одобрение народа. Его организация не могла сговориться ни с монархистами, ни с либералами вроде Милюкова и Кусковой, ни с социалистами. Пик влияния ее пришелся на 1921 - 1922 годы. После этого наметился явный упадок. От Савинкова ушли казаки-демократы во главе с Гнилорыбовым. Ушел Булак-Балахович. Оставшиеся группы (варшавская и пражская) не столько вели конкретную политическую и организационную деятельность, сколько занимались критикой всего и вся и стали приобретать черты сектантских.
Главной причиной упадка НСЗРиС было оскудение его денежной кассы. Но и само это оскудение явилось следствием потери четкости в политической и идеологической направленности деятельности. Лозунг Савинкова "Хоть с чертом, но против большевиков" мог объединять вокруг него значительные политические и военные силы только на первых порах. Этот лозунг, а также ориентация на крестьянство, были вскоре перехвачены другими эмигрантскими группами, действовавшими в более благоприятных условиях. Первоначально центр консолидации заграничных русских крестьянско-казацких политических и иных общественных образований располагался на Балканах, где сосредоточилась значительная масса казаков и крестьян, но вскоре переместился в Чехословакию.
Помимо уже упомянутых пражского и белградского крестьянских союзов, в Константинополе заявил о себе еще один. Этот ВКС так же, как все остальные, претендовал на то, что он является продолжателем дела Союза, возникшего в 1905 году. Союз этот дал о себе знать в конце 1922 г., выпустив листовку с призывом не поддаваться на посулы и уговоры участников Союза за возвращение на родину (Совнарод), развернувшего в это время деятельность на Балканах. Об этом Крестьянском союзе можно с уверенностью говорить только то, что он выехал из Крыма. Но во врангелевском Крыму существовало два ВКС. Один, выпускавший газету "Крестьянский путь" и, поддерживая врангелевскую земельную реформу, пытавшийся установить связь с Н. И. Махно, и второй, под руководством М. Е. Антонова (Акацатова), резко с Врангелем расходившийся. Акацатов, правда, утверждал, что именно он был автором Закона о земле крымского правительства. Но подтверждения этому не обнаруживается. Находясь в Кишиневе, Акацатов принялся обличать Врангеля и его представителя в Румынии генерала А. В. Геруа, якобы стремившихся "украсть" у него идею и самую организацию ВКС.
О перипетиях своей борьбы с врангелевцами Акацатов подробно писал Г. А. Алексинскому, которого призывал стать его уполномоченным в Париже и печатать в газете "Родная земля" информацию о деятельности ВКС. Свою политическую деятельность Акацатов начинал как убежденный монархист12; он состоял членом и старшиной Национального клуба (в нем участвовали П. Н. Балашев и П. Н. Крупенский). Оказавшись в 1918 г. в Киеве, Акацатов вместе с герцогом Г. А. Лейхтенбергским принял участие в создании так называемой Южной армии, которая формировалась под патронажем немецких оккупационных властей13, что не могло расположить к нему "добровольцев"14. Тем не менее он некоторое время взаимодействовал с монархистами, причем не только с прогерманской фракцией, но и с великим князем Николаем Николаевичем. Затем, однако, Акацатов резко изменил политическую ориентацию, связавшись сначала с Алексинским, а затем с Милюковым. Между этими двумя политическими деятелями разразилась бурная полемика по поводу акацатовского ВКС. В ней приняли участие и другие ведущие эмигрантские издания, в частности "Руль", "Возрождение". Почти сразу же многими были высказаны сомнения в реальности существования ВКС.
Некоторые эмигрантские круги подозревали Акацатова в провокаторстве. В газете "За свободу" известный писатель А. В. Амфитеатров скептически отнесся к заявлениям Акацатова о появлении нового Всероссийского крестьянского союза. Он напомнил о первой попытке организации заграничного Крестьянского союза, предпринятой СП. Мазуренко (Амфитеатров, наряду с поэтом К. Д. Бальмонтом и социал-демократом Б. Н. Кричевским и некоторыми французскими синдикалистами принимал участие в этом мероприятии15). Программа акацатовского ВКС имела совпадения с программой вел. кн. Николая Николаевича.
Но больше всего Амфитеатрова возмутило упоминание Акацатова о том, что крестьянский съезд, состоявшийся 13 марта 1923 г. в одном из южнорусских городков, "единогласно постановил объявить врагами русского народа братьев Савинковых, ведущих провокационную работу от имени русского народа"16. Амфитеатров недвусмысленно дал понять, что так оценивать деятельность Савинкова в 1923 г. могли только люди, связанные с ГПУ. Выражала сомнения в подлинности акацатовского ВКС и Кускова. Но не сомневался в подлинности ВКС и его руководителя Акацатова Милюков. Он писал Кусковой: "Мое отношение к Всероссийскому крестьянскому союзу. Мне за это влетает не от одних Вас, и мое отношение нелегко потому, что, несомненно, в этом движении есть очень мутная струя - только не чекистская, как Вы напрасно утверждаете. Что у них есть свои наблюдатели и в ГПУ, это они сами мне говорили. Но что все дело есть произведение ГПУ, в том разрешите усомниться. Я еще сам не могу разобраться насколько акацатовская организация сильна. Но для меня несомненно, что она существует. Я видел документы внутреннего происхождения, которые не оставляют в этом сомнения"17. Милюков рассчитывал через ВКС влиять на крестьянство. Это дело, по мнению Милюкова, следовало начинать "не с одной точки, а сразу со всех концов. Точнее, оно уже началось, - писал он тому же корреспонденту, - и нам надо только следить за всеми действительно серьезными и многообразными формами, которые оно принимает. Из одного только эсеровского или хотя бы кооперативного угла всего не увидишь: зонд надо опускать еще глубже"18. Милюков с удовлетворением отмечал, что Акацатов разошелся и с вел. кн. Николаем Николаевичем, и с Алексинским. Милюков верил, что за Акацатовым кто-то стоит в России. Со своей стороны Акацатов обвинил в связях с ГПУ пражский Крестьянский союз. В письме Алексинскому 28 февраля 1925 г. Акацатов заявил, что "пражский ВКС образован большевиками в провокационных целях". По его мнению, это было сделано для того, чтобы исказить суть программы по земельному вопросу, составленной "приблизительно в том духе, в каком составлен закон этот в Крыму. Составил крымский земельный закон я, предварительно проведя его в России в только что избранном Всероссийском земском совете. Но Врангель и К? исковеркали закон разными примечаниями и разъяснениями"19. Акацатов считал, что в СССР лучшая часть земли находится в собственности сторонников режима в хуторском и отрубном владении. Все остальные крестьяне пользуются землей постольку, поскольку они лояльны власти. Поэтому ВКС Акацатова не поддержал предложение вел. кн. Николая Николаевича оставить землю во владении тех, кто ею де-факто распоряжается.
Бурная деятельность Акацатова оборвалась также внезапно, как и началась. По мнению одного из советских агентов в Германии, Акацатов был связан с ГПУ. "По поводу организации Комитета спасения Родины я могу объяснить следующее: в действительности такового комитета не существовало, как не существовало и тех организаций, кои были созданы для провокационных целей ОГПУ Комиссаровым, Акацатовым, Брауде, Артемием Балиевым, Михайловым, Арзамасовым и другими секретными сотрудниками", - сообщал в своих показаниях германской контрразведке Павловский (Якшин)20.
Всероссийский крестьянский союз во главе с Котомкиным продолжал свою деятельность. Сам он, а также Магеровский и В. Ф. Донченко были участниками Зарубежного съезда в Париже в 1926 году. Донченко, правда, фигурировал на съезде как делегат группы "Крестьянский путь"21. По сведениям, полученным членами пражской группы НСЗРиС при посещении штаб-квартиры ВКС, Донченко пользовался большим влиянием среди крестьян екатеринославщины и увел с собой в эмиграцию половину своего уезда. В. В. Савинков, Мягков и Ульяницкий, посетившие помещение Русуниона, где находился ВКС, политические взгляды его членов расценили как "монархические и черносотенные"22. Этот ВКС тоже вел свою родословную от ВКС 1905 - 1907 годов. В своих рассказах об истории Крестьянского союза Котомкин и Магеровский упоминали о том, что организация была воссоздана на Урале и затем формально учреждена в Чите в 1920 году.
Съезд, учредивший Всероссийскую крестьянскую партию, состоялся в Нижнем Новгороде в 1919 году. В своем манифесте 21 октября 1919 г. съезд заявил: "В тяжелые годы России мы, крестьяне, решили взять в свои руки власть и образовать для этого Всероссийское крестьянское правительство в составе: председателя министров крестьянина Калужской губернии Бориса Столыпина, он же и министр иностранных дел; министра внутренних дел - крестьянина Тверской губ. Ивана Давыдко; министра финансов - крестьянина Московской губернии Владимира Степанова; министра путей сообщения - крестьянина Киевской губ. Григория Соловьева; управляющим делами - крестьянина и казака Донской области Сергея Агеева; управляющим военным министерством - крестьянина Томской губ. в чине полковника Дмитрия Яковлева"23.
В резолюции съезда, якобы проходившего в Нижнем Новгороде, принятой 20 ноября, упомянуто о том, что верховная власть в стране передается представителями крестьянства атаману Г. М. Семенову. "Впредь до приезда всех министров в район атамана Семенова предоставить атаману Семенову формировать ВКП; назначить временно управляющих министерствами по своему выбору, но непременно из крестьян или казаков, впредь до приезда к нему того или другого министра ВКП. 1) Возложить на атамана Семенова управление всем российским государством, освобожденным от изменников и угнетателей крестьян, присвоив ему звание всероссийского крестьянского правителя (диктатора) и атамана всех казачьих войск. 2) Предоставить ему права, ранее указанные верховной властью, с необходимыми изменениями, впредь до созыва Всероссийского Учредительного национального собрания, которому он и даст отчет о своих действиях. 3) Всероссийское крестьянское правительство помогает атаману Семенову в проведении программы Всероссийского крестьянского съезда"24.
Подобного рода пассажи заставляют сомневаться в том, что съезд проходил в Нижнем Новгороде. Скорее всего, речь в документах идет о читинском крестьянском съезде, состоявшемся в марте 1920 года. Власть Семенова, атамана Забайкальского казачьего войска, распространялась на территорию Забайкалья и близлежащие районы. Вряд ли крестьяне центральной России и Поволжья знали о нем. Котомкин имел отношение к организации, перекочевавшей из Восточной Сибири в Чехословакию. Сложнее обстоит дело с украинской, или, точнее, южнороссийской ветвью ВКС. Имеются сведения о крестьянских съездах, проходивших в южных городах Украины в 1921 - 1923 годах. На них якобы был воссоздан Всероссийский крестьянский союз25. Акацатов явно стремился идентифицировать свою организацию с этими съездами и с этим ВКС. Присутствие в организации, возглавлявшейся Котомкиным, также и Донченко вроде бы свидетельствует о связи его ВКС с Украиной. Газета "Вечернее время" 7 октября 1924 г. сообщала, что 10 сентября 1921 г. в Полтаве состоялся крестьянский съезд, который образовал ЦК ВКС. 19 апреля 1923 г. снова состоялся съезд в составе ЦК, то есть представителей деревни, Земского совета (то есть представителей крестьян, живущих в городах) и Зеленого круга (боевой организации ЦК ВКС), каковые создали руководящий орган - Главный совет26. Заметка в "Последних новостях" появилась в ходе полемики с Алексинским и его газетой "Родная земля", претендовавшими, по мнению Милюкова без оснований, на то, чтобы представлять ВКС во Франции и отражать интересы крестьян. Милюков постарался представить дело так, будто крестьянские ходоки собирались к нему и только по недоразумению связались с Алексинским. Но с Милюковым связался в действительности ВКС не Котомкина, а Акацатова.
Полемика Алексинского с Милюковым нисколько, однако, не проясняла вопрос о подлинности и реальности существования ВКС как крестьянской организации, действующей на территории России.
В эмиграции в это время, помимо уже упомянутых крестьянских союзов, существовал еще ряд крестьянских организаций (к их числу можно отнести и казачьи объединения). В разных странах, где существовала русская эмиграция, действовали: группа "Крестьянская Россия", преобразовавшаяся в 1927 г. в Трудовую крестьянскую партию, объединение "Крестьянский путь", "Союз земельных собственников", "Союз русский земледелец" и т.п. Как и все прочие эмигрантские организации, они делились на демократические и монархические. Первые поддерживали связи с эсерами и отколовшимися от них группами, левыми кадетами и народными социалистами. Монархические, естественно, поддерживали одного из двух претендентов на царский престол - либо Николая Николаевича, либо Кирилла Владимировича. Первые собрались в Праге на съезд русских сельскохозяйственных деятелей. Монархисты приняли участие в Зарубежном съезде в Париже.
Некоторые агрономы и кооператоры (С. В. Маракуев среди них) оказались в Чехии раньше других русских эмигрантов. Уже в 1921 - 1922 гг. при чешских аграрных организациях сформировалась русская группа "Русский земледелец". В ее состав вошли малоизвестные широкой общественности и реакционные по своим политическим взглядам деятели. По мнению В. В. Савинкова (Н. Смолина), "эта группа не прочь использовать находящихся в зависимости казаков и крестьян в качестве политической силы". Делая серьезные уступки чешским землевладельцам и фермерам в вопросах условий найма русских крестьян и казаков на работу, группа установила прочные связи с чешскими аграриями и вошла в Международное аграрное бюро - как "представители русского демократического крестьянства"; сложился "совершенно противоестественный союз чешских республиканцев-демократов с русскими реакционерами, усиленно, но неловко изображающими из себя демократов". Савинков полагал, что в основе союза лежало непонимание чехами всей сложности взаимоотношений различных русских эмигрантских партий и групп. Но в заключение вдруг сделал прямо противоположный вывод. "Во всяком случае, едва ли чехам не известно, что господа из "Русского земледельца" ведут среди русских земледельческих рабочих монархическую агитацию". В самом начале своей статьи Савинков-Смолин совершенно верно отметил, что чешские аграрии были заинтересованы в дешевой рабочей силе русских казаков и крестьян. "Господа из "Русского земледельца" им в этом способствовали"27.
Конечно, к характеристикам, данным группе "Русский земледелец" Савинковым следует относиться с осторожностью. Пражская ячейка Народного союза защиты родины и свободы сама стремилась получить влияние в среде чешских демократов-аграриев и место в Международном аграрном бюро. Один из пражских савинковцев Мягков обращался с письмом к министру земледелия ЧСР по поводу журнала "Хутор". В нем он отмечал, что "несколько времени тому назад, чрезвычайно интересуясь Республиканской крестьянской партией в ЧСР, весьма идеологически близкой нам, мы предложили г-ну Фидлеру (предполагавшийся новый главный редактор "Хутора". - А. К.) обсудить возможность помещения, хотя бы изредка, наших статей. В параллель с этим помещать статьи сотрудников ["Хутора"] в нашей газете "За свободу"". Был выработан ряд "тем, интересных как для них, так и для "За свободу"", но, одобрив эту идею28, Фидлер почему-то не дал этому проекту дальнейшего хода.
В 1925 г. в Праге возникла организация под названием "Крестьянский путь" во главе с И. А. Владиславлевым. Он и его организация (а он был еще и представителем некоего объединения "Середняк") также принимали участие в Зарубежном съезде. Об организации Владиславлева известно, что она была русской секцией "Зеленого интернационала".
В середине 1920-х годов в сельскохозяйственной эмиграции наметились две тенденции. Наряду с политическими организациями, ориентированными на борьбу с советской властью всеми способами, включая и повстанчество, появляется и ряд организаций экономического характера, ориентированных на то, чтобы помочь казакам и крестьянам либо завести собственное хозяйство, либо удачно устроиться в качестве сельскохозяйственных рабочих к местным крестьянам и другим землевладельцам. В этой связи в казачьей и крестьянской среде существовали разногласия между сторонниками и противниками "укоренения" эмигрантов-земледельцев на чужой земле. Противники укоренения считали, что крестьяне и казаки эмигранты не должны забывать о родной земле, что на чужбине они лишь временные гости и часто подвергаются жестокой эксплуатации. Кроме того, укоренение солдат и казаков разрушало армию. Сторонники же приспособления к местной земледельческой жизни считали, что, работая на земле, казаки и крестьяне перенимают передовую агрикультуру тех стран, где им пришлось обосноваться.
Спор, особенно в казачьей среде, разгорелся нешуточный. Общеказачий сельскохозяйственный союз, возникший еще в Константинополе, переместившийся затем в Болгарию и окончательно обосновавшийся в Праге, находился под влиянием левых демократических элементов и вел борьбу с Врангелем и Объединенным советом атаманов за влияние на казачество. В начальный период пребывания в эмиграции для казаков ключевым был вопрос о размещении и трудоустройстве. Левые (П. Р. Дудаков, А. П. Агеев) создали при содействии советской агентуры и Болгарского народного земледельческого союза, который возглавлял А. Стамболийский, Союз возвращения на родину (Совнарод). 9 июня 1923 г. в Болгарии не без участия врангелевцев произошел переворот. Правительство Стамболийского было свергнуто и сам он убит. Часть лидеров Сельскохозяйственного союза вместе с рядовыми казаками вернулась в СССР. Агеев был убит. Многие же левые казачьи лидеры переехали в Чехословакию, где обосновался также Земгор - одна из основных организаций помощи русским эмигрантам. В 1925 г. в противовес пражскому Общеказачьему сельскохозяйственному союзу в Париже был создан Казачий союз. Эта организация находилась под влиянием казаков-центристов, тех, кто не разделял позицию левых, но и не являлся законченным монархистом и врангелевцем. Казачий союз занимался главным образом устройством казаков на работу в европейских странах и отправкой их в Южную и Северную Америку.
ОКСХС возродился в сентябре 1923 года. В Праге им теперь руководили деятели более умеренные, нежели прежние, но связанные с Земгором и партией социалистов-революционеров. Их противники выступили под уже не раз использованным против левых лозунгом деполитизации и департизации. Вот как описывал учредительное собрание Союза один из его идейных противников, некто Хоперский. "Казаки были поражены известием о том, что в их Союз не принимают целый ряд лиц, как из рядов казаков, так и из общественных деятелей... После открытия съезда председателем временного правления г. Фальчиковым из зала заседания последовал ряд требований включить в состав членов не принятых казаков". Требования эти вылились в форму заявлений с мест одновременно несколькими лицами, потому, что среди протестующих не было интеллигентных людей: "Интеллигентные лица, не согласные с инициаторами съезда, заранее последними были устранены от участия на нем". Этот протест повторен был и после избрания президиума - в той же неорганизованной форме. Председатель съезда обещал поставить этот вопрос по принятии наказа съезду, но только на второй день, после докладов, последовал ответ, который опять вызвал протесты с мест, и тогда председатель, не поставив вопрос на голосование, "обратился к представителю полиции с просьбой удалить протестующих", причем были удалены и казаки, не принятые в Союз, и присутствовавшие в зале в качестве гостей, что снова породило негодование. К тому же "весь первый день работы съезда был посвящен вопросам политическим, тогда как вопросам сельскохозяйственным, которые больше всего интересовали казаков, не было уделено почти никакого внимания"29.
Недовольные ушли с заседания и образовали свой отдельный земледельческий союз. Перед уходом казаки-земледельцы сделали следующее заявление. "Прага 30. 09. 1923 г. Заявление г. председателю ОКСХС (съезда) в Праге от Казачьей земледельческой группы. Мы, казаки-земледельцы, просим г. председателя с.х. съезда опубликовать членам съезда наше нижеследующее заявление: Ввиду того, что общеказачий с.х. съезд в Праге, созванный на 29 - 30 сентября с.г. оказался политическим, по ходу съезда и по заявлению президиума, а не с.х., на каковой нас пригласили. Ввиду того, что в члены съезда не приняты целый ряд казаков земледельцев, ввиду того, что на съезде не была предоставлена свобода слова. Ввиду того, что на определенный запрос группы казаков земледельцев президиум не дал никакого ответа, мы, нижеподписавшиеся казаки-земледельцы, пользуясь гостеприимством чешского правительства и чешского народа, не желаем заниматься политиканством в эмиграции. Считаем съезд не демократическим, и не отвечающим старым добрым казачьим традициям, и не выражающим настроения казаков, находящихся на с.х. работах, протестуем против того, чтобы именем казаков-земледельцев, находящихся на с.х. работах ОКСХС выступал перед Чехословацкими властями, и уходим со съезда. Всего 70 подписей"30.
Крайние политические группы эмиграции в одинаковой степени не были заинтересованы в том, чтобы казаки и крестьяне занялись мирным земледельческим трудом в тех краях, где они оказались волею судеб. Правые, монархисты и врангелевцы боялись разложения армии. Левые боялись того, что в случае их возвращения на родину в качестве демократических правителей, они окажутся в менее выгодном положении по отношению к местным демократическим деятелям.
Казаки проявили свой природный демократизм во время различных подобных съездов и видели фальшь и политиканство своих вождей, по сути дела, политических банкротов. Рядовые казаки обвиняли руководителей своих организаций, среди которых преобладали представители казацкой верхушки - генералы, атаманы, их адъютанты и т.п., в пренебрежении интересами казачьей массы, в стремлении построить свое благополучие за их счет. Первая волна репатриации в 1922 - 1923 гг. была вызвана именно этими причинами. Затем при помощи кнута и пряника удалось остановить поток репатриантов. Крестьян и казаков стали усиленно вовлекать в сельскохозяйственное производство таких высокоразвитых в этом отношении стран, как Франция и Чехословакия. В Чехословакии, как и в Болгарии в начале 1920-х годов, у власти находились политики-аграрии. Существовал мощный сельскохозяйственный союз - "Еднота". Аграрная партия выражала интересы крупных землевладельцев и капиталистических монополий. Через организации Домовина, Республиканский союз молодежи, Союз животноводов Аграрная партия распространила свое влияние на значительные массы крестьянства. В 1922 - 1939 гг. представители Аграрной партии возглавляли правительство республики. Многолетним лидером партии и премьер-министром ЧСР был А. Швегла.
Для многих крестьян и казаков рассчитывать на большее, чем более-менее сносную оплату своего труда в хозяйствах местных фермеров было трудно. Вот что сообщал своему лидеру один из членов Союза освобождения Кубани Сокол. "Взять для примера ОКСХС. Организация архидемократическая, борется направо и налево, имеет связи, как, например, с Маракуевым, в Чехословакии. Избирали мы заочно этого патентованного нашего демократа в представители правления Союза... А что же оказалось?.." Была возможность устроить 20 казаков на сельскохозяйственные курсы. "Приезжаем в Братиславу. Встречает Маракуев. Оказывается, что никаких курсов пока не будет, а таковые возможно начнутся с октября, да и то будем зачислять по усмотрению, кто как себя ведет (получившие по поведению 4 не будут допускаться)". Вместо курсов - распределение на работы по селам. Дали адреса, деньги на проезд. Затем обнаружилось, что капитан Винничук, от которого все зависело, "состоит на службе в Земледельческой Едноте (равняется Кубанскому союзу хлеборобов, во главе с Бабкиным)... Инструкции получает, конечно, от штаба Врангеля через сербского консула". Заработают казаки за лето 30 - 100 крон в месяц, как военнопленные, "а придет осень - вышвырнут и уже тут с 300 кронами ничего не поделаешь, ибо самые паршивые ботинки стоят 180 - 190 крон, а уже о теплой одежде и не говори"31.
А. Г. Винничук был директором издательства "Хутор" и делегатом Зарубежного съезда. С. В. Маракуев - известным донским кооперативным деятелем, стремившимся к созданию "Зеленого интернационала". "Первенствующая роль в государственной жизни должна принадлежать земледельцам, - писал он одному из руководителей донских казаков Б. Уланову. - ...Хозяйственная их деятельность исключает, безусловно, всякие социалистические планы... Политически же дело обстоит так: во всех земледельческих государствах - Америка, Франция, Чехия, Польша, Сербия и Болгария, Дания, Голландия и т.д. - земледельцы, наконец, осознали свое значение и организуются в мощные аграрные партии, занимающие в своих странах определенную и резко ограниченную от других политических партий позицию"32. По его мнению, во главе будущего "Зеленого интернационала" должен был стать Швегла. Маракуев считал, что только чешские аграрии и близкие им по духу умеренные русские агрономические и кооперативные силы будут в состоянии трудоустроить казаков и крестьян в Чехословакии.
Савинковцы в это время искали контактов со многими политическими силами. Мягков, в частности, завязал переписку с Кусковой, рассчитывая на "возможность доброго сотрудничества с Кусковой и Прокоповичем"33. Мягков выражал надежду на то, что Кускова и С. Н. Прокопович разойдутся с Милюковым. Группа пыталась наладить контакты с П. А. Сорокиным, а через него с Масловым и Крестьянской Россией.
В принципе против контактов с НСЗРиС не возражали и народные социалисты, а один из членов ЦК этой партии Д. М. Одинец был членом Русского политического комитета. У народных социалистов, правда, большие сомнения вызывала деятельность Булак-Балаховича в качестве командующего Народной добровольческой армией и крестьянскими партизанскими формированиями (речь шла об упомянутых еврейских погромах). Левоцентристский блок был сформирован, однако, не Савинковым, а Милюковым, вступившим в контакты с Крестьянской Россией и народными социалистами. Милюков пытался вовлечь в Республиканско-демократический союз и Кускову, но против этого энергично выступали народные социалисты В. А. Мякотин и С. П. Мельгунов. В итоге РДС был составлен из двух частей: парижского республиканско-демократического объединения (РДО) во главе с Милюковым и Крестьянской России, преобразовавшейся в конце 1927 г. в партию под названием "Трудовая крестьянская партия". Превращение группы в партию знаменовало начало конца альянса Милюкова и Маслова.
"Сравнительно недавно (летом 1922 года) в Праге образовалась группа "Крестьянская Россия", - с удовлетворением сообщал журнал "Хутор", - включающая в свой состав ряд бывших социалистических деятелей, ставших в настоящее время на платформу частной собственности и таким образом приблизившихся к общей идеологии русского земледельческого движения"34. Группа эта возникла еще в Москве. В нее входили, помимо Маслова, Сорокин, Н. Д. Кондратьев, известный кооператор А. А. Евдокимов и некоторые другие лица, принадлежавшие к кооперативным, агрономическим и сельскохозяйственным кругам. Маслов, эмигрировав, прибыл сначала в Польшу. Возможно, он пытался завязать какие-нибудь отношения с Савинковым и его организацией. Некоторые будущие активные деятели ТКП имели контакты с савинковской организацией. В программных установках обеих групп было немало общего; не случайно обе они предпринимали попытки вступить в блок с одними и теми же организациями. Маслов вошел в блок с Республиканско-демократическим объединением, фактически левой фракцией кадетской партии во главе с Милюковым. Но варшавская ячейка партии Народной свободы почти в полном составе входила в организации, возглавлявшиеся Савинковым. Затем значительная часть варшавской кадетской группы переехала в Прагу. Ряд оставшихся в Варшаве ее членов вступил в контакт с организацией Маслова. Чехословацкая ячейка НСЗРиС пытались наладить связи с ВКС Котомкина и с Кусковой, с чешскими аграриями. Мягков, Ульяницкий и Виктор Савинков стремились, опираясь на поддержку чехословацких аграриев, стать ведущей зарубежной политической группировкой, выступающей от имени российского крестьянства как на родине, так и в эмиграции. Савинков выдвинул лозунг борьбы за свободно избранные крестьянские советы в противовес лозунгу Учредительного собрания, поддержанному РДС. В брошюре "Враги крестьянства", изданной РДС, говорилось о том, что "необходима организация всего крестьянства, интересы которого не совпадают с интересами коммунистической власти... Для этого должны быть использованы все возможности: необходимо занимать места в исполкомах и съездах советов и добиваться там разрешения партии"35.
Попытки Савинкова и его единомышленников стать выразителями интересов российского крестьянства не увенчались успехом, несмотря на то, что в их распоряжении находилась одна из лучших русских заграничных газет - "За свободу". Но, очевидно, Савинков не пользовался большим влиянием. Социалист, он не принадлежал ни к числу бывших членов Учредительного собрания, ни к Земско-городскому союзу. Для того, чтобы сыграть самостоятельную роль, ему нужна была мощная финансовая поддержка со стороны. Последним шансом был Муссолини. Фашистское движение было изначально ему близко. Вполне лояльно относились к итальянскому фашизму и некоторые другие политические деятели, пытавшиеся опираться на крестьянство, например, Алексинский. Фашизм представлялся многим российским политическим деятелям как разновидность крестьянского бонапартизма, диктатура какого-нибудь военачальника из крестьян или близкого к ним. В своем письме-отчете о переговорах пражских савинковцев с Крестьянским союзом Мягков отмечал, что на прямой вопрос о будущей форме правления и лидерах Магеровский ответил: "Ведь есть же у нас имена, приемлемые для довольно широких масс. Ну, хотя бы, например, Николай Николаевич. Следовала аргументация; а если не он, то что-нибудь вроде Буденного"36. Против такой формы власти Савинков и его единомышленники ничего в принципе не имели. Единственным возражением было то, что диктатора нельзя создать искусственно. Он должен появиться, если ему суждено явиться, так, как явился польскому народу Ю. Пилсудский. Думается, что и Муссолини стоял для Савинкова и близких к нему политических кругов в том же самом ряду, что и Пилсудский.
Для многих крестьянских организаций русского зарубежья в качестве будущей формы правления в России была приемлема и монархия, и Врангель в качестве временного диктатора. Как упоминалось выше, Котомкин и Магеровский были делегатами врангелевско-монархического Зарубежного съезда. Акацатов сотрудничал с "кирилловцами" и, в частности, он и его собрат по ВКС И. А. Лохвицкий (атаман Искра) брали деньги у Виктории Федоровны, жены великого князя Кирилла Владимировича. Документы свидетельствуют о том, что этот атаман брал деньги и у Русского эвакуационного комитета - из тех сумм, которые были отпущены на содержание Народной добровольческой армии. Всего он получил 1087099 польских марок, или 330 тыс. царских рублей. "На все вышеуказанные выдачи атаманом "Искрой" отчетности, удостоверяющей израсходование этих сумм, не предоставлено", - отмечал контролер О. А. Медведев ". Этот же "атаман", "взяв взаймы у Алексинского тысячу франков, уехал в Кобург, чтобы узнать, согласна ли Виктория Федоровна поддержать дело Всероссийского крестьянского союза". Эти действия Лохвицкого были связаны со сложившимися в послевоенной Европе международными отношениями. Акацатов писал Алексинскому, что "ВКС считает обязательными старые договоры с союзниками, то есть с Францией". Однако из Мюнхена Лохвицкий прислал вдруг "странное письмо о необходимости идти вместе с Германией против Польши и Румынии"38.
В середине 1920-х годов многие в среде русской эмиграции все еще с недоверием и опаской относились к той части компатриотов, которые были уличены в прогерманской ориентации. Милюков в своей полемике с другими парижскими газетами по поводу личности Акацатова, о происхождении и роли ВКС, резко отзывался о венской газете "Крестьянская Украина", призывавшей к восстановлению довоенных границ Германии, Австрии и Болгарии, и описывал попытки создать крестьянскую армию, вербуя в нее немецких офицеров39.
Милюков и другие эмигранты-демократы писали в это время о так называемой "мутной струе" в крестьянских организациях. Этим термином определялся и монархизм, и национализм, и некая неясность (подразумевающая возможную провокационность, связь с советской властью) истории создания, и прямое коминтерновско-большевистское влияние на них.
Не менее щепетильны в выборе своих политических пристрастий в аграрно-крестьянской среде были и другие деятели эмиграции. На протяжении 1920 - 1930-х годов за границей состоялось несколько сельскохозяйственных съездов. Практически все они проходили в Праге. Сначала Международное аграрное бюро, русскую секцию которого в начале 1920-х годов составляли Маракуев, Винничук и др., созвало в конце 1922 г. эмигрантский земледельческий съезд. По мнению представителей демократических эмигрантских организаций, съезд имел монархический характер, слегка прикрываемый псевдонародной фразеологией. В совместном заявлении-протесте, подписанном членами Союза русских агрономов в Праге, представителем Русского крестьянского союза в Югославии и Президиумом пражской группы НСЗРиС, в частности отмечалось: "Отказ от рассмотрения вопроса о будущей форме верховной власти в России под предлогом "непредвосхищения воли народной" находится в противоречии с принятием к рассмотрению и разрешению всех остальных вопросов государственного устройства России и широкими массами может быть истолкован как средство сокрытия монархических устремлений, чему особенно способствует порядок созыва съезда и случайный его состав"40. Подписавшие протест В. Клоков, М. М. Туган-Барановский, Мягков, В. Савинков и Ульяницкий отказались в связи с вышесказанным от участия в этом съезде.
Затем 18 - 24 апреля 1924 г. в Праге состоялся съезд русских деятелей сельского хозяйства. Во главе организационного бюро стоял известный экономист А. Н. Челинцев. Приглашения на съезд были направлены практически во все страны, где проживали русские эмигранты и имелось русское крестьянское население. Бюро, таким образом, всячески стремилось избежать упреков в политических и идеологических пристрастиях. Судя по списку участников, однако, без политики в этом деле не обошлось. От Чехословакии среди делегатов оказался Фидлер. Был приглашен А. А. Кофод, советник датского консульства в Москве, известный по участию в столыпинской аграрной реформе. От Франции должен был участвовать известный кадет А. В. Тесленко. Идеолог евразийцев П. Н. Савицкий имел гораздо меньше оснований присутствовать на съезде, чем вождь Крестьянской России Маслов.
Почти одновременно (10 - 22 апреля) произошло оформление Республиканско-демократического союза, в который вошли представители республиканско-демократического объединения (группа левых кадетов во главе с Милюковым, В. А. Харламовым) и Крестьянской России. Возможно, эти деятели представлялись организаторам съезда слишком "левыми", так что ни Маслов, ни Харламов (известный казак-демократ) приглашены не были.
Такой же отбор провели организаторы Съезда русских ученых и общественных деятелей: они "отсекли" и более правых аграриев из Пражского союза агрономов и Белградского союза земельных собственников. Бюро по созыву съезда приняло решение о том, что следует "исходить из положения, созданного существующими земельными отношениями в России, то есть из нужд крестьянского хозяйства". Поэтому участвовать в съезде допускались научные, общественные и профессиональные организации, "исключая организации практического и политического характера". На этом основании было постановлено "вопрос об участии на съезде Союза земельных собственников разрешить в отрицательном смысле"41. По сообщению правокадетского "Руля", Челинцев, открывая съезд, как председатель бюро по созыву его, приветствовал собравшихся и указал, что "съезд должен носить аполитический характер и преследовать научно-технические и профессиональные цели". Пражский союз русских агрономов отказался от участия в съезде потому, что на нем не были представлены подлинные землеробы. Агрономы обвинили организационное бюро в том, что оно отказалось пригласить на съезд представителей таких организаций, как "Русский земледелец" с его филиалами. Съезд находился, по-видимому, под влиянием тех политических сил (народные социалисты и левые кадеты, по мнению автора статьи в "Руле"), которые полагали, что никаких "русских земледельцев" на чужбине быть не может, что значение съезда заключается лишь в сохранении и приумножении научно-практического потенциала русской сельскохозяйственной науки, а не в поддержке земледельцев-эмигрантов. "На съезде, по-видимому, будут участвовать преимущественно агрополитики в ущерб агротехникам и агропрактикам", - заключал автор статьи в газете "Руль"42.
Деление на политиков и практиков, тех, кто готовился к возвращению в Россию, и тех, кто занимался земледельческим трудом на чужбине, сохранялось и в последующие годы. В 1927 г. в Праге прошли два съезда. Один - крайне малочисленный, состоявший из активистов Крестьянской России и других крестьянских партий и движений политического характера. И другой - являвшийся, по существу, съездом крестьянско-казачьего профсоюза. "Вслед за состоявшимся в Праге съездом представителей организации Крестьянская Россия, на котором присутствовали лица, далекие от земледельческой работы, - сообщал "Руль", - в Праге открылся съезд русских земледельцев - представителей групп русских крестьян и казаков, работающих на чешских полях. Всего присутствовало 2500 человек. В президиум съезда были единогласно избраны Г. И. Долгопятов, К. Г. Дондик, А. Е. Савельев и Е. И. Титов"43.
Аналогично оценивали положение дел в заграничном организованном крестьянском движении и некоторые другие эмигрантские газеты. В статье "Два съезда" в рижской газете "Слово" С. Варшавский писал о съездах КР и доверенных русских земледельцев в ЧСР: "Казалось, чего естественнее - войти в контакт с этими подлинными крестьянами, которые делают свое крестьянское дело на чужой земле, продолжая верить в скорое возвращение на родину. Но не тут-то было. Подлинные русские крестьяне, осевшие на чешской земле, с точки зрения господ из КР, элемент недостаточно демократический: далеко не все они готовы голосовать за демократическую республику, и вообще у них свои ярко выраженные национальные, а подчас и националистические воззрения, которые не совмещаются с левым трафаретом. Кроме того, они сумели организоваться без всякой помощи со стороны благодетелей из КР. У них есть свои выборные органы, возглавляемые административной комиссией, которая заботится об охране их культурных и правовых интересов и поддерживает постоянный контакт с чехословацкими земледельческими организациями"44.
В 1931 г. состоялся еще один общероссийский эмигрантский сельскохозяйственный съезд. Приглашения принять в нем участие рассылались по всей Европе. На этом форуме гораздо больше внимания, чем прежде, было уделено вопросам развития сельского хозяйства и жизни крестьянства в русскоязычных районах пограничных с СССР стран. Привлечение к участию в эмигрантских сельскохозяйственных форумах представителей таких преимущественно крестьянских стран, как Латвия, Эстония, Румыния (Бессарабия), Чехословакия (Карпатская Русь), а также активизация в этих странах деятельности среди русского населения различных крестьянских партий и объединений были связаны с начавшейся в СССР коренной ломкой традиционного уклада жизни деревни - коллективизацией сельского хозяйства. Подобное развитие событий, а также практически полная потеря политического влияния "правых" в ВКП(б) все же не лишали эмиграцию надежд на эволюционное перерождение советского строя под влиянием крестьянства и выразителей его интересов в партийно-государственном аппарате страны.
Становясь партией, масловская Крестьянская Россия разорвала союзные отношения с РДО Милюкова. Организация Маслова рассчитывала на более решительные действия: индивидуальный террор и крестьянские восстания, тогда как милюковцы - на внутрипартийную борьбу. Показательна в этом отношении эволюция взглядов Милюкова по вопросу о целесообразности использования внутрибольшевистских распрей с тем, чтобы способствовать оппозиции одолеть Сталина и его окружение. Вчерашний постоянный оппонент Кусковой и "возвращенцев", Милюков под влиянием перемен, происходивших как в СССР, так и в эмигрантской среде, был вынужден в вопросах тактики фактически солидаризироваться с ними. "Оппозиция Сырцова и Рютина, - заявлял Милюков в докладе на собрании РДО в декабре 1932 г., - часть их программы может быть принята и нами. Это открывает возможность для проведения нитей от нас туда". На повестку дня объединения он ставил разработку не общеполитической программы, "а платформы очередных действий, которые должны лечь в основу деятельности тех, кто займет место Сталина"45.
Убрать Сталина - этот лейтмотив все настойчивее звучал как за рубежом, так и в некоторых кругах партийной и государственной элиты в СССР. В 1930 - 1932 гг. Советский Союз пережил, по сути, вторую гражданскую войну в связи с проведением в деревне партийно-чекистской номенклатурой катастрофической по своим последствиям коллективизации. По данным ОГПУ, если за 1929 г. через судебные "тройки" прошли 5885 человек, то за 1930 г. - уже 179620, из которых 19 тыс. были приговорены к расстрелу. За 1930 г. чекисты зафиксировали по СССР 13754 массовых выступлений, включая 176 повстанческих46. Только за январь-апрель 1930 г. учтено 6117 крестьянских выступлений с 1,8 млн. участников - в три раза больше численности всех русских Белых армий в 1919 году! На Северном Кавказе за первые полтора месяца 1930 г. ситуация накалилась до такой степени, что командующий Северо-Кавказским военным округом И. П. Белов 19 февраля приказал применять против сопротивлявшихся коллективизации сел и станиц артиллерию, авиацию, комбинированные атаки пехотой и кавалерией. Неспокойной оставалась ситуация внутри РККА: за 1932 г. особые отделы зафиксировали со стороны красноармейцев и командиров более 5 тыс. высказываний откровенно повстанческого характера47.
Об обострении и ужесточении борьбы с большевистской властью, которую вели некоторые эмигрантские круги на рубеже 1920-х - 1930-х годов, свидетельствовали многие факты. Образовавшийся в этот момент "Союз народоправцев" призывал опираться в борьбе с большевиками на крестьянство и для успеха этой борьбы объединиться четырем наиболее мощным эмигрантским организациям. В листовке-письме "Как и чем помочь нашей деревне в ее тяжкой борьбе с большевизмом? Открытое письмо Союза народоправцев русской эмиграции к в первую очередь нашим крупнейшим эмигрантским объединениям: Военному союзу, Галлиполийцам, Крестьянской России и Дальне-Восточному объединению", датированном 25 марта 1930 г., говорилось, что "попытка Сталина-Джугашвили насильственно загнать крестьянское население страны в социалистический "колхоз", властно требует от русской эмиграции быстрых и решительных контрмер... Решительная минута перелома уже не за горами и наш долг сделать все возможное для того, чтобы кривая... поднялась. Если мы этого не сделаем и по-прежнему будем только и делать, что "ждать" или ограничиваться паллиативами, мы тем самым совершим тягчайшее преступление против Родины". "В чем именно должны состоять наши контрмеры против социализации нашей деревни? - задавали риторический вопрос авторы листовки. - ...Наш первый долг подготовить деревню к отпору и сопротивлению, а затем сорганизовать так называемый короткий удар - сигнал к стихийному выступлению масс". Возможность для русской эмиграции влиять на события оценивалась высоко: "В нашем составе есть четыре мощных организации (Военный союз, Галлиполийцы, Крестьянская Россия и Дальневосточное объединение), и эти организации сообща могут совершить чудо... если все мы, сколько нас ни есть, махнем рукой на все формальные рогатки и препятствия и будем действовать бурно и напролом", привлекая "коренное русское население лимитрофов, Польши, Румынии и Дальнего Востока. Без содействия этих пограничников объединенным организациям не наплавить России нужной агитационной литературой и не создать кадра готовых на все эмиссаров. А потому привлечение этого коренного русского населения к делу освобождения России должно быть для всех нас столь же важной задачей, как и само объединение"48.
Выбор методов борьбы с большевиками у народоправцев остался традиционным: расчет на недовольство крестьянства (что неудивительно, если вспомнить, что их вождь Владиславлев возглавлял также и объединение "Крестьянский путь" и какую-то малоизвестную группу "Середняк"); содействие государств-лимитрофов; сохранялось также упование на вооруженную силу и диктатуру на переходный период. Относительно оригинальным было предложение призвать на борьбу с большевиками новую, возникшую уже после революции интеллигенцию, преимущественно из крестьян. В письме-брошюре, размноженном типографским способом и обращенном к "новой советской интеллигенции", и в листовке для народа "Исполнительный комитет Союза народоправцев" взывал к "нашей новой, из народа вышедшей, но в первую очередь крестьянской интеллигенции в СССР" (нечто вроде посвящения. - А. К.): "Братья-друзья и естественные союзники вы наши!.. Так жить, как мы до сих пор жили, больше нельзя. Безумная попытка большевиков социализировать русскую деревню (колхозы!) до такой степени потрясла всю и без того дышащую на ладан хозяйственную жизнь страны, что еще каких-нибудь 5 - 6 месяцев и все, казалось бы, рухнет... Русская эмиграция благодаря несчастной близорукой политике ее руководящих кругов, почти бессильна, правительства - те заняты, каждое, собственными делами и до возвещаемой большевиками ежемесячно мировой социальной революции им нет, по-видимому, никакого дела, а что касается общественного мнения Европы и Америки, то оно настолько удручено молчанием русского народа и его эмиграции, что уже ничему не верит и ни на что не надеется. При таких условиях было бы, действительно, от чего придти в полное отчаяние, не будь налицо нас, нашей новой интеллигенции. К вам мы поэтому и обращаемся... Мы, народоправцы... указывали еще в 1927 году: не в чьих-либо других, а только в ваших руках находится все будущее России, и не кто-либо иной, а именно вы освободите ее. Вашими руками была разрушена старая царская Россия, те же руки построят и новую, но уже - крестьянскую"49.
Примерно такой же линии призывали придерживаться своих сторонников внутри СССР Республиканский союз, Кускова и некоторые другие эмигрантские группы демократической ориентации. Народоправцы, как когда-то их предшественники неонародники в годы первой русской революции, призывали захватывать власть "снизу", проникая в местные советы и создавая свои "крестисполкомы". Такой же тактики проникновения во власть, обволакивания и разложения ее, стремились придерживаться либералы в предреволюционные годы, эсеры в отношении белых правительств в годы гражданской войны и сторонники демократической трансформации советского строя; подобного рода тактика борьбы с коммунистической властью обсуждалась в эмигрантских кругах. Кускова питала надежды на то, что правые большевики и левые эмигрантские деятели соединятся где-то в точке "X" и вместе создадут правительство обновленной демократической России.
Народоправцы, в отличие от Кусковой, Милюкова и их коллег по демократическим эмигрантским объединениям, большего ожидали от новых людей, чем от старых экономистов, политиков, вроде В. Г. Громана, Кондратьева и иже с ними.
"Союз народоправцев", как и многие другие эмигрантские организации второго и третьего поколения, представлял собой (или пытался представить себя) организацию абсолютно новую по отношению к традиционным эмигрантским сообществам. Но вместе с тем, и об этом свидетельствовало само название организации, претендовал на преемственность с ранним, революционным народничеством 1860-х - 1870-х годов.
1930-й год - это не только год "великого перелома" в СССР. Тогда же со все большей ясностью обозначился кризис наиболее активных эмигрантских организаций, в том числе и тех, кого мы причисляем к крестьянским. Борьбе эмиграции были нанесены решительные удары похищением 30 января 1930 г. в Париже главы "кутеповской линии" генерала А. П. Кутепова, раскулачиванием в России, порвавшим связи Крестьянской России с внутрироссийским населением. Замерло руководимое "Братством Русской правды" партизанское движение в Белоруссии50. Все это требовало создания новых организаций или существенного видоизменения старых. Во многих из них стали появляться молодежные отделения и секции. Подобная "секция" возникла в 1930 г. на остатках савинковской организации в Варшаве при газете "За свободу". Появилось молодежное крыло в ТКП. Его возглавил сын известного российского кооператора, участвовавшего в деятельности Административного центра, А. Е. Малахова - Г. А. Малахов.
Все или по крайней мере большинство этих новых групп и организаций считали, что выход из создавшейся ситуации не отыскать адресуясь в прошлое, на пути выяснения отношений и поиска виновных в поражении, а следует жить будущим, готовя новую антибольшевистскую национальную революцию. Поэтому, несмотря на то, что старое русское крестьянство уничтожалось в ходе коллективизации, ориентация на него, а также на крестьян в шинелях, Красную армию, сохранялась. В 1930-е годы ГПУ и НКВД раскрыли немало организаций и групп, носивших наименование "крестьянская", "крестьянский"51. Вполне объяснимо и то, что в ходе следствия, а затем и во время политических процессов или в ходе судебных инсценировок объединялись воедино и "левые", и "правые", и бывшие коммунисты, и социалисты-небольшевики с белогвардейцами и антикоммунистами. В эмиграции многие из этих течений с середины 1930-х годов искали возможностей объединить свои усилия в борьбе против советского строя и правящей коммунистической верхушки. И Л. Д. Троцкий со своими соратниками, и НТС начали писать и говорить о новой революции. На втором съезде Союза в декабре 1931 г. было решено "идти "против течения"" и готовиться к Национальной революции. Такое решение подсказывала обстановка. Индустриализация и коллективизация были последними революционными актами коммунистической власти. После XVI съезда ВКП(б) власть "стала охранительной, а не революционной" - считали представители руководства НТС52.
К концу 1930-х годов строгое деление зарубежных политических организаций по классовому признаку практически исчезло. Большинство из сохранившихся к этому времени организаций стало, если можно так выразиться, "всеядными". Пражская ТКП после ряда расколов и отхода от партии некоторых региональных организаций фактически превратилась в партию реставрации буржуазных порядков посредством установления политической диктатуры53. К середине 1930-х годов во многих странах, где существовала демократическая власть, опиравшаяся на крестьянство и его организации, произошли политические перевороты и была установлена власть диктаторского типа. В Латвии президент К. Улманис, установив свою диктатуру, распустил политические партии, включая и Крестьянскую. В то время депутат Сейма М. Каллистратов работал над созданием "Русской трудовой крестьянской партии". Однако этот процесс был прерван государственным переворотом 15 мая 1934 г.; Каллистратов в числе прочих был посажен в тюрьму, а затем переведен в Лиепайский концлагерь.
Через полгода он был освобожден, "но его карьера была уже закончена"54. Аналогичной была судьба Русской трудовой крестьянской партии в Эстонии. Она возникла в начале 1920-х годов затем ее деятельность на несколько лет прервалась и возобновилась в 1929 году. В 1934 г. она официально прекратила свое существование в связи с ужесточением политического режима в Эстонии. Фактическая ликвидация крестьянства как класса мелких сельских хозяев в СССР совпала по времени с ослаблением демократических и усилением авторитарных тенденций в политическом строе в соседних странах. Политический климат в Европе после прихода к власти в Германии НСДАП стал стремительно меняться. Власти в СССР с огромным подозрением относились к любым намекам на существование Крестьянской партии. После присоединения Прибалтики к СССР практически все участники крестьянского движения и руководители ТКП были арестованы и преданы суду55. В 1945 г. в СССР из Праги были вывезены Маслов и Бем. В том же году были арестованы и доставлены на родину Н. В. Тимофеев-Ресовский и С. Р. Царапкин, которым также было предъявлено, помимо отказа возвратиться в СССР, обвинение в принадлежности к пражской ТКП. Об их активной работе в этой организации писал в своих воспоминаниях Малахов, являвшийся в первой половине 1930-х годов членом партии и руководителем ее молодежного "трудовического" крыла56. Проводить в жизнь планы "национальной революции" НТС и другим эмигрантским организациям активистского типа пришлось уже в годы Второй мировой войны, действуя на оккупированной территории СССР.

Примечания:
1. См., например: СОКОЛОВ М. В. Создание республиканско-демократического союза. - Диаспора (Париж-СПб.), 2004, N 6.
2. ЦВЕТКОВ В. Ж. Земля и земство - основы Белой России. В кн.: Белая Россия. СПб. - М. 2002.
3. ИСАКОВ С. Г. П. А. Богданов и дело эстонской группы Русской трудовой крестьянской партии. В кн.: Балтийский архив. Т. 3. Таллинн. 1999.
4. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-5872, оп. 1, д. 55, л. 1.
5. Там же; д. 89, л. 54, 4, 5.
6. Там же, ф. Р-9105, оп. 1, д. 29, л. 1.
7. Там же, ф. Р-5842, оп. 1, д. 110, л. 1.
8. За свободу, 1922, N 194.
9. Об АЦ см.: ФРОЛОВА Е. И. Административный центр эмигрантского внепартийного объединения и Кронштадтское восстание 1921 г. - Вопросы истории, 2007, N 9.
10. ГАРФ, ф. Р-5893, оп. 1, д. 87, л. 1 - 4.
11. Там же, л. 17 об.
12. АНТОНОВ М. Е. Из моего прошлого. - Последние новости, 1.XII.1925.
13. ЛЕЙХТЕНБЕРГСКИЙ Г. Как начиналась Южная армия. - Архив русской революции, 1923, т. 8, с. 169.
14. ДЕНИКИН А. И. Очерки русской смуты. Т. 2 - 3. М. 2006, с. 510 - 511.
15. Амфитеатров издавал в 1906 г. в Париже журнал "Красное знамя". В некоторых номерах журнала существовал раздел (или приложение) под названием "Голос Крестьянского союза". В N 2 "Красного знамени" от имени Главного комитета ВКС было заявлено о создании в Париже Заграничного бюро содействия ВКС на внепартийных началах.
16. За свободу, 17.III.1925.
17. Политическая история Русской эмиграции 1920 - 1940 гг. Документы и материалы. М. 1999, с. 532 - 533.
18. Там же, с. 534.
19. ГАРФ, ф. Р-6268, оп. 1, д. 22, л. 5.
20. Красный террор в годы гражданской войны. М. 2004, с. 158.
21. См. Российский зарубежный съезд 1926. Документы и материалы. М. 2006, с. 777.
22. ГАРФ, ф. Р-5872, оп. 1, д. 194, л. 4 - 7.
23. Там же, ф. Р-6139, оп. 1, д. 10, л. 1, 1 об.
24. Там же, л. 2 об. - 3.
25. См. Зарубежный съезд, с. 477. Примеч. 2.
26. Последние новости, 13.V.1925.
27. САВИНКОВ В. В. Письма из Праги. - За свободу, 24.VII.1923.
28. ГАРФ, ф. Р-6756, оп. 1, д. 46, л. 30.
29. ГАРФ, ф. Р-6348, оп. 1, д. 238, л. 24 - 25.
30. Там же, л. 20 - 21.
31. Там же, ф. Р-6689, оп. 1, д. 37, л. 4 - 6.
32. Там же, ф. Р-6532, оп. 1, д. 34, л. 24.
33. Там же, д. 16, л. 52.
34. Хутор, Прага, 1922, N 2 - 3, с. 30.
35. ГАРФ, ф. Р-6344, оп. 1, д. 231, л. 29 - 30.
36. Там же, ф. Р-5872, оп. 1, д. 194, л. 4 - 7.
37. Там же, ф. Р-5866, оп. 1, д. 167, л. 1.
38. Там же, ф. Р-6768, оп. 1, д. 23, л. 2 - 6.
39. См. Последние новости, 7.VIII.1925.
40. ГАРФ, ф. Р-6756, оп. 1, д. 46, л. 22.
41. Там же, ф. Р-5937, оп. 1, д. 17, л. 28.
42. Руль, 18.IV.1924.
43. Там же, 17.I.1928.
44. Слово, 12.I.1928.
45. Последние новости, 20.XII.1932.
46. Трагедия советской деревни. Ноябрь 1929 г. - декабрь 1930 г. М. 2000, с. 805. Док. N 278. Приложение N 4. Таблица массовых выступлений за 1930 г. по СССР.
47. СУВЕНИРОВ О. Ф. Трагедия РККА. 1937 - 1938. М. 1998, с. 50.
48. ГАРФ, ф. Р-6139, оп. 1, д. 11, л. 1 - 2.
49. Там же, ф. Р-5911, оп. 1, д. 22, л. 12 - 14.
50. РАР Л., ОБОЛЕНСКИЙ В. Ранние годы (1924 - 1948). М. 2003, с. 28.
51. См. Труды Государственного Исторического музея. Вып. 149. М. 2005.
52. РАР Л., ОБОЛЕНСКИЙ В. Ук. соч., с. 43.
53. См. Воспоминания Г. А. Малахова (Библиотека-Фонд "Русское Зарубежье").
54. КУБАСОВА С. Русский голос Латгалии. - Наша газета (Рига), 18.VI.2006.
55. Балтийский архив, NN 2 - 4. Таллинн-Рига. 1997 - 1999.
56. Государственный Исторический музей Отдел письменных источников, ф. 92.

Вопросы истории,  № 1, Январь  2008, C. 3-21.

Куренышев Андрей Александрович - доктор исторических наук, старший научный сотрудник Государственного исторического музея.