История Косово в прицеле дискуссий / Искендеров П. А.

В мире найдется немного регионов, история которых настолько завязана на современной политике и которая бы не трактовалась столь противоречиво. Историко-этнические корни современного населения Косово - главный отправной пункт продолжающихся уже не одно десятилетие споров сербских и албанских историков. "История Косово и Метохии - южной сербской провинции - отмечена продолжавшимся на протяжении столетий этническим соперничеством сербов и албанцев" - такую характеристику места Косовского края в системе сербо-албанских отношений дал один из ведущих современных сербских историков Д. Батакович. Эта, в целом справедливая, мысль не охватывает, однако, всего многообразия аспектов рассматриваемой проблемы.

К области исторической мифологии можно отнести
идею о том, что сербо-албанские отношения в Косово и в целом на Балканах - это столкновение непримиримых этно-религиозных позиций и интересов, чуть ли не цивилизационный конфликт между православным (в более широком плане - христианским) и мусульманским мирами. Данный подход не отвечает ни истории Балкан, всегда отличавшихся этнической и конфессиональной "чересполосицей" и являвшихся регионом, где различные народы веками жили вместе и боролись против общих неприятелей, ни сложной национально-религиозной структуре населения Сербии и Албании. Как пишет Ю. В. Иванова, ислам расколол балканское общество "не по этническому признаку, а по религиозному, который в действительности был признаком социальным" (1). Сами албанцы никогда не преувеличивали роль религиозного фактора в истории Косово. На протяжении всей истории албанского национального движения религия не играла в нем столь значительной роли, как в сербском, хорватском или болгарском. Один из его идеологов Пашко Васа Шкодрани (католик, занимавший в Османской иерархии пост губернатора Ливана) еще в XIX в. заявлял, что "религией албанцев является албанизм".

Накануне первой мировой войны, в 1912 - 1913 гг., на Балканах впервые столкнулись два процесса, которые и сегодня во многом определяют динамику развития косовской проблемы. Это, с одной стороны, стремление руководства Сербии, опираясь на исторические, этнические, религиозные и социокультурные факторы восстановить и укрепить свой контроль над обширными территориями со смешанным сербо-албанским населением, а с другой, - рост албанского национального самосознания, требовавшего от албанских лидеров расширения жизненного пространства и изменения международно признанных балканских границ.

Историю Косово как территории принято отсчитывать от бронзового и железного веков, следы которых обнаружены в Метохии - западной части Косово. В IV в. до н.э. территория современного Косово относилась к восточной части Иллирийского королевства и граничила с Фракией. В то время здесь проживали фракийско-иллирийские племена дарданов, кельтов и трибаллов. В 168 г. до н.э. Иллирия была завоевана римлянами и стала римской провинцией Иллирикум в 59 г. до н.э. В последующие десятилетия административно-территориальное устройство балканских провинций Римской империи неоднократно изменялось, пока восточная часть современного Косово не оказалась в составе провинции Дардания, а его западная часть не вошла в состав римской провинции Превалитания.

Следующая страница в истории Косово связана с деятельностью византийского императора Юстиниана I, вступившего на трон в 527 г. и объединившего под своей властью обширные территории Римской империи. Это произошло в разгар переселения на Балканы славян, что создавало в регионе новую этническую картину. В середине IX в. косовские земли окончательно вошли в состав Византии и сразу же стали предметом ожесточенной болгаро-византийской борьбы.

Болгарский фактор сыграл особенно активную роль в истории Косово в IX-XIII вв., когда эти земли вошли в состав сначала Первого, а затем Второго болгарского царств. Впервые косовские территории были включены в состав болгарского государства при хане Персияне, правившем в 836 - 852 годах. После принятия Болгарией христианства в 864 г. на этих землях были построены многочисленные церкви и монастыри.

Территория современного Косово оставалась в составе Первого болгарского царства до 1018 г., когда последнее под ударами Византии прекратило свое существование. О составе населения Косово в тот период позволяют судить письменные византийские источники, в частности, относящееся к X в. сочинение императора Константина VII "De Administrando Imperio" ("Об управлении империей"). В нем говорится, что земли Косово были населены болгарами, в то время как сербское население проживало на северо-западе от косовских пределов.

В середине XI в. Косово вновь на непродолжительный период перешло к болгарам. Болгарский царь Петр III вступил на престол в 1072 г. в косовском городе Призрен, откуда его армия двинулась в поход на Скопье (нынешнюю столицу Македонии).

К концу XII в. Косово начинает играть роль колыбели сербской государственности, на что неизменно ссылаются сербские историки. В 1180-х гг. сербский правитель Стефан Неманя установил контроль над исторической областью Дукля (современная Черногория) и частью косовских земель, объединив их с Рашкой - государством на территории современной Центральной Сербии. Его преемник Стефан Первовенчанный к 1216 г. завершил присоединение косовских земель к первому централизованному сербскому государству.

Косово оставалось частью средневековых сербских государств, наиболее могущественным из которых была держава Стефана Душана, просуществовавшая вплоть до конца XIV в. (с небольшим перерывом в первой половине XIII в., когда косовские земли входили в состав Второго болгарского царства под владычеством Ивана Асена II). Именно в эти столетия на территории современного Косово были построены десятки православных церквей и монастырей. Столицей сербского государства в разные годы были Призрен и Приштина. Сами эти земли вплоть до XX в. именовались не иначе как "Старая Сербия". В западной части Косово - области Метохия (по албански Дукаджин) - появились обширные церковные владения, были сооружены знаменитые сербские монастыри в Грачанице и Высоких Дечанах, а город Печ стал центром Сербской патриархии. Приштина и Призрен служили также крупнейшими торговыми центрами, так как лежали на пересечении торговых путей из адриатических портов вглубь балканского полуострова. Север Косово приобрел сохраняющееся и сегодня индустриальное значение благодаря залежам полезных ископаемых и поселившимся здесь колониям шахтеров из Саксонии и торговцев из порта Рагуза (Дубровник). По данным средневековых источников, шахты в Ново-Брдо на севере Косово давали в 1450 г. около 6 т серебра в год.

К XIV-XV вв. относятся первые более или менее достоверные сведения о демографическом составе населения Косово. Правда, в соответствии со средневековой традицией, в качестве главных критериев в сочинениях того времени использовались в основном религиозные и языковые данные. Проведенный в 1455 г. турецкий дефтер (кадастровая перепись населения для определения размера и порядка его налогообложения) установил, что большинство жителей Косово составляли сербы (2). Хрисовулы (сербские монастырские книги) сообщают о том, что основную часть населения Косово представляли сербы, албанцы (активно переселявшиеся в косовские плодородные котловины из горных областей собственно Албании), а также влахи. Кроме того, в сербских источниках упоминаются болгары, греки, армяне и "саксоны". Если судить по именам прихожан, перечисленным в церковных книгах, то большинство из них были славянскими именами, а не албанскими, что подтверждает данные турецких кадастровых переписей.

В 1355 г. после смерти Стефана Душана сербское государство распалось на несколько частей, что значительно облегчило задачу по их завоеванию пришедшим на Балканы туркам-османам. Перед решающей для сербов битвой на Косовом-Поле сербские правители попытались договориться с албанцами о совместном выступлении и им даже удалось привлечь на свою сторону немалое количество албанцев, среди которых далеко не все встали на сторону Османской империи. Кроме албанцев на стороне сербов сражались их одноплеменники из Боснии, болгары, венгры, а также отряды саксонцев. Однако кровопролитное сражение, разыгравшееся 28 июня 1389 г. в День Святого Витта по (сербски Видовдан) на Косовом-Поле - центральной равнине современного Косово - завершилось победой турок. Ход битвы, массовый героизм сербских воинов, подвиг Милоша Обилича, заколовшего турецкого султана Мурада I в его собственном шатре, были мифологизированы в сербской исторической традиции до такой степени, что в первые годы после самой битвы даже многие западноевропейские хронисты сообщали о том, что победу в этой битве одержали христиане. В 1448 г. на территории Косово произошло еще одно кровавое сражение, в котором турецкими войсками командовал Мурад II, а противостоявшими ему венгерскими отрядами - Хуньяди. Сопротивление османскому вторжению в Косово продолжалось до 1455 г., когда после сорокадневной осады пала крепость Ново-Брдо.

Пятисотлетнее османское иго привело к серьезным изменениям в хозяйственной жизни Косово (ставшего Косовским вилайетом), структуре его населения, межнациональных и межконфессиональных отношениях. Господствовавшая в Османской империи вплоть до XIX в. военно-ленная система способствовала выдвижению на ключевые посты в турецкой иерархии крупных землевладельцев, среди которых было немало албанцев, а также сербов, принявших ислам, благодаря чему они смогли обеспечить свои социально-экономические интересы. Именно исламизированные в период османского господства сербы составили ядро косовско-албанского этноса, который впоследствии станет играть ключевую роль в албанском национальном движении конца XIX века.

Во время австро-турецкой войны 1683 - 1699 гг. косовские земли на непродолжительный период освободились от османского контроля. Однако военный разгром австрийцев вернул ситуацию в прежнее состояние. Именно в разгар боевых действий была отмечена первая организованная волна сербских беженцев из Косово. Около 37 тыс. семей покинули свои дома, спасаясь от турецких репрессий. "Старые и молодые, больные и немощные были выброшены в мир, в неизвестность, без средств к существованию. Сотни тысяч могил были посеяны без следов и опознавательных знаков..." (3).

На протяжении XVIII в. сербский исход из Косово продолжался, что привело к кардинальному изменению этнической и религиозной ситуации в регионе. Этому способствовало и закрытие турецкими властями в 1766 г. Печской патриархии как одного из очагов сербского культурно-национального возрождения. Тем не менее, сербские церкви и монастыри продолжали существовать, пользуясь отсутствием у османских правителей реальных возможностей для установления тотального контроля над Косово и другими районами Сербии, который в основном заключался в непомерных поборах местного населения.

Кроме переселенческого движения сербов из Косово в другие районы Балкан на демографическую ситуацию в Косово все большее влияние оказывали миграционные потоки албанцев из горных районов собственно Албании. Первоначально албанское население Косово концентрировалось в его западных областях (Метохия или Дукаджин), однако в дальнейшем оно расселилось и по всей территории Косовского вилайета.

В разгар Великого восточного кризиса 1875 - 1878 гг., вобравшего в себя такие драматические события, как восстание в Боснии и Герцеговине, русско-турецкая и сербо-турецкая войны и Апрельское восстание в Болгарии, Косово впервые заявило о себе как о центре албанского национально-освободительного движения. В косовском городе Призрен была созвана Албанская (Призренская) лига, ставшая первым национальным объединением албанцев, которая выдвигала политические цели. Ее можно, очевидно, считать и первым проявлением "великоалбанских" идей, под которыми принято понимать стремление к объединению всех частей Балкан, населенных албанцами, в одно национально-государственное образование.

Русско-турецкий Сан-Стефанский прелиминарный договор, подписанный по итогам Великого восточного кризиса, не только не содержал никаких упоминаний об Албании и албанцах - в отличие от представителей других балканских национальностей они могли рассчитывать лишь на ограниченную административную автономию - но и предусматривал передачу ряда территорий с преобладанием албанского населения соседним государствам - Болгарии, Сербии и Черногории (4). Более того, по данным албанских источников, которые оспаривает сербская сторона, во время военных действий 1877 - 1878 гг. и вступления сербских войск в северо-восточную часть Косовского вилайета было депортировано около 160 тыс. албанцев, проживавших в 640 населенных пунктах (5).

Все это вызывало негативную реакцию в рядах набиравшего силу албанского национального движения. С весны 1878 г. все большее распространение в нем стала приобретать идея образования общеалбанской лиги, призванной объединить все албанские земли, а также воспрепятствовать планам великих держав и балканских государств добиться отторжения в их пользу территорий, населенных албанцами. По последнему вопросу взгляды албанцев совпадали с интересами турецкого правительства, которое стремилось использовать албанское движение в интересах сохранения территориальной целостности Османской империи, а также прекрасно вписывались во внешнеполитическую стратегию некоторых великих держав, в первую очередь, Англии и Австро-Венгрии, настаивавших на необходимости пересмотра Сан-Стефанского соглашения и планировавших использовать недовольство албанцев в качестве рычага давления на Россию. Албанские историки, в частности, К. Фрашери, отмечают протурецкий характер одного из главных требований делегатов Призренской лиги - "общего вилайета" для албанцев - как предусматривавшего сохранение Европейской Турции (6). Однако ряд турецких исследователей, среди которых и С. Кюльдже, считают, что цели и деятельность Призренской лиги изначально "находились в противоречии с интересами и самим существованием Османской империи" (7).

10 июня 1878 г., за три дня до открытия Берлинского конгресса, в косовском городе Призрен в присутствии 80 делегатов состоялось первое заседание всеалбанского учредительного собрания Албанской лиги (получившей в связи с этим свое второе название - Призренская) (8). Была принята программа, написанная на турецком языке и озаглавленная "Карарнаме" (то есть "Книга решений"), текст которой имел достаточно умеренный характер и включал в себя следующие пункты:

- безоговорочная лояльность по отношению к турецкому султану;

- борьба до последней капли крови против любой аннексии албанских территорий;

- объединение всех территорий, населенных албанцами, в одну провинцию, управляемую турецким генерал-губернатором;

- придание албанскому языку официального статуса;

- введение национальной армии под командованием турецких офицеров (9).

Участники заседания направили специальный меморандум делегатам Берлинского конгресса (открывшегося 13 июня 1878 г.), а также турецкому правительству и дипломатическим представителям великих держав в Константинополе, в котором обращали внимание Европы на вышеуказанные положения. Кроме того, в Берлин была направлена полномочная делегация Албанской лиги во главе с Абдюлем Фрашери.

Однако деятелям албанского национального движения не удалось принять участие в работе европейского форума наравне с представителями их балканских соседей и даже добиться включения в повестку дня албанского вопроса. Великие державы отрицательно отнеслись к признанию самого факта существования албанской нации. Фраза "албанская нация не существует" принадлежала председательствовавшему на Конгрессе германскому канцлеру О. Бисмарку (10). Европейские державы рассматривали территории, населенные албанцами исключительно в качестве географического понятия.

В сентябре 1878 г. руководство Албанской лиги разработало и приняло новую программу этого общеалбанского объединения. Программа имела более радикальный характер по сравнению с предшествовавшей и предусматривала объединение всех албанских земель в единое государственное образование с ведением делопроизводства на албанском языке и формирование албанской национальной армии при сохранении суверенитета султана, призванного отстаивать албанские интересы и неприкосновенность земель.

Развитие албанского национального движения в рамках Призренской лиги развивалось по восходящей линии. Дополнительным катализатором этого процесса явился отказ султана пойти навстречу требованиям албанцев об образовании единого албанского автономного вилайета со ссылкой на Берлинский трактат, предусматривавший проведение в Османской империи административных реформ, ограниченных пределами существовавшей территориально-государственной структуры Порты.

Испытывая все возраставшее давление со стороны европейских держав и понимая нежизнеспособность империи в условиях внешнеполитической изоляции, а также возможных военно-силовых акций, султанское правительство решило форсировать выполнение возложенных на него обязательств. В декабре 1879 г. в косовский город Призрен прибыла турецкая военная миссия во главе с губернатором Битольского вилайета Ахмедом Мухтар-пашой. Однако решительные действия албанцев, заблокировавших продвижение турецких войск, сорвали осуществление планов Константинополя.

По призыву Абдюля Фрашери в Призрене в январе 1881 г. состоялся чрезвычайный албанский съезд, собравший сторонников радикального крыла Лиги. На нем был изменен состав Генерального совета, объединявшего в своих рядах исключительно сторонников широкой албанской автономии, а Национальный комитет Призренской лиги, возглавляемый Юмером Призрени, был наделен правительственными полномочиями. С этого времени вооруженные силы, подчинявшиеся верховной албанской власти, перешли к боевым действиям против турецких войск, в том числе в Косовском вилайете и Македонии. Однако попытки Лиги распространить вооруженную освободительную борьбу на другие албанские земли окончились неудачей.

В конце марта 1881 г. турецкие войска развернули массированное наступление против албанцев, которое возглавил печально известный своими карательными экспедициями Дервиш-паша. Упорное сопротивление недостаточно организованных и плохо вооруженных албанских отрядов было сломлено. В том же месяце под контроль турецких властей перешел Скопье, в конце апреля - Призрен, а затем и остальные районы Косово. На всей территории, населенной албанцами, осуществлялись массовые репрессии против участников национального движения и депутатов Призренской лиги. Однако Дервиш-паше, остававшемуся со своими войсками в Албании вплоть до конца 1881 г., удалось "умиротворить" лишь часть населения городов и сел, расположенных на равнинной местности; горные же территории по-прежнему оставались вне досягаемости османских правителей.

Разгром турецким правительством Призренской лиги стал началом нового этапа в истории албанского национального движения, которое тесно связало себя с Косово. Как отмечает албанский исследователь К. Фрашери, "Албанская лига Призрена в качестве патриотической организации, действовавшей в условиях Восточного кризиса в 1870-е годы, идентифицировала себя в качестве национального албанского движения", в связи с чем ее деятельность "развивалась в рамках политической, общественной и культурной триады" (11).

Одновременно одобренная Берлинским конгрессом оккупация Боснии и Герцеговины со стороны Австро-Венгрии стала своего рода водоразделом в косовской политике Сербии, поставив воссоединение этих территорий во главу угла своего внешнеполитического курса. На международном уровне этот поворот был закреплен секретным договором, заключенным 28 июня 1881 г. с Австро-Венгрией. Сербия, заручившись поддержкой своих территориальных планов, приступила к их осуществлению. Речь шла о расширении своей территории за счет присоединения долины Вардара (12), что включало как Косово, так и Македонию. Взамен этого она отказывалась от претензий на Боснию и Герцеговину и Ново-Пазарский санджак. Первым конкретным шагом на пути реализации нового плана стало открытие в 1889 г. ряда сербских консульств в европейских областях Османской империи, приуроченное к 500-летию битвы на Косовом-Поле. Особая роль среди этих дипломатических представительств отводилась консульству в Приштине (13).

До начала XX в. ситуация в Косово практически не претерпела серьезных изменений. После разгрома Призренской лиги центр албанского национального движения переместился за границу: в те страны и города, где имелись многочисленные албанские колонии, прежде всего, в Константинополь, Софию, Бухарест, Южную Италию, Египет. Продолжавшие действовать на косовской территории албанские объединения стали заниматься культурно-национальными вопросами. Это относилось, в частности, к Печской лиге, созданной в городе Печ в январе 1899 г. одним из активистов Призренской лиги Хаджи Зекой. Благодаря его стараниям деятельность новой Лиги постепенно начала приобретать политический характер, выступая под лозунгом предоставления автономии тем районам Балкан, которые были заселены албанцами. Однако деятельность Лиги не приобрела общеалбанского характера по причине исторически сложившейся раздробленности албанцев.

В 1900 г. Печская лига была распущена по требованию Константинополя, а сам Хаджи Зека в 1902 г. был убит. По албанской версии, покушение было осуществлено "сербским агентом" при прямой поддержке властей Османской империи (14).

Сама Сербия в то время переживала серьезные внутриполитические трудности, объективно ограничивавшие ее возможности проводить активную внешнюю политику. Что же касается великих держав, то они придерживались политики поддержания статус-кво на Балканах. Хотя наличие албанского вопроса и признавалось, но лишь теоретически, а практически он находился даже не на втором, а на третьем плане балканской политики.

Пока власти Сербии и великие державы уточняли свои приоритеты, а в политических и военных кругах Османской империи созревали реформаторские течения, лидеры албанского освободительного движения прибегли к осуществлению важного шага на пути к национальной консолидации - сформировать единый литературный язык. Здесь мы подходим к одному из наиболее сложных и спорных вопросов истории Косово и происхождения населяющего его албанского этноса, то есть вопросу об этно-лингвистических корнях этого народа.

Складывавшаяся на протяжении многих столетий картина расселения народов на Балканах дала повод для ожесточенных дискуссий между сторонниками иллирийских и фракийских корней албанского языка. Споры о происхождении албанского языка подогревались теми, кто понимал, что "определить соотношение элементов иллирийского и фракийского языков чрезвычайно трудно, главным образом из-за скудости документированных источников" (15). Ведущие албанские историки настаивают на иллирийских корнях албанцев, что позволяет им считать албанцев древнейшим автохтонным народом на территории Балкан. Э. Чабей, например, заявляет о совпадении ареала формирования албанского языка с территорией современного расселения албанцев (16). Однако оппоненты этой точки зрения - Г. Вейганд, Л. А. Гиндин, О. С. Широков и др. на основании близости раннеалбанского языка с фракийским высказывают гипотезу, которая сводится к тому, что предки албанцев, занимавшиеся отгонным скотоводством, проживали гораздо восточнее их нынешнего ареала. По мнению Широкова, прародиной албанцев следует считать Карпаты, откуда они вместе со славянами переправились через Дунай и вышли через Македонию на запад Балканского полуострова. Отсюда несомненная лексическая близость албанского и румынского языков, а также тот факт, что впервые в письменных источниках албанцы упоминаются лишь в XI веке. Однако албанский исследователь А. Буда считает, что "население бывшей Иллирии привлекло к себе внимание в XI в. в связи с его восстаниями и поэтому именно с той поры они постоянно упоминаются в письменных документах. Но это не означает, что предки албанцев до того времени не жили на данной территории" (17).

Сербские исследователи высказываются более определенно, считая теорию об иллирийских корнях албанской нации не только не соответствующей истине, но и преследующей конкретные политические цели, а именно - идеологически обосновать сначала албанский ирредентизм, а затем и сепаратизм в Косово (18).

В качестве главного аргумента противники теории об иллирийских корнях косовских албанцев используют то, что на территории современного Косово не обнаружены следы албанских памятников и в то же время имеется изобилие сербских церквей, монастырей, городов и других исторических свидетельств материальной культуры, а также на отсутствие у албанцев, вплоть до начала XX в., литературного языка, что, по их мнению, заставляет рассматривать теорию об иллирийских корнях албанской нации всего лишь как "культурную инициативу Австро-Венгрии". По словам одного из ведущих современных сербских историков С. Терзича, эта теория была создана в кабинетах австрийских и германских ученых. Албанцев объявили самым древним из современных народов Европы. Именно древние корни албанцев, по мысли Вены и Берлина, давали им право ставить задачу объединения в одно государство всех земель, на которых они проживали до прихода на Балканы сербов и других славян, - отмечает Терзич.

Целям окончательного оформления албанской языковой общности был посвящен проведенный в ноябре 1908 г. в Битоли всеалбанский конгресс, посвященный разработке и внедрению в Албании единого алфавита. Однако вопрос о создании и активном применении албанского литературного языка так и оставался нерешенным вплоть до начала первой мировой войны.

Несмотря на "лингвистические" решения Всеалбанского конгресса в Битоли, программные документы о провозглашении независимости Албании от Турции, принятые на Всеалбанском конгрессе во Влере 28 ноября 1912 г., в том числе и сама декларация независимости, были подготовлены на турецком языке: делегаты, приехавшие из Косово и других районов Балкан, совершенно не владели албанским языком. Образованное тогда же первое правительство независимой Албании было вынуждено писать свои распоряжения турецкими буквами: ни один из членов кабинета Исмаила Кемали не знал албанской латиницы (19).

Этнический аргумент сербского происхождения косовско-албанского этноса служил для Белграда важным средством ведения дискуссий с представителями великих держав относительно государственной принадлежности спорных территорий. Следует также отметить, что само название "Косово" никогда не имело значения особого исторического и этнического целого, выделяющегося из всего сербского этнического пространства. Оно прежде всего связано со старым географическим названием Косово-Поле, которым называлась равнина около рек Ситница и Лаб, огражденная со всех сторон горами. Только в конце XIX в. это понятие начинает расширяться в результате более активного использования названия турецкой административной области - "Косовский вилайет", который охватывал всю Старую Сербию.

Албанская сторона дает максимально расширительное толкование того, что она считает "исконно албанскими землями". По словам одного из ведущих современных косовско-албанских исследователей А. Якупи, "бывшие албанские земли (нынешняя Албания и почти вся бывшая Югославия) и их нынешний ареал (Албания, Косово и другие территории с проживанием в них албанцев - Греции, Македонии, Южной Сербии и Черногории) различаются по многим характеристикам. Албанцами являются именно те, кто основывает свою независимость и свое этническое происхождение, исходя из историографии, начиная с античности и всех последующих времен" (20).

Кроме этно-лингвистических несовпадений, жаркие споры продолжают вызывать и другие демографические аспекты истории Косово, в частности, динамика изменения национального состава жителей этого региона. Во многом участники этих дискуссий пытались отстаивать прямо противоположные суждения. Это особенно касается периода конца XIX - начала XX в., когда косовские земли служили одновременно базой албанского национально-освободительного движения и основой национально-государственной политики Сербского королевства.

Побывавший в рассматриваемых нами районах в 1871 - 1877 гг. Милош Милоевич отмечал, что сербы составляют большинство населения и численно преобладают во всех городах, в то время как албанцы проживают в основном в селах (21). По его данным, албанцы-мусульмане преобладали в Южной Дренице, а албанцы-католики - в районах вокруг Джяковицы, в то время как сам этот город являлся преимущественно сербским. Милоевич обнаружил также несколько поселений турок, цыган и черкесов. В сербской литературе принято считать, что в 1876 - 1912 гг. Косовский вилайет покинули около 400 тыс. сербов (22). Особенно активно этот процесс проходил в период греко-турецкой войны 1897 года. Карта, опубликованная в 1876 г. германским историком Кипертом, а также данные, обнародованные Ю. Ханом и австрийским консулом К. Саксом, свидетельствовали, что в то время албанцы проживали на большей части современного Косово. Однако никто из них не решался говорить о численном преобладании той или иной этнической группы. По их данным, районы Косовской-Митровицы и Косово-Поле были населены в основном сербами, а большую часть населения западных и восточных районов современного Косово составляли албанцы-мусульмане. Сербский исследователь Й. Цвийич указывал в этой связи, что после окончания сербо-турецкой войны и подписания Берлинского трактата 1878 г. "из освобожденных округов южной Сербии (Топлица, Лесковац, Вранье), присоединенных к Сербии по решению Берлинского конгресса, из страха перед местью бежало почти все ранее переселившееся туда албанское население, частично в восточные косовские области непосредственно вдоль новой границы, а другие аждо Тиквеша в Македонии. Передвижение и колонизация этих албанцев, мухаджиров сопровождались огромным насилием, сожжением сел и убийством всего сербского и македонского населения, встречавшегося у них на пути" (23).

В 1899 г. в Австро-Венгрии была обнародована новая статистика по Косово, из которой следовало, что там проживали 182 650 албанцев (47,88%) и 166 700 сербов (43,7%). Оставшиеся 8,42% косовского населения составляли цинцары, турки, черкесы, цыгане и евреи (24).

В конце XIX в. австрийский путешественник Спиридон Гопчевич составил и опубликовал в Вене собственные статистические изыскания по отдельным городам Старой Сербии, подразделив проживавших там сербов на две группы - сербов-христиан и сербов-мусульман. По его данным, население Призрена составляло 60 тыс. человек. Из них 11 тыс. были христианскими сербами, а 36 тыс. - сербами-мусульманами. Остальное население было представлено турками, албанцами, цинцарами и цыганами. В городе Печ Гопчевич насчитал 2530 семей. Из них 1600 были мусульманскими, 700 - сербо-христианскими, 200 албанско-католическими и 10 - турецкими.

Посетивший Балканы британский журналист Г. Брайльсфорд был более категоричен в своих выводах. Он утверждал в 1906 г., что две трети населения Косовского вилайета составляли албанцы, а одну треть - сербы. Наиболее населенные западные районы Джяковицы и Печа имели от 20 тыс. до 25 тыс. албанских семей против 5 тыс. сербских (25). Аналогичные выводы можно было сделать после ознакомления с этнической картой населения Косово, составленной Альфредом Стидом и опубликованной в 1909 году.

Германский ученый Густав Вайганд приводит следующие данные, характеризующие этнический состав населения Косово в 1912 г.: округ Приштины - 67% албанцев, 30% сербов; округ Призрена - 63% албанцев, 36% сербов; округ Вучитрна - 90% албанцев, 10% сербов; округ Феризая (Урошевца) - 70% албанцев, 30% сербов; округ Гилан (Гнилане) - 75% албанцев, 23% сербов; округ Митровицы - 60% сербов, 40% албанцев. Кроме того, по данным немецкого ученого, к началу первой Балканской войны практически исключительно албанским являлось население Метохии с городом Джяковица (Дьяково) (26).

Вспыхнувшее в 1911 г. албанское восстание против младотурецкого режима сопровождалось новым всплеском насилия. Во второй половине 1911 г. в Косово, по данным современников, было зарегистрировано 128 случаев воровства, 35 поджогов, 41 факт бандитизма, 53 случая вымогательства, 30 случаев шантажа, 19 фактов запугивания, 35 убийств и 37 покушений на убийство, 58 вооруженных нападений на имущественные объекты, 13 попыток насильственной исламизации и 18 случаев причинения тяжких телесных повреждений. К 1912 г., спасаясь от албанского и турецкого этнического насилия, из Старой Сербии в Сербское королевство бежали по разным данным от 150 тыс. до 400 тыс. человек. Это треть совокупного сербского населения этих областей. Тем не менее, в 1912 г. сербы все еще составляли почти половину населения Косово и Метохии. Согласно данным, опубликованным в 1911 г. Й. Цвийичем, в Косово находилось 14 048 сербских домов, в г. Печ и его окрестностях - 3826, и 2400 сербских домов с приблизительно 200 тыс. жителей - в районе Призрена. Сравнивая эти данные со статистическими сведениями, относящимися к периоду средневековья (когда в Косово и Метохии проживало приблизительно 400 тыс. сербов), Цвийич делает вывод о том, что к 1912 г. в Сербию бежало около 150 тыс. косовских и метохийских сербов. По данным сербских источников, в общей сложности в XVIII-XIX вв. из Старой Сербии в Королевство Сербия переселились около полумиллиона человек.

Основной пик переселения приходится на периоды после сербских восстаний 1804 - 1813 гг. и сербо-турекцих войн 1876 - 1878 годов. Оставшиеся подвергались насильственной исламизации, в результате чего значительная часть косовских албанцев, подчеркивал Й. Цвийич, имела сербское происхождение. В 1911 г., в разгар антитурецкой борьбы, будущий глава правительства во Влере Исмаил Кемали открыто призывал албанцев изгонять "славян-христиан" при помощи ружей (27). Он же как глава временного правительства во Влере обращался к великим державам с требованием очистить "албанские земли" от славян и греков (28).

Произошедшая в 1908 г. младотурецкая революция не привела к существенному улучшению положения широких масс населения Косово, а после подавления контрреволюционного мятежа младотурецкое руководство не стало проводить репрессивную политику в отношении национального движения этого народа. Летом того же года произошли первые вооруженные выступления албанцев против нового режима, которые к весне следующего года переросли в массовое вооруженное восстание албанцев Косовского вилайета. Это вызвало ответные вооруженные действия Константинополя, направившего на борьбу с албанскими отрядами крупные соединения регулярной турецкой армии во главе с Шевкетом Торгут-пашой и объявившего осадное положение на всей территории Албании. Как указывал в своем донесении от 4 мая 1910 г. российский представитель в Призрене Разумовский, "албанское движение, начавшееся из-за неудачного по времени введения городского налога, приобрело за последнее время откровенно принципиальный характер борьбы против младотурок" (29). Это объективно способствовало обострению сербо-албанских отношений в указанных областях, поскольку проживавшие там сербы были вынуждены занимать выжидательную и во многом нейтральную позицию, не давая повода для каких-либо репрессивных мер по отношению к себе как со стороны самих албанцев, так и со стороны турецких властей. К тому же значительная часть сербов прямо выступила против требований албанцев, что находило свое выражение в проведении сербами митингов протеста против идеи автономии Албании и в сборе подписей под петициями и телеграммами (30).

К этому времени относятся и первые серьезные попытки албанских лидеров установить контакты с сербским руководством с целью организации совместных антитурецких выступлений в Косово (Старой Сербии). Однако сербское руководство отнеслось к ним без энтузиазма, рассматривая в стремительно крепнущем албанском национальном движении главную угрозу своим геополитическим интересам.

Подобный курс сербского руководства оказывал негативное влияние на развитие сербо-албанских отношений, поскольку албанское движение связывало определенные надежды с поддержкой со стороны Сербии и созданием единого антитурецкого блока в составе Албании, Сербии, Болгарии, а также, возможно, и Черногории (31). В конечном итоге сербскому руководству удалось наладить взаимодействие лишь с крупным албанским землевладельцем Эссад-пашой Топтани, который в обмен на щедрую финансовую помощь Белграда противодействовал попыткам других албанских лидеров организовать крупномасштабный сербо-албанский конфликт в Косово и соседних балканских областях.

Идея единства сербских и албанских интересов, в том числе применительно к судьбам Косово, проходит красной нитью через труды главного идеолога Сербской социал-демократической партии Д. Туцовича, считавшего, что именно запутанная история косовских земель и смешанный состав их населения служат основным доводом в пользу объединения сербов и албанцев в рамках Балканской федерации (Федерации балканских республик), в которую должны войти на правах автономных членов все народы региона. Эта идея, в сущности, легла в основу решений I Балканской социал-демократической конференции, состоявшейся в январе 1910 г. в Белграде. В принятой на конференции резолюции говорилось, что пресловутый балканский вопрос может быть эффективно решен лишь путем союза всех проживающих здесь народов, а именно "объединением хозяйственных сил, ликвидацией искусственно выдвигаемых границ, обеспечением полной взаимности и общности в жизни и защите от общей опасности" (32).

Однако руководство Сербии придерживалось иного решения проблемы Старой Сербии и взаимоотношений с албанцами, предусматривавшего также получение выхода к Адриатическому морю через области, населенные албанцами. Первая победоносная Балканская война 1912 - 1913 гг. стала для Сербии торжеством национальной идеи в том, что касается освобождения от многовекового османского ига обширных территорий Старой Сербии. Сербский ученый-историк, этнограф и географ начала XX в. Й. Цвийич, чьи взгляды в целом соответствовали подходам сербских правящих политических и военных кругов, в ноябре 1912 г. так определял границы Старой Сербии: Ново-Пазарский санджак, Косово-Поле, Метохия и некоторые области к югу от Шар-Планины, подчеркивая, что Старая Сербия "выходит узким поясом на Адриатическое море около Скадара (Шкодер. - П. И.), Леша и, вероятно, Драча (Дуррес. - П. И.)". На основании личных впечатлений от посещения этих областей в 1900 - 1912 гг. Цвийич называл их "страной самой большой анархии и насилия, не только на Балканском полуострове, но и, возможно, в мире".

Те, кто остались жить в Старой Сербии под османским гнетом, по словам Цвийича, подвергались всевозможному насилию, разорению и исламизации, сочетавшимся с насильственным выселением сербов и их заменой на мусульманское население: "Нигде на Балканском полуострове турецкое управление не было столь опустошительным, как здесь".

Тем не менее, по его словам, на территории Старой Сербии к началу первой Балканской войны имелось значительное число сербов. Учитывая отсутствие в Османской империи точной статистики сербского населения, Цвийич приводит следующие приблизительные данные: на 900 тыс. сербов, из которых до 300 тыс. человек исповедовали ислам (включая переселившихся в Санджак мусульман из Боснии), арнауташей было до 200 тыс. человек, а еще 300 - 400 тыс. являлись настоящими албанскими колонистами. Таким образом, старое и очень старое албанское население представляло собой меньшую часть.

На основании вышеприведенных данных Цвийич сделал следующий вывод, который с готовностью был воспринят сербскими властями и общественным мнением: "Сербия и Черногория, следовательно, имеют сильные гуманитарные и национальные причины и права, чтобы прекратить эти преступления и насильственные действия, которые осуществляются в отношении их соплеменников". Насколько, по его словам, "турецкое управление и албанские преступления и насилие" остаются во многом абстрактными понятиями, настолько для самой Сербии они являются "уничтожением нашего народа". Кроме того, он указывал, что естественный выход к Адриатическому морю лежал именно через территорию Старой Сербии и проходил по долине реки Дрин. Только в результате выхода к Адриатическому морю, писал он, Сербия получила бы условия для экономической самостоятельности и оказалась бы удовлетворенной. Это - одно из главных устремлений в начавшейся войне - заключил в ноябре 1912 г. (в разгар первой Балканской войны) Й. Цвийич (33).

Эта концепция сразу же стала предметом острых споров. В сложившейся ситуации единственным способом для сербских властей предотвратить появление у своих границ Албанского государства, опирающегося на поддержку, в первую очередь, Австро-Венгрии и Италии, было "сыграть на опережение" и попытаться, говоря словами сербского историка Д. Богдановича, "объединить албанский народ каким-нибудь сербским государством". Для этого активно использовалась концепция об общих историко-демографических корнях сербов и племен Северной Албании, через которую должен был проходить сербский коридор на Адриатику.

Понимая неизбежность войны, сербский премьер Никола Пашич еще в 1912 г. сделал албанским лидерам предложение рассмотреть вопрос о заключении "соглашения, ведущего к объединению сербов и албанцев в Косовском вилайете". Это соглашение предусматривало, что сербские государственные структуры (под юрисдикцию которых должен был перейти Косовский вилайет) гарантируют албанцам свободу вероисповедания, использование албанского языка в школах, в судах, а также в общинных и районных администрациях, восстановление старых судебных обычаев и создание отдельной Ассамблеи, которая получила бы право принимать законы, касающиеся религиозных, образовательных и правовых вопросов (34). Кроме того, в албанских общинах была бы создана албанская администрация и соответствующие административные районы (35).

С секретной миссией в Косово были направлены два наиболее видных офицера секретной службы - Драгутин Димитриевич-Апис и Божин Симич. Они должны были заключить соглашение с албанскими лидерами Исой Болетини и Идризом Сефером о том, что албанцы не примут участие в предстоящей войне (36). Однако те отвергли инициативы Пашича.

Сербскому правительству и албанским лидерам не удалось придти к согласию и по другим военным и финансовым вопросам. Пашич направил специальных представителей в Албанию, но и эти попытки к налаживанию сербо-албанского взаимодействия окончились провалом. Ставка была сделана на решение проблем силой на волне патриотического подъема, охватившего тогда сербские земли.

Теоретическая аргументация видения сербской стороной сербо-албанского разграничения в Косово и в других районах Балкан представлена в меморандуме, который Сербия направила великим державам 8 января 1913 года. В нем подчеркивалась преемственность борьбы сербского народа за независимое национальное существование, начиная со времен османского нашествия, и отмечалось, что сербы в принципе не могут иметь ничего против образования Албании как автономной страны; наоборот, их победа создала условия и возможность для формирования албанского государства. В документе подчеркивалось, что Сербия не ссылается на право завоевания, на основании которого турки держали под своим контролем все сербские территории, а отдает преимущество историческим, этнографическим, культурным и моральным аспектам. Сербы проживают по обе стороны Дрина, но и немалое число албанцев сербского происхождения проживает в этом районе. Авторы меморандума ссылались на наличие сербских памятников истории и культуры, подчеркивая, что территория, на которой расположены Печ, Дечаны и Джяковица, всегда являлась и в настоящее время является Святой землей для всех сербов, потому не существует такого черногорского или сербского правительства, которое бы хотело или могло уступить албанцам или еще кому-то эту Святую землю сербского народа. "В этом отношении сербский народ не сделает и не может сделать никакой уступки, передачи или компромисса, и ни одно сербское правительство не захотело бы этого сделать". Кроме того в документе анализируется демографическая ситуация в регионе и признается, что в настоящее время албанцы составляют большинство населения. Однако это объясняется тем, что албанцы там представляют собой сравнительно более позднюю колонию, или, еще точнее, "вкрапление", существующее в основном со второй половины XVI века.

В меморандуме упоминается "великое переселение" и турецкий план заселения албанцев в целях систематического вытеснения сербов с их территорий. Турция поощряла албанское насилие, подчеркивали авторы документа, а сербы вели партизанскую войну, однако, были вынуждены бежать в другие страны или принимать ислам и объявлять о своей принадлежности к албанской народности. Согласно меморандуму, естественная и самая разумная граница Албании и Сербии должна проходить по водоразделу Адриатического моря и крупнейших македонских озер, Черного Дрина и с северной стороны Белого Дрина. В меморандуме говорилось, что сербы стали меньшинством в своей собственной стране не в результате "легитимной войны", а исключительно вследствие жестокостей, дикости и насилия. Меморандум взывал к совести Европы и всего цивилизованного мира: "Может ли Европа сегодня, после победы христианского оружия в легитимной и проводившейся в соответствии с законами войне, дать свою санкцию на такие жестокости, требуя от нас уступить албанцам территории, которые албанцы отняли у нас путем насилия и узурпации в сравнительно недавнем прошлом и которые мы сейчас отняли у турок и албанцев посредством нашего победоносного оружия? Если бы Европа и смогла это сделать, сербский народ не может и не станет санкционировать такое насилие и узурпацию". На основании всего вышеизложенного, делают вывод авторы меморандума, "все территории, находящиеся за пределами границ Автономной Албании, которые мы обозначили на приложенной к меморандуму карте, должны принадлежать сербскому народу вне зависимости от того, представляют албанцы меньшинство или большинство населения" (37).

Совещание послов великих держав в Лондоне в 1912 - 1913 гг. не признало независимость Албании, провозглашенную во Влере в ноябре 1912 г., оставив ее под верховным суверенитетом Турции. Что же касается Косово (Старой Сербии), то дипломаты в конечном итоге согласились на их включение в состав Сербии, чьи войска освободили эти земли осенью 1912 г. в ходе первой Балканской войны. Тем не менее, в выходе к Адриатике Сербскому королевству было категорически отказано. Выступая 12 августа 1913 г. в палате общин британского парламента, председательствовавший на Лондонском совещании послов великих держав министр иностранных дел Великобритании Э. Грей сказал: "Я не сомневаюсь, что, когда положение о границах Албании будет оглашено полностью, оно вызовет немало нареканий со стороны лиц, хорошо знакомых с местными албанскими условиями и рассматривающих этот вопрос исключительно с точки зрения этих местных условий. Однако следует помнить, что при выработке такого соглашения важнее всего было бы сохранить согласие между самими великими державами" (38). Таким образом, балканская "бочка с порохом" явилась не результатом воли самих балканских народов, а скорее всего следствием эгоистических интересов великих держав. Интересы балканских народов "во всех исторических ситуациях были более или менее схожими, а то и идентичными, но правители толкали народы к взаимным столкновениям" (39).

Санкционированное великими державами проведение линии разграничения между расширившей свою территорию, в том числе за счет Косово, Сербией и находившейся в состоянии анархии Албанией имело неоднозначные последствия. Вместо установления мира в этом регионе стали происходить регулярные вооруженные конфликты. Сербские военные власти оперативно взяли под контроль "стратегические точки" с албанской стороны границы под предлогом обеспечения безопасности сербских земель от вторжения албанцев, закрыв для них рынки в Джяковице и других городах Старой Сербии, ввели в "новых областях" жесткий военно-полицейский режим. Албанцы, со своей стороны, не были намерены отказываться от этих территорий и на жесткие сербские меры ответили восстаниями и опустошительными набегами. Громче других о порочности подобных подходов заявляли сербские социал-демократы, возложив основную вину за происходившее на власти Сербии. По словам Д. Туцовича, правительство старорадикалов, используя им же самим спровоцированное вследствие установленного в новых областях Сербии жестокого по отношению к местному албанскому населению военного режима, восстание в приграничных с Албанией районах, стремится под предлогом защиты сербо-албанской границы осуществить силами армии новый поход на адриатическое побережье и подготовить почву для оккупации всей Северной Албании.

Партия организовала ряд митингов и других акций протеста против втягивания страны в новую военную авантюру, названную социал-демократами "третьей Балканской войной" (40). На митинге, состоявшемся 28 сентября 1913 г., была принята резолюция, отмечавшая, что рабочий класс Сербии протестует против захватнических устремлений буржуазии, которая стремясь получить выход к морю, толкает страну в кровавую авантюру, связанную с огромными несчастиями (41).

Новое антисербское восстание албанцев в Косово не заставило себя долго ждать. Оно вспыхнуло в марте 1914 г. в районе Призрена и Дреницы и было подавлено лишь после вмешательства отрядов регулярной сербской армии, направленных туда из Скопье (42). Однако полностью нормализовать обстановку им не удалось. Можно согласиться с мнением сербского историка Д. Богдановича, который подчеркивает, что хотя Сербия и Черногория держали под своим контролем населенные албанцами районы Старой Сербии почти три года - вплоть до разгрома Сербии в разгар первой мировой войны осенью 1915 г. - "ни то, ни другое сербское государство не сумело предпринять какие-либо серьезные усилия в целях долгосрочного решения вопросов статуса и будущего албанского меньшинства". По его словам, "были предприняты определенные действия в плане проведения аграрной реформы и осуществления колонизации, особенно в черногорской части Метохии, но они не имели большого успеха, так как не было для этого ни времени, ни соответствующих условий. Албанское население Косово, Метохии и Западной Македонии со своей стороны предвкушало большую войну, с помощью которой надеялась выйти из состава Сербии и Черногории" (43).

Примечания:

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта РГНФ ("История Косово"), проект N 08 - 01 - 00495а.

1. ИВАНОВА Ю. В. Албанцы и славяне: закономерно ли противостояние? Материалы XXVIII межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов 15 - 22 марта 1999 г. в Санкт-Петербурге. СПб. 1999, с. 24.

2. Подробнее см.: Област  - опширан катастарски попис из 1455 год. Сараjево. 1972.

3.  С. Сукоби на Косову. Београд. 1986, с. 10.

4. CASTELLAN G. L Albanie. Paris. 1980, p. 10; POULTON H. The Balkans. Minorities and States in Conflict. London. 1993, p. 3 - 4.

5. MYZYRI H. Kriza lindore e viteve 70 dhe rreziku i copëtimit të tokave shqiptare. Historia e popullit shqiptar. Prishtinë. 2002, f. 151.

6. FRASHËRI K. Lidhja Shqiptare e Prizrenit. Tiranë. 1997, f. 115.

7. KÜLCE S. Osmanli Tarihinde Arnavutlluk. Izmir. 1944, f. 250.

8. CASTELLAN G. Op. cit., p. 10.

9. REUTER J. Die Albaner in Jugoslawien. Munchen. 1982, S. 18.

10. CASTELLAN G. Op. cit., p. 10.

11. FRASHËRI K. Lidhja Shqiptare e Prizrenit. Tiranë. 1997, f. 419.

12. PETROVICH M.B. A History of Modern Serbia 1804 - 1918. Vol. 2. New York-London. 1976, p. 273.

13.  Б. Писма српских конзула из Приштине 1890 - 1900. Београд. 1985, с. 14.

14. MYZYRI H. Op. cit., f. 182 - 185.

15. Краткая история Албании. М. 1992, с. 29.

16. Ccedil;ABEJ E. Studime gjuhësore. Vëll. 1 - 3. Prishtinë. 1976.

17. Краткая история Албании, с. 31; BUDA A. Shkrime historike. Vëll. 1 - 2. Tiranë. 1986.

18.  C. Op. cit., c. 13.

19. В начале марта 1913 г. российский МИД получил из посольства Сербии в России примечательное послание, в котором вопрос о сербских корнях албанцев Старой Сербии был поставлен в прямую связь с проблемой сербо-албанского территориального разграничения. В документе, написанном по-русски, говорилось, что "из известий некоторых посланников выходит, что не все довольно ясно и решительно сообщили решение правительства (Сербии. - П. И.): что мы не покинем Долину Дебарскую, Джаково и Ипек с долиной Белого Дрима, не зависимо от того, какое будет решение великих держав. Из этих краев может прогнать сербскую армию только более сильная армия. Эти края соединены неразделимо с Старой Сербией и разделены с Албанией высокими горами, которые представляют географическую и экономическо-коммуникационную границу между Старой Сербией и Албанией. Арнауты в этих краях по происхождению сербы и теперь еще говорят по-сербски и не имеют никакой связи с приморскими арнаутами. Ипек, Джаково и Призрен лежат в колыбели Старой Сербии и полны монастырей, церквей, школ и святынь сербских. Эти края освободила сербская армия большими жертвами и никто не может ее заставить уйти оттуда кроме иностранной армии и то только в том случае, если будет уничтожена сербская армия. Заявите откровенно, что мы этим не угрожаем, что это не шантаж, но что мы сообщаем по должности, что не можем уйти из этих краев, если такое будет решение великих держав. Мы понесли великие жертвы для одержания мира и для осуществления Албании. Больше их не можем приносить, пусть произойдет самая кровавая война. Слова эти заявляем потому что кажется, что великие державы не приняли это заявление так серьезно, как мы его сделали". Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. Политархив, оп. 482, д. 2087, л. 260 - 261.

20. JAKUPI A. Two Albanian States and National Unification. Prishtina. 2004, p. 47.

21. VEMIC M. Ethnic Map of a Part of Ancient Serbia: According to the travel-record of Milos S. Milojevic 1871 - 1877. Belgrade. 2005.

22. См. например:  К.,  Н.,  М., ШПАДИJЕР З. Историjа за  разред гимназиjе. Београд. 2002, с. 63.

23.  J. Балканско полуострво и jужнословенске  . Основи антропогеографиjе. Београд. 1968, с. 139 - 140.

24. Detailbeschreibung des Sandzaks Plevlje und des Vilajets Kosovo (Mit 8 Beilagen und 10 Taffein), Als Manuskript gedruckt. Wien. 1899, S. 80 - 81.

25. BRAILSFORD H.N. Macedonia. Its Races and Their Future. London. 1906.

26. WEIGAND G. Ethnographie von Makedonien. Leipzig. 1924.

27. EKREM BEY VLORA. Die Wahrheit uber das Vorgehen der Jungturken in Albanien. Wien. 1911, S. 43.

28. EKREM BEY VLORA. Lebenserinnerungen. Band I (1885 - 1912). Munchen. 1968, S. 275.

29. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2082, л. 45.

30.  M. Конзулска писма 1905 - 1911. Београд. 1985, с. 271.

31. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2084, л. 353.

32.  Д. Сабрана дела. . Београд. 1980, с. 99.

33. Подробнее см.:  J. Балкански рат и Cpбиja. Београд. 1912; EJUSD. Балканско полуострво и jужнословенске  . Основи антропогеографиjе. Београд. 1968.

34. MIKIC DJ. The Albanians and Serbia during the Balkan Wars. East Central European Society and the Balkan Wars. New York. 1987, p. 170.

35.  Д. Никола Пашич и  балканске државе. Марксистичка мисао. 1985, N 3, с. 157 - 169.

36.  Ч. Рад организациjе "  или смрт" - Припреме за Балкански рат. Нова Европа, XVI. 1927, N 10 - 11, с. 313 - 315; JOVANOVIC M.Z. Pukovnik Apis. Beograd. 1957, с. 649 - 651.

37. Документи о  политици  Србиjе. 1903 - 1914. VI, 1, с. 136 - 142;   В. Арнаути и велике силе. Београд. 1913, с. 171 - 178.

38. Цит. по: За балканскими фронтами первой мировой войны. М. 2002, с. 51.

39. SKAKUN M. Balkan i velike sile. Beograd. 1986, с. 278.

40.  Д. Сабрана дела.  седма. Београд. 1980, с. 133.

41. Историjски архив Комунистичке партиjе Jугославиjе. Т. III. Београд. 1950, с. 246, 271.

42. Радничке новине, 30.III.1914.

43. Подробнее см.:  Д.  о Косову. Београд. 1990.

Вопросы истории,  № 3, Март  2010, C. 38-54.

Искендеров Петр Ахмедович - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН.