Формирование сербо-болгарской границы характеризовалось подвижностью и территориальными спорами по всей ее протяженности. Исторически она распадается на три участка - тимокский, поморавский, македонский, которые имели свои особенности. Восточная граница Белградского пашалыка (вербальным сербо-турецким договором 1815 г.) и Сербской автономии (хатт-и-шерифом 1833 г.) устанавливалась по правобережной долине р. Тимок до ее впадения в Дунай. В марте 1834 г. произошло укрупнение административно-территориальных единиц. Вместо 21 нахии (области) в Сербии было сформировано пять сердарств (военно-территориальных округов), в том числе, и Тимокское с центром в Неготине. Так сложился тимокский участок будущей болгаро-сербской границы.
Начало формирования поморавского участка границы было связано с Восточным кризисом 1875 - 1878 годов. Константинопольская конференция (декабрь 1876 - январь 1877 г.) приняла предложение России об автономном статусе Болгарии в этнических границах, включавших
на юге большую часть Македонии, а на западе поморавский (бассейн рек Южная Морава, Топлица и Нишава) район Ниш - Куршумлия - Лесковац - Пирот - Враня. Однако Порта отвергла любые перемены, что привело к русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг. и ее военному разгрому. По условиям Сан-Стефанского мира (3 марта 1878 г.) образовывалось автономное Княжество Болгария, а Княжество Сербия получало полную независимость. Намеченная между ними граница предполагала присоединение к Сербии района Ниш - Куршумлия - Лесковац, а к Болгарии - района Пирот - Враня. Однако Лондон и Вена, опасаясь влияния России на Балканах, обвинили ее в стремлении создать в Болгарии "фиктивное" национальное государство, включающее "соседние народности". Берлинский конгресс (июнь - июль 1878 г.) пересмотрел сан-стефанские условия. Болгария была ограничена территорией между Дунаем и Балканскими горами, Македония возвращена под власть Порты, а район Пирот - Враня передан Сербии. Так установился поморавский участок болгаро-сербской границы, проходивший к западу от линии болгарских городов Цариброд - Трын - Босилеград, что означало присоединение к Сербии всего Поморавья. Во время объединения Восточной Румелии с Болгарией Белград начал сербо-болгарскую войну (ноябрь 1885 г.). Сербские войска наступали на Софию и на Видин. На софийском направлении они заняли Цариброд и достигли Трына, но болгары перешли в контрнаступление и захватили Пирот. На видинском направлении сербы продвинулись до этого города. Однако великие державы потребовали от воюющих сторон отвести войска с захваченных земель, что и было закреплено Бухарестским миром 3 марта 1886 года1.
Установление македонского участка границы оказалось отложенным до Балканских войн 1912 - 1913 годов. Сербо-болгарский союзный договор (13 марта 1912 г.) стал основой Балканского союза, сам факт которого означал для Болгарии компромисс в направлении раздела Македонии. Эта идея выдвигалась и Сербией, и Грецией и была подкреплена их резко возросшей пропагандой в македонских землях. Секретное приложение к договору разграничивало сферы влияния в Македонии. Сербия признавала за Болгарией права на земли к востоку от нижнего течения р. Струмы и Пиринских гор (с городами Мелник и Неврокоп), а Болгария за Сербией - к северу и северо-западу от горного хребта Шар-Планина (Старая Сербия, то есть Косово). Территория между этими двумя линиями предназначалась для автономной Македонии. Однако в случае взаимного несогласия Сербии и Болгарии с таким ее статусом, она подлежала разделу. При этом к Болгарии переходили бы земли к югу и юго-востоку от линии Крива Паланка - Охридское озеро ("бесспорная" зона площадью 30,6 тыс. кв. км - 46,1% территории Македонии, с городами Охрид, Белее, Прилеп, Штип, Струмица, Петрич, Сер, Драма, Кавала). Принадлежность же территорий к северу и северо-востоку от этой линии ("спорная" зона площадью 9,4 тыс. кв. км - 14,2% территории Македонии, с городами Скопье, Дебар) должен был определить российский император. Дополнившая договор военная конвенция от 12 мая 1912 г. оставляла Македонию, предназначенную Болгарии, в сфере действий сербских войск, что вскоре привело к острым конфликтам. Договор 1912 г. считался большим успехом сербской дипломатии, а в болгарских кругах, уже после Балканских войн, он рассматривался как "плод сплошного недомыслия и скудоумия, который был больше, чем политическая ошибка, - большим политическим преступлением". В ходе первой Балканской войны (октябрь 1912 - май 1913 гг.) болгарская армия на фракийском направлении наступала на Константинополь. Три же сербские армии сражались на македонском театре боевых действий, заняв большую часть Македонии, Санджак, Косово. В феврале 1913 г. Сербия потребовала пересмотра статей союзного договора о территориальном разграничении, но Болгария отвергла корректировку задним числом, надеясь на содействие России. Лондонский мирный договор (30 мая 1913 г.) между Портой и членами Балканского союза, предписывал последним поделить Македонию и Фракию, что оказалось невыполнимой задачей2.
1 июня Сербия и Греция заключили антиболгарский тайный союз с целью раздела между собой "бесспорной" и "спорной" зон. Попытки России предотвратить распад Балканского союза не возымели действия. Вторая Балканская война (июнь - июль 1913 г.) привела к стремительному военному разгрому Болгарии на всех фронтах. На мирных переговорах в Бухаресте одной из основных спорных проблем была линия сербо-болгарской границы в междуречье среднего течения Струмы и Вардара с городами Штип, Кочани и Струмица. Лишь при поддержке России Болгарии удалось отстоять для себя Струмицу, Петрич, Горна-Джумаю. По Бухарестскому миру (10 августа 1913 г.) Македония подвергалась разделу: Эгейская (51,0% территории) отходила к Греции, Вардарская (38,8%) - к Сербии и только Пиринская (10,2%, в составе Неврокопского, Горна-Джумайского, Петричского, Розлогского, Мелникского районов) оставалась у Болгарии. Продолжавшийся почти год балканский кризис, завершился для Болгарии первой национальной катастрофой, а для России - ощутимым дипломатическим поражением3.
Начало первой мировой войны было воспринято в Болгарии как возможность реванша в Македонии. В мае - сентябре 1915 г. разгорелась дипломатическая схватка ("болгарское лето") между двумя воюющими блоками за привлечение Болгарии в качестве союзницы. София добилась от стран Антанты обещания передать Болгарии после войны часть бесспорной зоны в Македонии. Германия же соблазняла Софию в случае успеха немедленным присоединением всей (а не части) Вардарской Македонии. Болгария выторговывала еще и присоединение исконно сербских земель - всей Восточной Сербии в междуречье Моравы и Тимока (Восточного Поморавья) или ее части, но в любом случае с округом Неготин на левом сербском берегу Тимока у его впадения в Дунай. София в конце концов сделала выбор - 6 сентября 1915 г. она тайно присоединилась к Тройственному союзу, больше помышляя о ликвидации Сербии, чем о национальном объединении. За вступление в войну против Сербии Германия гарантировала Болгарии территориальную целостность и включение в ее состав Вардарской и Эгейской Македонии ("бесспорной" и "спорной" зон), а также Восточного Поморавья (от Тимока до слияния Южной и Западной Моравы). Германские и австро-венгерские войска (6 октября) и болгарские (14 октября) вторглись в Сербию, полностью оккупировав ее к концу месяца. Уже 15 ноября Болгария потребовала пересмотра соглашения от 6 сентября 1915 г. с целью отодвинуть болгарскую границу еще дальше на запад и провести ее по течению Топлицы и Ибара северо-восточнее линии Ниш - Приштина. Болгарская оккупационная зона была разделена на два генерал-губернаторства - Моравское с центром в Нише и Македонское с центром в Скопье. В начале 1916 г. Болгария получила плацдарм в Западном Поморавье (в районе Аранджеловаца), а царь Фердинанд потребовал от германского кайзера Вильгельма II раздела "остаточной" Сербии. Поделив совместно с Австро-Венгрией на оккупационные зоны Косово (по соглашению 1 апреля 1916 г.), Болгария стала проявлять стремление к разделу Албании и выходу на Адриатическое море через Валону. В августе 1916 г. болгарская армия, наступая на Салоникском (Македонском) фронте, оккупировала Эгейскую Македонию. На Румынском фронте Болгария к январю 1917 г. заняла всю Добруджу до устья Дуная, что вызвало компенсационные требования к ней со стороны союзников. В частности, Австро-Венгрия потребовала себе округ Неготин. София, реализовав свои территориальные требования, утратила мотивацию к дальнейшему участию в активных действиях. После сепаратного выхода из войны на стороне Антанты Советской России и Румынии Болгария попыталась включить в мирные соглашения с ними ряд формулировок, признававших присоединение к ней Македонии и Поморавья. Однако из-за противодействия союзников Болгарии эти формулировки не вошли ни в Брест-Литовские договоры с Центральной Радой Украины (9 февраля 1918 г.) и Советской Россией (3 марта 1918 г.), ни в Бухарестский мир с Румынией (7 мая 1918 г.). Эти дипломатические поражения предвосхитили военную катастрофу сентября 1918 г. на Салоникском фронте. Среди семи условий Салоникского перемирия (29 сентября) первым значился пункт о выводе болгарских войск со всех территорий Сербии и Греции4.
Первый план Сербии о ректификации (изменении) границы с Болгарией возник еще в апреле 1917 года. Накануне Парижской мирной конференции (ПМК) 1919 г. глава военной миссии молодого югославского государства генерал П. Пешич распространил в Париже ряд документов о границах Королевства сербов, хорватов и словенцев (СХС). В меморандуме о границе с Болгарией (29 декабря 1918 г.) и описании этой границы (2 января 1919 г.) были изложены максималистские представления Белграда. Официальный югославский меморандум на ПМК от 18 февраля 1919 г. также требовал изменения границы с Болгарией на всей ее протяженности в 320 км с перемещением на восток на 20 - 70 км. На тимокском участке Белград требовал себе города Шипиково, Брегово, Видин, Кула, Арчар, Белоградчик (земли до впадения р. Арчар в Дунай); на поморавском - Цариброд, Драгоман, Трын, Сливница, Босилеград, Брезник, Перник, Радомир, Кюстендил, Дупница (граница проходила бы в 20 км от Софии); на македонском - Горна-Джумая, Симитли, Струмица, Петрич, Беласица. Эти притязания имели весьма сомнительную аргументацию, включая этнические доводы о том, что население данных территорий (шопы) по языку, культуре и антропологическому типу является сербским. Благодаря позиции делегаций США (американские эксперты Броун, Хаус, Ролл, изучавшие ситуацию на месте, обвинили Сербию в стремлении создать "второй македонский вопрос") и Италии претензии Белграда Комитетом по румынским и югославским делам ПМК были сильно урезаны. Рекомендации Комитета были положены в основу ст. 27 проекта мирного договора с Болгарией. К Королевству СХС отходил ряд территорий к западу от болгаро-сербской границы 1913 г.: 1). Район Тимошко - узкая 30-километровая полоса на правом берегу р. Тимок у его впадения в Дунай, включающая несколько сел (самое крупное - Шипиково) Кульской околии. При этом Неготин оставался на югославской стороне, а Брегово - на болгарской; 2). Район Цариброд - Босилеград, представляющий 150-километровую полосу шириной 10 - 25 км с городами Цариброд, Клисура, Босилеград, Дистр. Общая площадь двух районов составила 1545 кв. км со 108 населенными пунктами и 64,6 тыс. жителей. Эти земли получили название Западных болгарских покраин; 3). Македонский район Струмица размером 30 на 35 км в верховьях р. Струмицы (впадает в р. Струму) с поселками Дабилья, Струмица, Новосело, Костурино. Площадь района 1021 кв. км с 74 населенными пунктами и 39,0 тыс. жителей5. Так на политической карте Балкан возник еще один национально-территориальный конфликт.
19 сентября проект был вручен болгарской делегации. Робкие возражения ее главы Т. Теодорова (премьер-министра, депутата Народного собрания от Цариброда) в Версале не были услышаны, а его предложение превратить Западные покраины "в их исторических границах" в независимое государство под управлением всех или, по выбору Лиги Наций, одной из главных держав Антанты - отклонено. 23 сентября в Цариброде и Босилеграде прошли душераздирающие траурные демонстрации. 24 октября болгарская делегация в официальном ответе на проект договора просила положить в основу разграничения не произвольные стратегические желания, а принятые самими победителями этнические факторы. Однако общий антиболгарский настрой был умело использован дипломатией балканских соседей. Руководство ПМК в лице Ж. Клемансо осталось непреклонным. Подписанный 27 ноября 1919 г. Нёйский мирный договор закрепил новую югославско-болгарскую границу. Однако целый год Западные покраины продолжали оставаться под болгарской юрисдикцией, что порождало надежды Софии и болгарского населения края на великодушный жест держав-победительниц или Белграда. 6 ноября 1920 г. началась фактическая югославская оккупация края, повергшая Болгарию в трехдневный траур. На протяжении 1920 г. все эти события отражались в европейской прессе, содержание которой сводилось к утверждениям, что "Цариброд - чисто болгарский город", а "оккупация Цариброда - новая славянская скорбь, новая глубокая рана на теле славянства". В итоге Белград добился, что пограничная линия в очередной раз передвинувшись на восток, была спущена с водораздельных хребтов на равнины, и он стал владеть всеми стратегически важными пунктами6.
Для Советской России единственным механизмом влияния на Балканах были структуры Коминтерна с его попытками реализации мировой революции в регионе. В 1919 г. рассматривалась необходимость "скорейшей переброски пожара революции на Балканы". В январе 1920 г. на конференции в Софии была образована Балканская коммунистическая федерация (БКФ). Она выдвинула "историческую задачу осуществить Балканскую СФСР", пропагандируя в "зависимых и неравноправных нациях... право на государственное отделение". Антисоветская политика Королевства СХС вызывала резкие оценки Москвы в его адрес ("является агентом Антанты на Балканах и играет роль балканской Франции"; представляет собой "продукт вооруженной победы" Антанты и нарушения прав "всех народностей, населяющих оккупированные сербской монархией и буржуазией области"; насильственное "объединение отдельных стран"). В 1923 г. в документах Коминтерна и БКФ по проблеме Македонии было обосновано право македонского народа на национальное самоопределение вплоть до государственного отделения, однако, обязательно в рамках советской Балканской федерации7.
Проблема Западных покраин поднималась в документах Коминтерна реже, в связи с обострениями болгаро-югославских отношений. Политический кризис 1923 г. в Болгарии (государственный переворот 9 июня, сентябрьский вооруженный мятеж) и обострение фиумского вопроса (югославо-итальянский спор из-за г. Фиуме) привели к напряжению в отношениях Болгарии и Югославии. Белград стремился укрепить свою восточную границу, подвергавшуюся нападению македонских чет из болгарской Македонии. В сентябре - октябре 1923 г. создалась реальная угроза югославской оккупации болгарского г. Перника, для чего в районе Штипа, Пирота и Цариброда были сосредоточены три дивизии. Негативный пафос Москвы был направлен в этот период на договоры Версальской системы (еще в декабре 1922 г. советская делегация на конференции в Лозанне декларативно заявила об их непризнании). В резолюции VI Балканской коммунистической конференции (Москва, ноябрь 1923 г.) по югославскому вопросу отмечалось, что эти договоры "установили границы не на основании свободы выбора национальностей (воля болгарского народа в Царибродской области была насилована), а согласно интересам крупных империалистических держав и их вассалов, и в первую очередь сербской буржуазии и монархии". Подписание итало-югославских "Римских соглашений" (27 января 1924 г.) о разделе "свободного государства Фиуме" показало незыблемость территориальных принципов Версаля, а югославский премьер-министр Н. Пашич даже заявил, что оно означает конец надеждам тех, кто хочет изменить границы. Белград ультимативно потребовал от Болгарии разоружения македонских боевиков. В марте 1924 г. возникла новая угроза югославского вторжения в Болгарию, которая была устранена лишь исполнением Софией условий ультиматума. Секретарь президиума БКФ Г. Димитров оценил опасность для мира на Балканах, как исходящую "из националистической политики болгарской буржуазии по македонскому вопросу и из желания сербской буржуазии создать удобный повод для военной интервенции в Болгарию для оккупации Петричского округа и шахт Перника (болгарского Рура)"8. Развитие событий в Македонии и на Западных покраинах было тесно связано и взаимообусловлено.
Важным военно-политическим фактором в регионе была Внутренняя Македонская революционная организация (ВМРО), разделившаяся на "автономистов" и "федералистов". После контактов с Болгарской коммунистической партией (БКП) обе группы решили в апреле 1924 г. объединиться для борьбы за независимую Македонию в рамках Балканской федерации. Этим процессом воспользовались в Москве, где Балканская комиссия Коминтерна была одновременно и комиссией ЦК РКП(б). На заседании политбюро ЦК от 19 июня 1924 г. обращалось внимание, что "ни одно из балканских правительств не мыслит об освобождении и объединении разрозненных частей Македонии". Процесс создания по плану Коминтерна ВМРО (объединенной) завершился в октябре 1925 года. Однако в ходе объединения произошла взаимоистребительная распря македонских лидеров и фактический распад македонского революционного движения. После ряда внутренних кризисов ВМРО (объединенная) превратилась в дублера БКП, ставшей главным выразителем македонского движения. Пленум ЦК БКП (Вена, сентябрь 1926 г.) признал "требование независимой и объединенной Македонии" с правом "на выделение в самостоятельное государство". Населению же предоставлялось "самому решать, к какой народности оно себя причисляет, какую форму государственного управления хочет создать или к какому государству и на каких условиях хочет присоединиться". На совещании балканских компартий (Москва, декабрь 1926 г.) было констатировано, что никогда они не были "так отчуждены друг от друга, как в настоящее время". Последняя - VIII конференция БКФ в сентябре 1928 г. сняла лозунг "За Балканскую федерацию", а БКФ фактически была распущена9. ВМРО окончательно прекратила свое существование в 1936 - 1937 годах. Так бесславно закончилась первая советская попытка македонского урегулирования.
Неоднократные попытки Болгарии добиться реализации в 1920-х гг. политическими средствами выгодных для себя положений Нёйского договора не дали результатов. София сталкивалась с враждебной политикой балканских соседей, которая была направлена на изоляцию Болгарии, насильственное изменение этнического состава (обезболгаривание) греческой Македонии, ассимиляцию болгар в югославской Македонии и Западных покраинах. Две Пиротские конференции (февраль и сентябрь 1929 г.) ослабили напряженность на болгаро-югославской границе. Однако Болгария отказалась войти в Балканскую Антанту, образованную в феврале 1934 г. на принципах нерушимости границ. Когда советский полпред в Лондоне И. М. Майский заметил в беседе с болгарским посланником С. Радевым в ноябре 1935 г., что СССР приветствовал бы присоединение Болгарии к этому блоку, тот "очень взволновался... и упорно доказывал, что это вовсе не так нужно". Внешнеполитическая переориентация Болгарии в 1934 г. привела к нормализации отношений с Югославией (ВМРО, пользовавшаяся огромным политическим влиянием в Болгарии, была, по сути, поставлена вне закона). Однако София постоянно рассчитывала на дружеский жест югославской стороны в виде возврата Цариброда и Босилеграда и смягчения режима в Македонии. Белград также пошел на сближение с Болгарией, подписав с ней в январе 1937 г. договор о вечной дружбе, что стало важным фактором внутриполитического развития Югославии. В июле 1938 г. Болгария подписала Салоникское соглашение с Балканской Антантой. В нем пересматривался ряд условий Нёйского мирного договора, Болгария уравнивалась в правах с другими государствами10. Это позволило ей с позиции "мирного ревизионизма" перейти к решению своих территориальных проблем.
Они все чаще звучали и в советско-болгарских отношениях. Заместитель наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкин обсуждал с болгарским посланником Н. Антоновым в феврале 1938 г. роль македонского вопроса на Балканах. Антонов отмечал тягу македонцев к Болгарии, с чем Югославия бороться не в силах. В ноябре 1938 г. во II Западном отделе НКИД СССР имелась информация о постановке Болгарией проблемы ревизии границ с Румынией и Грецией. Однако к Югославии не имелось никаких территориальных претензий, более того, сама Югославия поддерживала болгарские требования в Добрудже и Фракии11. В дипломатической схватке за Болгарию осени 1940 - зимы 1941 г., победила Германия. София присоединилась 1 марта 1941 г. к Тройственному пакту и разместила у себя немецкие войска. 6 апреля с этого плацдарма началась агрессия Германии против Югославии и Греции. После капитуляции Югославии три болгарские дивизии перешли 19 апреля ее границу и заняли, замещая немецкие войска, Западные покраины по линии Заечар (с плацдармом на левом берегу Тимока) - Пирот - Вране и Вардарскую Македонию до линии Битоля - Брод - Тетово - Качаник. Однако в Македонии навстречу болгарским двигались итальянские войска, занявшие районы Гостивара, Кичево, Дебара и Струги. Болгаро-итальянский спор вокруг них продолжался вплоть до выхода Италии из войны. Вмешавшись в него, Гитлер передал Болгарии район Люботена. В ходе переговоров между Италией и Болгарией к последней в 1941 г. отошло 44 села Тетовского, а в 1943 г. - 4 села Охридского районов. В свою очередь Болгария передала Италии 9 сел Кичевского района, которые после занятия итальянцами Косово и Западной Македонии были присоединены к "великой Албании". Болгарская оккупация сербских и македонских земель привела к потере Югославией около 20 тыс. человек убитыми и более 50 тыс. изгнанными12.
Закон о гражданстве объявил в мае 1941 г. население присоединенных земель болгарскими гражданами, а Македонию (28,2 тыс. кв. км с населением 1260 тыс. человек) - составной частью Болгарии. Был использован лозунг восстановления "великой сан-стефанской Болгарии", что нашло отклик у местного населения и во всем болгарском обществе. Это вызвало замешательство в руководстве болгарских коммунистов, которое не хотело идти в разрез с позицией Москвы, но боялось изоляции партии, поэтому запрашивало инструкций в Коминтерне. В Софии 31 июля 1941 г. были опубликованы три декрета: о двух новых административных единицах на югославской территории - болгарских областях Скопле и Битоль в Македонии, а также о присоединении четырех уездов на Западных покраинах (Пирот, Цариброд, Бабужица, Босилеград) к уже существующей Софийской области. Передав Болгарии большую часть Македонии, Гитлер не гарантировал окончательности этого решения. На немецкой карте "Der Donauraum" (1942) эти земли были отмечены как находящиеся под болгарским управлением. Трижды за время войны граница болгарской оккупационной зоны отодвигалась на запад. В связи с переброской немецких войск на Восточный фронт она включила (15 января 1942 г.) район с центром в г. Ниш к востоку от линии Крагуевац - Кралево в Западном Поморавье. Затем расширилась (7 января 1943 г.) до границ Независимого хорватского государства. После выхода Италии из войны немецкие войска оккупировали почти всю итальянскую зону в Западной Македонии, но 20 сел Преспанского района в сентябре 1943 г. заняли болгары, продвинувшись на запад до линии Урошевац - Охрид. Сербское население расширенной болгарской зоны оккупации (120 тыс. человек) под предлогом выселения колонистов изгонялось. Летом 1944 г. София вела переговоры с македонскими националистами об автономии края, но инициатива в решении македонской проблемы уже перешла к Компартии Югославии (КПЮ)13.
В Антигитлеровской коалиции со времен Атлантической хартии (14 августа 1941 г.) и первых контактов между союзниками шла разработка принципов послевоенного территориального переустройства. В ходе визита главы Форин офис А. Идена 16 - 20 декабря 1941 г. в Москву И. В. Сталин попытался наметить общую схему реорганизации послевоенных границ. Предполагая восстановление Югославии в ее старых границах, он считал, что Болгария "должна была бы также несколько пострадать территориально и на своей югославской границе". Беседы Майского с Иденом 7 и 12 апреля 1943 г. (по итогам визита Идена в Вашингтон) подтвердили заинтересованность США в создании Балканской федерации. В нее планировалось включить и Болгарию, которая должна была быть "наказана за свое поведение во время войны, т.е. выйти из войны до известной степени ущемленной, однако не до бесчувствия". В сентябре 1943 г. при НКИД СССР создается Комиссия по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства (Комиссия Литвинова). В перечне ее задач значились пункты: "югославско-болгарская граница", "вопрос о создании самостоятельного Македонского государства и о его границах", "границы Македонии". Тройное упоминание пограничного вопроса подчеркивало сложность проблемы. В записке Майского по вопросам послевоенного устройства от 11 января 1944 г. содержался ряд важных выводов: "не в интересах СССР... способствовать созданию различного рода федераций..."; Югославия "может быть восстановлена в своих прежних границах... с теми или иными частичными модификациями"; вопрос о Македонии требует специального рассмотрения; при всех территориальных перестройках на Балканах "необходимо в основном исходить из национального принципа"14.
У югославского эмигрантского правительства была своя позиция по македонскому вопросу. Заместитель наркома иностранных дел СССР А. Е. Корнейчук оставил в дневнике запись о беседе с югославским посланником С. Симичем в мае 1943 года. Последний в связи с всеславянским митингом в Москве заявил, что его поразило упоминание о "македонцах как о самостоятельном народе", и отстаивал мнение, что "нет македонцев как особого народа, а что есть болгары и сербы, живущие в Македонии". Тезис же о македонцах как об "особом народе известен в Югославии как болгарский тезис"15.
По мере успехов освободительного движения в Югославии и прихода к власти Отечественного фронта в Болгарии, коммунистический фактор в решении пограничных споров становился определяющим. Наиболее сложной была македонская проблема. Советская позиция основывалась на старом коминтерновском тезисе о наличии "разорванной" македонской нации и будущем решении проблемы в рамках Балканской федерации. При этом Коминтерн никогда не исходил из того, что Македония являлась исконной болгарской землей, населенной преимущественно македонскими болгарами. Заведующий Отделом международной информации (ОМИ) ЦК ВКП(б) Г. Димитров в письме В. М. Молотову по македонскому вопросу (15 апреля 1944 г.) отмечал, что БКП "против насильственного присоединения Македонии к Болгарии". Он считал "самой желательной ориентацией" создание Федерации южных славян, в которой Македония "могла бы получить свою национальную свободу и государственность". Вскоре он переслал Молотову текст письма председателя Национального комитета освобождения Югославии (НКОЮ) И. Броз Тито, датированное 1 апреля, в котором тот укорял болгарских коммунистов за ряд ошибок в Македонии, обусловивших медленное развитие партизанского движения и в крае, и в Болгарии. 17 апреля 1944 г. на встрече с Молотовым американский посол в СССР А. Гарриман упомянул заявление уполномоченного по иностранным делам в НКОЮ И. Смодлаки о желательности создания Балканской федерации с включением в нее Болгарии. Но Молотов не знал ни о Смодлаке, ни о его заявлении, а проблему посчитал неактуальной, так как "болгары фактически воюют против Югославии". Вместе с тем, в донесениях Управления стратегических служб США в мае 1944 г. сообщалось об отсутствии у болгарских перебежчиков "претензий на Македонию или Сербию, за исключением Струмицы и Цариброда". Уполномоченный ЦК КПЮ по организации освободительной борьбы в Македонии С. Вукманович-Темпо признал, что "Добруджа, Струмица, Пирот и другие приграничные районы носят чисто болгарский характер".
Противоречия между югославскими и греческими коммунистами в Эгейской Македонии развивались иначе. Начальник разведуправления НКГБ СССР П. М. Фитин сообщал Димитрову 13 июля 1944 г., что Национально-освободительный фронт Греции (ЭАМ) отстаивает старые границы и не допускает самоопределения Македонии. Об этом, по мнению руководства КП Греции, "не может быть и речи, ибо македонского народа в природе не существует". В шифрограмме Димитрова из Москвы секретарю ЦК БРП(к) Тр. Костову о судьбе Западных покраин от 27 сентября 1944 г. излагается первый болгарский план урегулирования в крае. Болгария должна вывести из него свои войска, учитывая мнение Тито о необходимости возврата края Болгарии. Прежнюю болгарскую администрацию заменить, вплоть до определения будущей границы, избранным из болгарского населения народно-освободительным комитетом (местный орган власти в Югославии), имея ввиду заверения Тито, что в Западных покраинах не будет ни сербской, ни македонской администрации16. Обращает на себя внимание то, что в данном плане не упоминается ни район Струмицы, ни возможный обмен Пиринской Македонии на Западные покраины.
В Комиссии Литвинова была разработана концептуальная записка "Об обращении с Италией", датированная 8 сентября 1944 года. Накануне, на заседании 4 сентября, состоялся критический разбор ее исторической части. Член Комиссии Я. З. Суриц увязал македонскую проблему с адриатической. Он считал, что оставление Македонии за Югославией послужит "источником вечных трений и столкновений" между Софией и Белградом. Поэтому решение македонского вопроса будет найдено в форме образования самостоятельной автономной Македонии или федерации между Югославией, Болгарией и Македонией. По мнению Сурица "так или иначе Югославии, по всей вероятности, придется поступиться своим суверенитетом над Македонией, с чем она примирится лишь тогда, если получит достаточную компенсацию в другом месте". В качестве таковой допускалась передача Югославии всей Истрии. Однако в итоге это предложение не нашло отражения в записке17.
Позиция КПЮ по македонской проблеме была достаточно четкой и прямолинейной. В июне 1944 г. НКОЮ на встрече с представителями Македонии принял решение не поднимать в ходе войны проблему ее границ, но признал право македонцев на национальное объединение. Первое упоминание о внутренних границах Югославии состоялось 24 февраля 1945 г. на заседании президиума Антифашистского вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ). Однако в случае с Сербией оговаривались и ее внешние границы, которые включали Западные покраины и Струмицу. Македонией же считалась югославская территория к югу от линии Качаник - Ристовец. Уже на ранних этапах антифашистской борьбы в КПЮ определилось не только стремление к воспроизведению советского строя, но и тенденция к возврату славянских земель, не вошедших в состав Королевства СХС. Поэтому были предъявлены территориальные претензии почти ко всем соседям. Однако попытки опереться в этом на Москву вызывали ее противодействие. Тито в письме Молотову 5 июля 1944 г. отмечал, что "уже сейчас мы встречаем трудности с соседними странами и даже с народными движениями, как, например, в Греции и Болгарии". Далее Тито заметил: "Разумеется, что вопрос границ и самоопределения отдельных национальных меньшинств в приграничных зонах будет тем больше назревать, чем ближе окончание войны". 2 августа 1944 г. была провозглашена Народная республика Македония (НРМ) в составе Югославии. Это положило начало резкой антиболгарской пропаганде в крае и репрессиям против любых проявлений болгарского самосознания, а также и ущемлению сербов, что отразило политику КПЮ по борьбе с "сербским национализмом". В связи с Ясско-Кишиневской наступательной операцией (с 20 августа) и государственным переворотом в Румынии (23 августа) началось быстрое продвижение советских войск в направлении Восточного Поморавья. Заместитель председателя президиума АВНОЮ М. Пьяде и глава югославской военной миссии в Москве В. Терзич на встрече с первым заместителем наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинским 29 августа просили оказать давление на Софию для скорейшего вывода болгарских войск с югославской территории. 31 августа Терзич доносил Тито о необходимости "быстро овладеть сектором Дуная от притока Моравы до притока Тимока". В сентябре 1944 г. на встрече Тито с болгарской делегацией в румынском городе Крайове было условленно, что Югославия может уступить Болгарии Царибродский край взамен болгарской Македонии18.
Болгарская позиция по македонскому вопросу была менее четкой и последовательной. К концу войны во всех слоях болгарского общества шло осмысление насильственно решенной проблемы национального объединения. Димитров провел 14 января 1944 г. в своей московской квартире заседание Загранбюро ЦК по этой проблеме. Когда болгарский режим стал искать варианты выхода из войны, кабинет Д. Божилова по сообщению ГРУ ГШ КА от 15 февраля был склонен "пойти на политический трюк, объявив Варну и Бургас открытыми городами, и отвести несколько к востоку болгарские оккупационные войска из Югославии". Новое правительство И. Багрянова уже в августе начало их вывод. Несмотря на острейший кризис, в кругах болгарской элиты, как следует из дневника члена регентского совета Б. Филова, вновь разгорелась дискуссия о судьбе Западных покраин и Македонии. Однако 5 сентября 1944 г. СССР объявил войну Болгарии, а 9 сентября власть перешла к Отечественному фронту. Димитров дважды (25 и 27 сентября) беседовал с находившимся в Москве Тито, после чего направил в ЦК БРП(к) соображения об урегулировании проблемы Босилеграда и Цариброда. С середины октября бывшие болгарские оккупационные войска в Югославии были использованы командованием 3-го Украинского фронта для удара по немецкой группировке из района Пирота на Ниш. Командующий войсками НОАЮ в Македонии генерал М. Апостольский тоже хотел усилить болгарскими частями свою группировку. Обе акции получили 14 октября одобрение маршала Тито, но политические декларации о братстве, сформулированные 5 октября на болгаро-югославских переговорах по военному сотрудничеству, вошли в противоречие с реальной практикой этого сотрудничества. Уже 17 октября командующий войсками НОАЮ в Сербии генерал-лейтенант К. Попович потребовал освободить Ниш от 2-й болгарской армии, с которой у югославов возникли инциденты на почве распределения немецких трофеев. В ответ командующий войсками 3-го Украинского фронта маршал Ф. Й. Толбухин в тот же день указал в телеграмме Тито, что Болгарская армия в оперативном отношении подчинена ему - Толбухину. Поэтому "дабы не дать малейшего повода к возникновению антагонизма между НОАЮ и нынешней братской Болгарской армией на местах", он предложил все претензии к болгарам предъявлять через него. Однако этим дело не ограничилось. 18 октября в адрес Тито было направлено письмо Молотова и Сталина. В нем сообщалось о невозможности по оперативным соображениям вывести болгарские войска из Сербии, а все вопросы их действий на территории Югославии предлагалось решать через Ставку, а "не через Толбухина, который сам таких вопросов решать не может"19. Вскоре стала ясна политическая подоплека событий.
Соглашение о перемирии с Болгарией (28 октября 1944 г.) предписывало ей вывести из Югославии и Греции свои войска и отменить законы об аннексии их земель. 29 октября министр иностранных дел Болгарии П. Стайнов на приеме у Молотова затронул территориальные проблемы. Касательно Югославии он поднял три вопроса. Во-первых, прямо заявил: "Справедливость требует того, чтобы болгарские западные окраины (район Цариброда) были бы вновь возвращены Болгарии" и выразил пожелание советского "воздействия" на Тито "в этом направлении". Молотов оказался не готовым к конкретным ответам20. Он сослался на неосведомленность, но полагал, что вопрос "не относится к числу сложных". Во-вторых, Стайнов прокомментировал македонскую проблему. Он упомянул заявление Апостольского о создании автономной Македонии на части болгарской и греческой территорий. Хотя Болгария "примирилась с мыслью о том, что Македония должна быть автономной в составе Югославии", она считает, что Македония может быть "лишь в тех границах, в каких она входила в Югославию до нынешней войны". Молотов отвечал, что македонский вопрос "довольно сложен и еще не настало время для его решения". В-третьих, Стайнов спрашивал, какую позицию занять Болгарии "в отношении Федерации Южных Славян". Молотов сказал, что на этот вопрос отвечать еще рано21.
Позиция БРП(к) по македонской проблеме не отличалась самостоятельностью и не претерпела особых корректив после ее прихода к власти. Эта позиция исходила из доктринерского убеждения о второстепенности национального вопроса, испытывая сильное давление со стороны Тито. Проблема была предметом закулисных договоренностей между югославской, македонской и болгарской компартиями. БРП(к) приветствовала создание НРМ и призвала в декларации от 17 сентября 1944 г. предоставить македонскому народу право на самоопределение. Димитров после двух бесед с Тито 25 - 27 сентября разработал соображения по урегулированию проблемы Босилеграда и Цариброда. БРП(к), не имевшая ясной программы по национальному вопросу и строившая этническую политику на импровизациях, постоянно лавировала, шла на уступки и компромиссы. Была воспринята концепция Тито о наличии македонской нации в Вардарской Македонии и македонского меньшинства в Пиринской Македонии. София признала, что македонцы обособились как отдельный народ, близкий к болгарам, но таковыми не являющийся. С конца 1944 г. стал оформляться курс на предоставление Пиринской Македонии национально-культурной автономии и присоединение ее к НРМ. Следствием этого стала ускоренная македонизация края, проводившаяся с использованием принудительных методов, и отсутствие реакции на репрессии против болгар в Вардарской Македонии. Главным средством решения проблемы Македонии мыслилась идея федерации Югославии и Болгарии, которую в тот период полностью разделяли болгарские коммунисты22.
В послании Сталина Тито в начале сентября 1944 г. сообщалось о кадровой переакцентировке: "...в будущем Иван [Димитров. - А. С.] не будет заниматься вопросами Югославии, и Вы можете обращаться прямо к Алексееву [Молотову. - А. С.]". Далее Сталин успокаивал Тито: "В связи с македонским вопросом Вы не должны беспокоиться. Независимо от того, что думает Иван и его товарищи о македонском вопросе, Вы не должны сомневаться, мы не примем решения по этому вопросу без Вашего согласия. Позиция Отечественного фронта для Советского правительства не обязательна". Осенью с одобрения Сталина начались югославско-болгарские переговоры об объединении в федерацию. Принимая 22 ноября югославскую делегацию, Сталин заявил: "С Болгарией необходимо ускорить процесс федеративного содружества. Когда народ хочет - этому никто не может помешать". В ноябре-декабре обе страны обменялись проектами о форме и сроках федерирования, обнаружив существенные разногласия. Югославский проект предполагал вступление Болгарии в Югославию со статусом одной из образующих ее республик, что означало поглощение Болгарии. Причем Белград настаивал на кратчайших сроках - к 31 декабря (предусмотрев все, вплоть до залов торжеств и ораторов). Болгарский вариант исходил из паритетных начал - федерации между Югославией в целом и Болгарией, и более длительного поэтапного движения. Югославский проект был отклонен болгарами, которые получили на сей счет совет из Москвы от Димитрова, выдвинувшего новую идею - договор о дружбе и взаимопомощи. Югославы усмотрели в этом попытку бывшего сателлита Германии выйти из изоляции. Используя авторитет победителя, Белград предложил присоединить Пиринскую Македонию к Вардарской, мотивируя это стремлением освободить население края от выплаты репараций, которые ожидали Болгарию как побежденную страну. В январе 1945 г. Югославия предложила второй проект договора о федерации, основанный на тех же принципах. Несмотря на разногласия, было намечено, что болгарская делегация прибудет в Белград 22 января для его заключения. Однако Лондон, подписавший соглашение о перемирии с Болгарией и являвшийся членом Союзной контрольной комиссии (СКК), еще в декабре 1944 г. предпринял демарш перед Москвой, фактически наложив "вето" на образование федерации. Запад не был заинтересован в создании просоветского славянского государства от Адриатического до Черного моря. Главным аргументом было отсутствие мирного договора с Болгарией, которая поэтому не имела права проводить самостоятельную внешнюю политику. Сталин не мог игнорировать мнение союзников и решил вместо федерации двух стран заключить договор о дружбе и взаимопомощи между ними, как первый шаг к федерации. Так ее идея была заблокирована. Тито телеграфировал своему представителю в Болгарии В. Поповичу: "Молотов требует, чтобы болгарская делегация пока не выезжала в Белград. Об этом сообщено и болгарам"23.
Весьма активную позицию занимало руководство НРМ, которое с осени 1944 г. предъявляло настойчивые требования Софии. В трех шифрограммах секретаря ЦК БРП(к) Тр. Костова Димитрову 13 ноября 1944 г. содержались оценки, что "македонцы уже явно страдают от великомакедонского шовинизма. Им кажется, что македонский вопрос стоит в центре мира. Вне Македонии и ее объединения для них не существует ни Болгарии, ни Греции на Балканах, ни Англии, ни СССР". В январе 1945 г. проходил визит югославской делегации в СССР. Ее глава член НКОЮ и ЦК КПЮ А. Хебранг на встрече со Сталиным 9 января высказал территориальные претензии к Венгрии, Румынии, Греции, Италии, Австрии, сильно озадачив Сталина. В отношении Болгарии речь шла о принципах и сроках федерирования. Позиция Сталина исходила из конфедерации, но "с перспективой дальнейшего полного объединения этих двух государств, основанного на принципе дуализма", создании "двуединого государства... по типу Австро-Венгрии". Сталин считал, что "к полному объединению надо стремиться - это будет эпоха в истории Европы. Но к этому надо идти этапами, начать с союза, с договора о взаимной помощи", предостерегая югославов от впечатления, что "болгар хотят проглотить". В такую трактовку полностью укладывалась именно болгарская концепция федерации. 11 января Хебранг сообщал Тито: "Имел беседу со Стариком (Сталиным. - А. С.). По многим политическим вопросам их мнение отличается от нашего". Для трехсторонних переговоров о судьбе федерации в Москву вскоре прибыл болгарский премьер-министр К. Георгиев. На первом этапе Сталин предложил краткий союзный договор, в котором о федерации вообще бы не упоминалось. На втором этапе "необходимо создать федерацию, которая в сущности будет представлять конфедерацию между Югославией и Болгарией". Они сохранят свои правительства с ограниченными полномочиями и сформируют совместное правительство. Выбор между федерацией и конфедерацией был очень актуален для Белграда. Секретарь ЦК КПЮ Э. Кардель на докладе в ОМИ 5 февраля 1945 г. подчеркивал, что конфедерация с Болгарией усилит сепаратистские тенденции в Хорватии и Словении, где реакция выступает "как раз с лозунгом конфедерации южнославянских народов"24.
На Крымской конференции глав правительств трех союзных государств (4 - 11 февраля 1945 г.) Англия вновь подняла вопрос о болгаро-югославских отношениях. Идеи фактически выступил против образования федерации двух стран. После пояснений Молотова, что вопрос о федерации потерял актуальность, а переговоры идут лишь о заключении союзного договора, возражения Идена распространились и на этот договор. Правда, в итоге он вынужден был снять свои предложения. Однако после конференции Лондон продолжил давление на Москву, решительно выступая против союзного договора. Сталин вновь вынужден был отступить. На его встрече с Тито и Димитровым в Москве 12 апреля было обсуждено поэтапное движение: заключение договора о дружбе, затем подготовка условий для создания федерации. Тем самым была разрушена (но не забыта) концепция решения македонской проблемы через Югославянскую федерацию или болгаро-югославский союзный договор. СССР должен был искать новые формы и принципы решения застарелой проблемы двух стран, составлявших южный фланг формирующегося советского блока.
К весне 1946 г. в Белграде и Софии утвердилась концепция одновременного решения проблем Македонии и Западных покраин. Причем СССР не допускал какого-либо влияния Запада. Политбюро ЦК ВКП(б), утвердив 21 марта проект директив о мирном договоре с Болгарией, предписывало "возражать против американского предложения о небольших исправлениях болгаро-югославской границы в районе Цариброда и Македонии, поскольку ни Болгария, ни Югославия не выдвигают этих вопросов"25. Обмен мнениями между Тито и Димитровым шел через югославского посланника в Софии Ковачевича. Тито передал 15 апреля, что считает заключение союзного договора преждевременным, а вопрос Западных покраин следует решать путем размена их на Пиринскую Македонию. 22 мая Ковачевич выезжал в Белград для обсуждения проблем населения покраин. На трехсторонних переговорах в Москве 5 - 7 июня 1946 г. с участием Сталина, Молотова, Тито, Димитрова, Костова вновь решили отложить заключение союзного договора до подписания мирного договора с Болгарией, однако, создали совместную комиссию по вопросу Западных покраин и Пиринской Македонии. Сталин предложил дать последней культурную автономию в рамках Болгарии, как первую фазу к объединению всей Македонии26. 15 июня в Белграде было подписано болгаро-югославское соглашение об урегулировании спорных вопросов в связи с болгарской оккупацией части югославской территории27.
Вскоре международное положение Болгарии улучшилось. Парижская мирная конференция (29 июля - 15 октября 1946 г.) в целом утвердила тексты мирных договоров с сателлитами Германии, в том числе и с Болгарией. Это позволило Москве вернуться к идее болгаро-югославской федерации и связанному с ней территориальному урегулированию. Советский посланник в Софии С. П. Кирсанов подготовил для Молотова справку "Об урегулировании территориальных вопросов между Болгарией и Югославией, о воссоединении болгарских и югославских частей Македонии и о заключении союза между Болгарией и Югославией" от 4 сентября 1946 года. В справке подчеркивалось, что с заключением союзного договора "должны быть урегулированы и территориальные вопросы, существующие между Болгарией и Югославией... Эти вопросы могут быть урегулированы путем передачи "западных покраин" в обмен на болгарскую часть Македонии, которая в таком случае воссоединяется с югославской частью Македонии". В справке отмечалось, что воссоединение двух частей Македонии, "уже само по себе представляет крупный шаг вперед в деле объединения расчлененной между тремя государствами (Болгарией, Югославией и Грецией) Македонии и образования единой автономной Македонской республики в составе федерации южнославянских демократических республик". Становилась очевидной и актуальная для советской внешней политики того периода антигреческая направленность урегулирования. "Это воссоединение вызвало бы значительный подъем национально-революционного движения в греческой части Македонии... Идущим непосредственно вслед за этим актом воссоединения следствием было бы также прямое и относительное ослабление Греции"28.
Следует признать, что Греция давала для этого основательные поводы в виде претензий на земли соседних стран. Греческая газета "Эллиникон меллон" за 30 июля 1946 г. опубликовала карту греческих притязаний, распространявшихся не только на половину Албании и треть Болгарии, но и на кусок югославской территории. Югославская газета "Глас" сообщала (31 августа) о книге греческого вице-адмирала П. Аргиропулоса "Претензии Греции", в которой обосновывалось "историческое право" Греции на Скопле и Ниш или как минимум на Битолю, Струмицу и Домран29.
В справке подчеркивалось, что с урегулированием территориальных вопросов между Болгарией и Югославией нельзя медлить. Путь, через который должны пройти две страны к будущей федерации, "идет через воссоединение болгарских и югославских частей Македонии". Расширенная за счет болгарской части, НРМ "будет в этом виде выполнять свои подлинные функции не разделения, а связи между болгарским и югославским народами". Кирсанов отдавал себе отчет, что для Югославии выгоды союзного и территориального соглашений "совершенно очевидны", но "несколько сложней будет обстоять дело с Болгарией", поскольку передаваемая ею македонская территория больше, чем получаемая ею территория "западных покраин". Найденный выход был простым: если "подойти более тщательно" к определению границ "западных покраин" и болгарской Македонии, то "разницу в размерах этих территорий можно свести к такому минимуму, который не вызовет каких-либо серьезных возражений в Болгарии". Так, если принять за восточную границу болгарской Македонии горный хребет Пирин Планина, отодвинув ее на запад, то эта разница уже значительно уменьшалась. Понимая шаткость своего предложения, Кирсанов делает примечание: "Обычно восточной границей Македонии считают реку Месту. Горный хребет Пирин Планина является водоразделом между реками Места и Струма"30. Ключевое предложение о воображаемом переносе исторически сложившейся границы не учитывало трех важных обстоятельств. Во-первых, если передвинуть восточную границу Македонии на запад - с верхнего течения Месты на хребет Пирин Планина, то у Болгарии оставались бы восточные отроги этого хребта с городами Разлог (Мехомия), Банско, Неврокоп. Однако эти скромные приобретения не шли ни в какое сравнение со связанными с планом потерями. Во-вторых, любой размен Болгарией Македонии на Западные покраины (даже в случае передвижения границы Македонии на запад) означал бы отказ Болгарии от лежащего гораздо западнее Струмицкого края (он, хотя и был частью исторической Македонии, после 1919 г. ассоциировался с судьбой Цариброда и Босилеграда). В-третьих, восточная граница Македонии (в болгарской части) самими македонскими идеологами проводилась даже не по верховьям Месты, а еще восточнее - по гряде Западных Родоп. На нижнее течение Месты граница выходила уже на территории греческой Македонии31. Все это вынуждает оценить предложение о переносе границы как бесперспективное.
В распоряжении советской делегации на ПМК 1946 г. имелась достаточно подробная карта (1 см = 10 км на местности) Генерального штаба Красной армии с нанесенными на нее 3 сентября 1946 г. границами Западных покраин и всей этнографической Македонии. Поэтому приведенные выше три обстоятельства, хотя они и не нашли отражения в документах, скорее всего, были очевидны для советских делегатов и учитывались в их работе32.
Понимая слабость своей аргументации, Кирсанов подкрепил ее ссылками на программу Отечественного фронта (ОФ) от 17 сентября 1944 года. Она предусматривала самую тесную связь Болгарии с новой Югославией "для окончательного и братского разрешения спорных вопросов", а решение македонской проблемы видела как "предоставление македонскому народу права на самоопределение" (Кирсанов видимо не знал о Декларации "Отечественный фронт о македонском вопросе" от декабря 1943 г., где фактически поддерживалась идея южнославянской федерации. В программе ОФ эта позиция предстала в значительно суженом варианте). Из этого в справке делался вывод, что готовящиеся соглашения Болгарии и Югославии "полностью укладываются" в рамки внешнеполитической программы ОФ. Македонский же вопрос в условиях существования НРМ может быть решен "лишь путем присоединения остальных частей Македонии к этой Республике, которая уже положила начала государственного и национального самоопределения наибольшей части македонского народа"33. Несмотря на явную ущербность для Болгарии выработанной концепции, X пленум ЦК БРП(к) (9 - 10 августа 1946 г.) принял ряд решений по македонскому вопросу. В докладе Димитрова имелся специальный раздел о Пиринском крае, где была выдвинута известная формула "нет трех Македонии, а есть только одна". Обсуждение доклада в прениях проходило весьма остро. Резолюция пленума предрешала присоединение болгарской части Македонии (при уточнении границ края) к НРМ на базе союзного договора, который одновременно предусматривал бы и возвращение Западных покраин Болгарии. После этого между НРМ и Болгарией не должно быть "таможенных или других границ, как не существует их между Македонией и остальной частью Югославии", что мотивировалось подготовкой на основе союза будущей болгаро-югославской федерации34.
Правая оппозиция в ОФ выдвинула "голый лозунг автономной Македонии", не указывая каким образом и в составе какого государств должна быть создана эта автономия. Данный лозунг по оценке Кирсанова воспринимался как реакционный и антиюгославский, которому "не достает лишь этикетки - "изготовлено в Лондоне"". Он считал, что отрицательное отношение англо-американцев к союзному и территориальному соглашениям "не должно останавливать нас", а каких-либо существенных осложнений в отношениях с Англией и США эти соглашения вызвать не могут35.
На фоне политики македонизации в болгарском Пиринском крае и в югославской Македонии с притеснениями соответственно болгар и сербов, весьма контрастно выделялись национальные процессы в населенных болгарами Западных покраинах. Картину характеризовало положение в Царибродской околии Пиротского округа, о чем сообщала 7 июля 1947 г. белградская "Борба". В околии проживало 27 тыс. болгар (большинство населения), и исполнительный народный комитет был сформирован исключительно из них. Они получили все условия для национально-культурной жизни. В одной гимназии, 49 основных училищах и 14 прогимназиях обучались на болгарском языке 4,4 тыс. учеников. Имелись Народный университет, 23 дома культуры, 27 библиотек, 35 любительских театральных трупп36.
Рекомендации Кирсанова во многом объясняли особенности советской политики на Балканах. Во-первых, предлагалось заявить болгарам и югославам, что у СССР уже нет возражений против союзного и территориального соглашений, если переговоры будут вестись "в совершенно секретном порядке", а соглашения опубликуют после окончания ПМК. Данное заявление надлежало сделать "немедленно вслед за выборами" в Великое Народное собрание Болгарии (состоялись 27 октября 1946 г.). Во-вторых, поскольку Греция выдвинула на ПМК территориальные претензии к Албании в отношении Северного Эпира, рекомендовать Югославии поднять македонский вопрос, хотя и "не в форме предъявления каких-либо контрпретензий на греческую часть Македонии". Югославы должны привлечь внимание к политике насильственной денационализации в Эгейской Македонии37. В болгарской историографии сложилось мнение, что БРП(к) шла на уступки и компромиссы, которые полностью противоречили национальным интересам, и даже означали их предательство. Это выражалось в беспрекословном принятии всех югославских требований (засилье македонской пропаганды, тенденциозная перепись населения края 25 - 31 декабря 1946 г.) и бездумном согласии с советами Москвы (уступки по вопросам автономии в январе-августе 1947 г.). Все это вело к ускоренной и насильственной македонизации Пиринского края в период существования его культурно-национальной автономии (август 1947 - 1949 г.) с реальной угрозой потери края. При этом оставались без внимания преследования болгар в НРМ. Что же касалось Греции, то ее делегация прибегла к откровенному шантажу Парижской мирной конференции 1946 года38.
Опубликование проекта новой болгарской конституции вызвало резкую критику в югославской прессе, о чем заведующий Отделом внешней политики (ОВП) ЦК ВКП(б) М. Л. Суслов сообщал 20 января 1947 г. Сталину. Например, газета "Борба" критиковала 16-ю статью проекта о порядке уступки, замены или увеличения территории (были возможны лишь после утверждения на референдуме), полагая, что эта статья направлена на недопущение возможного присоединения болгарской Македонии к НРМ. Газета "Политика" указывала, что проект не предоставлял прав национальным меньшинствам в Болгарии, поддерживая шовинистические настроения прошлого. Критические статьи в югославских газетах впервые поставили проблему в открытой печати, что вызвало горячие отклики в Болгарии. "Работническо дело" подтверждало, что объединение всего македонского народа может произойти только на базе НРМ. Орган же оппозиционной группы Н. Петкова "Народно земеделско знаме" в трех статьях уличал Белград в стремлении к отторжению болгарской территории и обвинял руководство БРП(к) в готовности "торговать целыми областями нашей родины". Однако недовольство в обществе по поводу пассивности официальной Софии соседствовало с мнением, что открытая полемика с югославами принесет больше вреда39.
После подписания 10 февраля 1947 г. мирного договора с Болгарией Димитров направил Тито 5 марта письмо с предложением начать конкретную подготовку союзного договора в качестве этапа создания федерации, считая, что инициатива должна принадлежать Югославии. На болгаро-югославских переговорах (30 июля - 1 августа 1947 г.) в Бледе (ФНРЮ), был согласован текст бессрочного договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Подробно обсуждались условия для объединения в рамках федерации Пиринской и Вардарской Македонии и присоединения Поморавья (Западных покраин) к Болгарии. Однако вскоре Сталин осудил действия Димитрова и Тито, так как они не были согласованы с Москвой. Тем не менее, на пресс-конференции с участием иностранных журналистов 17 января 1948 г. Димитров заявил о создании в перспективе федерации или конфедерации Балканских и придунайских стран (с включением в нее Польши, Чехословакии и даже Греции), не уведомив об этом Москву. За это он был резко одернут в телеграмме Сталина (24 января) и публично дезавуирован статьей в "Правде" (28 января). Самостоятельные действия обоих лидеров вызвали трехстороннее совещание в Москве (10 - 11 февраля 1948 г.), на котором Сталин рекомендовал Югославии и Болгарии безотлагательно объединиться в федерацию, но уже с советского благословения. Однако 19 февраля политбюро ЦК КПЮ отклонило эту идею. Поэтому в справке ОВП ЦК ВКП(б) об антимарксистских установках руководства КПЮ, подготовленной 18 марта для Суслова, в перечне грехов фигурировала и позиция Югославии по македонскому вопросу, в которой, по новой трактовке, отразилось пренебрежение интересами других стран, игнорирование национального достоинства других народов. Не оставалась в долгу и югославская сторона. В газете "Нова Македония" в апреле появилась статья о великоболгарском шовинизме. Несмотря на все эти трудности, весной 1948 г. продолжали реализовываться конкретные шаги по строительству федерации40.
На втором совещании Коминформа (Бухарест, 19 - 23 июня 1948 г.) давно зревший советско-югославский конфликт принял необратимый характер. В резком докладе секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова "О положении в КПЮ" и в резолюции совещания сюжет о Балканской федерации не обсуждался. Это было сделано в выступлении секретаря ЦК БРП(к) Тр. Костова (в 1949 г. арестован и расстрелян по ложному обвинению в шпионаже в пользу "клики Тито"). Костов обвинил лидеров КПЮ в попытке решить македонскую проблему "независимо от создания федерации", стремясь "просто присоединить Пиринский край к югославской Македонии и тем самым ослабить Болгарию", поэтому вопрос о федерации "должен временно отпасть". Поменялась и трактовка самой идеи федерации. Посол СССР в ФНРЮ А. И. Лаврентьев в письме Молотову с замечаниями по проекту новой программы КПЮ выделил задачу создания на Балканах федерации путем объединения Югославии, Болгарии и Албании, хотя "такая постановка вопроса наивна и политически неправильна". Автор идеи федерации Димитров в письме Сталину от 3 ноября 1948 г. фактически отрекся от нее, осудив "антикоммунистическую практику националистической группы Тито в Югославии"41. Разрыв отношений СССР и участников советского блока с ФНРЮ в сентябре 1949 г. снял с повестки и вопрос о Балканской федерации. Вторая советская попытка македонского урегулирования тоже оказалась безрезультатной. Болгаро-югославская граница в районе Западных покраин и в исторической Македонии осталась неизменной, превратившись в начале 1990-х гг. в соответствующие участки границы Болгарии с новой Сербией и Македонией.
Примечания:
1. УШИ Р. Историjа српске државности. У 3-ма кое. Кое. 2: Србиjа и Црна Гора: нововековне српске државе. Нови Сад. 2001, с. 28 - 30, 33, 146 - 149, 221 - 222; ГЕОРГИЕВ В., ТРИФОНОВ С. История на българите 1878 - 1944 в документи. В 3-й т. Т. 2: 1878 - 1912. София. 1995, с. 57 - 88.
2. Гръцката и сръбската пропаганди в Македония (Краят на XIX - началото на XX век): Нови документи. София. 1995, док. 170, с. 249 - 250; док. 159 - 160, с. 505 - 507; док. 163 - 164, с. 511 - 515; ПИСАРЕВ Ю. А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М. 1985, с. 92 - 95, 138 - 143; ТОТЕВ А., ВЛАДИМИРОВА Г. Международни договори, свързани с войните за обединението на българския народ. 1912 - 1913 г. София. 2000, с. 20 - 23, 38 - 39.
3. В "пороховом погребе Европы". 1878 - 1914 гг. М. 2003, с. 495 - 503; История внешней политики России. Конец XIX - начало XX века. М. 1999, с. 340 - 344; РАТКОВИ Б., УРИШИ М., СКОКО С. Србиjа и Црна Гора у балканским ратовима 1912 - 1913. Београд. 1972, с. 319 - 325.
4. За балканскими фронтами Первой мировой войны. М. 2002, с. 242 - 247, 364 - 371; ПИСАРЕВ Ю. А. Сербия и Черногория в первой мировой войне. 1914 - 1918. М. 1968, с. 182, 185; Мировые войны XX века. В 4-х кн. Кн. 1: Первая мировая война. Исторический очерк. М. 2002, с. 461, 592 - 595.
5. TODOROVIH D. Pitanje Jugoslovensko-bugarske granice na Mirovnoj konferenciji u Parizu 1919. - Istorija XX. veka. Zbornik radova IX. Beograd. 1968, s. 66 - 78; Zapisnici sa sednica delegacije Kraljevine SHS na Mirovnoj Konferenciji u Parizu 1919 - 1920. Beograd. 1960, [Dodatak], dok. 6, s. 312 - 316; dok. 8, s. 333 - 338; МИЧЕВА 3. Проблемът за западната граница на България и българо-югославските отношения (1919 - 1929) - България 1300: Институции и държавна традиция. Доклади на Третия конгрес на Българското историческо дружество, 3 - 5 октомври 1981. В 3-й т. Т. 3. София. 1983, с. 273 - 276.
6. Болгария в XX веке: Очерки политической истории. М. 2003, с. 121 - 123; МАНЧЕВ К., ГУДЕВА М. Западните покрайнини в българо-югославските отношения (1919 - 1920). - Исторически преглед. Кн. 7. София. 1990, с. 4 - 8, 11 - 12; ХРИСТОВ Х. България, Балканите и мирът 1919. София. 1984, с. 243 - 253; ГЕНОВ Г. Ньойският договор и България. София. 2000, с. 36 - 37; РАЙЧЕВСКИ С. Българите в световните хроники. В 2-а т. Т. 1: 1912- 1925. София. 2004, с. 303, 329, 339, 347 - 348.
7. Коминтерн и идея мировой революции. Документы. М. 1998, док. 17, с. 135; Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции (в документах центральных российских архивов начала - середины 1920-х годов). В 2-х ч. Ч. 1. М. 2000, док. 1, прим. 2, с. 16- 17; док. 5, с. 26; док. 52, с. 90; док. 59, с. 101; док. 97, с. 163; док. 99, с. 168 - 169; док. 103, с. 175; док. 127, с. 225; Македонското прашаоее во документите на Коминтерната. В 2-а т. Т. 1. Дел 1: 1923 - 1925. Скопjе. 1999, док. 14, с. 123 - 129; док. 18, с. 180 - 191; БКП, Коминтернът и македонският въпрос (1917 - 1946). В 2-а т. Т. 1. София. 1998, док. 44, с. 147 - 149; док. 48, с. 161 - 163; док. 65, с. 191 - 192; док. 90, с. 254 - 255.
8. Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции. Ч. 1, док. 71 - 73, с. 132 - 134; док. 97, с. 163; док. 123, прим. 1, с. 217, 219; док. 135 и прим. 2, с. 236 - 237.
9. Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) и Европа. Решения "особой папки". 1923 - 1939. М. 2001, док. 8, прим. 3, с. 31 - 34; Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) и Коминтерн. 1919 - 1943 гг. Документы. М. 2004, док. 165, прим. 2, с. 281 - 282; Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции. Ч. 2: Июнь 1924 - декабрь 1926 гг. М. 2003, док. 249- 250, с. 502 - 504; док. 252, с. 506; док. 266, с. 531 - 534; док. 306, с. 635; док. 314, прим. 1, с. 652.
10. HULINOVIЖ F. Jugoslavia izmepu dva rata. U 2-ma knj. Knj. 2. Zagreb. 1961, s. 73 - 74, 122 - 124; МАЙСКИЙ И. М. Дневник дипломата. Лондон, 1934 - 1943. В 2-х кн. Кн. 1. М. 2006, с. 121 - 122; МАНЧЕВ К. Българският национален въпрос в междубалканските отношения (1919 - 1939) - България 1300; Институции и държавна традиция. Т. 3, с. 261, 264 - 265; МИЧЕВА 3. Ук. соч., с. 278 - 279.
11. Архив внешней политики РФ (АВП РФ), ф. 5, оп. 18, п. 142, д. 49, л. 5, 31 - 32.
12. Историjа српске државности. У 3-ма кое. Коз. 3: Србиjа у Jугославиjи. Нови Сад. 2001, с. 216 - 219, 228 - 229; ФИЛОВ Б. Дневник. София. 1990, с. 312, 315, 318; СЕМИРЯГА М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М. 2000, с. 177 - 183.
13. ДИМИТРОВ Г. Дневник. Март 1933 - февруари 1949. Избрано. София. 2003, с. 110 - 111; Отношения России (СССР) с Югославией. 1941 - 1945 гг. Документы и материалы. М. 1998, док. 88, с. 77; СЕМИРЯГА М. И. Ук. соч., с. 338 - 346.
14. Документы внешней политики. 22 июня 1941 - 1 января 1942. Т. XXIV. М. 2000, док. 328, с. 502; док. 335, с. 527; СССР и германский вопрос. 1941 - 1949. В 4-х т. Т. 1: 22 июня 1941 - 8 мая 1945 гг. М. 1996, док. 11, с. 125; док. 13, с. 125 - 126, 137; док. 44, с. 209; док. 55, с. 245; док. 79, с. 341, 343 - 344.
15. АВП РФ, ф. 16, оп. 1, п. 1, д. 1, л. 10.
16. Коминтерн и вторая мировая война. Документы. В 2-х ч. Ч. 2. М. 1997, док. 181, с. 446 - 447; док. 184, прим. 1, с. 451 - 452; Советско-американские отношения. 1939 - 1945. Документы. М. 2004, док. 221, с. 488; България своенравният съюзник на Третия райх. Документална колекция. София. 1992, док. 190, с. 256; док. 192, с. 258; Коминтернът и България (март 1919 - сентември 1944 г.). Документи. В 2-а т. Т. 2. София. 2005, док. 468, с. 1098; България непризнатият противник на Третия райх. Сборник документи. София. 1995, док. 44, с. 60 - 61.
17. АВП РФ, ф. 6, оп. 6, п. 14, д. 141, л. 71; п. 17, д. 147, л. 2 - 58.
18. ГУСЬКОВА Е. Ю. Особенности национальной политики в Югославии. Национальная политика в странах формирующегося советского блока. 1944 - 1948. М. 2004, с. 447 - 448, 464- 466; АНИКЕЕВ А. С. Как Тито от Сталина ушел. М. 2002, с. 49, 122; Отношения (России) СССР с Югославией. 1941 - 1945, док. 348, с. 282; док. 376 - 377, с. 295 - 296; прим. 775, с. 566; Советский фактор в Восточной Европе. 1944 - 1953 гг. Документы. В 2-х т. Т. 1: 1944 - 1948 гг. М. 1999, док. 93, с. 282.
19. ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 200, 223 - 224; ФИЛОВ Б. Дневник, с. 730, 733, 736, 746 - 750; Русский архив: Великая Отечественная. Красная армия в странах Центральной, Северной Европы и на Балканах: 1944 - 1945. Документы и материалы. Т. 14 - 3 (2). М. 2000, раздел "Болгария", док. 1, с. 87; док. 33 - 35, с. 118 - 121; док. 37, прим. 2, с. 123 - 124; док. 39, прим. 2, с. 125; док. 42, с. 128 - 129; раздел "Югославия", док. 47, с. 233; док. 54, с. 236; Отношения (России) СССР с Югославией. 1941 - 1945, док. 459, с. 350 - 351.
20. На встречах Молотова с Иденом в рамках бесед Черчилля и Сталина в Москве 9 - 18 октября 1944 г. нарком отличился неоправданно резкими антиболгарскими заявлениями, в первую очередь по проблеме возможного выхода Болгарии к Эгейскому морю. Новые документы заставляют усомниться в объективности утвердившейся в научном обороте оценки Вышинского о стремлении англичан на этих переговорах ужесточить условия перемирия для Болгарии по сравнению с румынскими в отвоеванных Москвой более мягких условиях. Экономические решения, которые отстаивала Москва, оказались эфемерными, а территории, как выяснилось, делились навсегда (РЖЕШЕВСКИЙ О. А. Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии: Документы, комментарии, 1941 - 1945. М. 2004, док. 162, с. 430- 435).
21. Советско-болгарские отношения. 1944 - 1948 гг. Документы и материалы. М. 1969, док. 10, с. 22; док. 12, с. 24; док. 17, с. 37 - 38; Русский архив. Т. 14 - 3 (2), раздел "Болгария", док. 45, с. 134 - 136; Восточная Европа в документах российских архивов. 1944 - 1953 гг. В 2-х т. Т. 1: 1944 - 1948. М. Новосибирск. 1997, док. 15 - 16, с. 73 - 75.
22. ЗУДИНОВ Ю. Ф. Некоторые проблемы межэтнических отношений в Болгарии в 1944 - 1947 гг. ("турецкий" и "македонский" аспекты). В кн.: Национальная политика в странах формирующегося советского блока, с. 483, 490 - 492; ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 224.
23. Отношения (России) СССР с Югославией, док. 378, с. 296 - 297; док. 496, с. 378; прим. 797, с. 568; прим. 966, с. 589; прим. 1001, с. 595; прим. 1035, с. 597; ЗУДИНОВ Ю. Ф. Ук. соч.. с. 493.
24. ВЕЛJАНОВСКИ Н. Македониjа во jугословенско-бугарските односи (1944 - 1953). Скопjе. 1998, с. 191 - 195; ИСУСОВ М. Сталин и България. София. 1991, с. 56 - 58; Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 1, док. 37, с. 128 - 129; Отношения (России) СССР с Югославией. 1941 - 1945, док. 517, с. 398; док. 530, с. 405; Советский фактор в Восточной Европе. Документы. Т. 1, док. 35, с. 137.
25. Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны. В 6-и т. Т. 4: Крымская конференция руководителей трех союзных держав (4- 11 февраля 1945 г.). Сб. док. М. 1978, док. 17, с. 197; док. 21, с. 240, 244; док. 28, с. 281; Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 1, док. 138, с. 389; ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 247.
26. БКП, Коминтернът и македонският въпрос (1917 - 1946). Т. 2. София. 1999, док. 507, с. 1263; док. 511, с. 1268 - 1271; ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 296 - 299.
27. Государственный архив РФ (ГА РФ), ф. Р-4459, оп. 24, д. 236, л. 128.
28. АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 10 - 11.
29. ГА РФ, ф. Р-4459, оп. 24, д. 255, л. 80, 141 - 143.
30. АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 11 - 12.
31. Именно такая восточная граница была нанесена на этнографической карте Македонии в одном из наиболее авторитетных на то время исследовании по теме (ВОИНОВ И. Ф. Македонский вопрос и реформы в Турции. Париж. 1905).
32. Карта приложена к архивному делу (АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166).
33. ВОЛОКИТИНА Т. В. Программа революции: У истоков народной демократии в Болгарии. 1944 - 1946. М. 1990, с. 73 - 76; АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 13 - 14.
34. БКП, Коминтернът и македонският въпрос (1917 - 1946). Т. 2, док. 515 - 517, с. 1278 - 1284.
35. АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 14.
36. РАЙЧЕВСКИ С. Българите в световните хроники. Т. 2: 1939 - 1948, с. 517 - 518.
37. АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 15.
38. АНГЕЛОВ В. Хроника на едно национално предателство. Опитите за насилствено денационализиране на Пиринска Македония. Благоевград. 1999, с. 108 - 179; ГЕРМАНОВ С. Опити за македонизация на Пиринския край. В кн.: Македонски прегляд. Кн. 3. София. 2001, с. 97 - 98; СМИРНОВА Н. Д. История Албании в XX веке. М. 2003, с. 271 - 272.
39. Советский фактор в Восточной Европе. Документы. Т. 1, док. 138, с. 392 - 395; Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 1, док. 187, с. 555 - 556.
40. ИСУСОВ М. Ук. соч., с. 68 - 72; Советский фактор в Восточной Европе. Документы. Т. 1, док. 185, прим. 3, с. 526 - 527; ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 325, 360 - 368; Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 1, док. 267, с. 794; док. 280, с. 867 - 868; ВЕЛJАНОВСКИ Н. Ук. соч., с. 227 - 231.
41. Совещания Коминформа, 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М. 1998, с. 429 - 430; Советский фактор в Восточной Европе. Документы. Т. 1, док. 219, с. 642.
Начало формирования поморавского участка границы было связано с Восточным кризисом 1875 - 1878 годов. Константинопольская конференция (декабрь 1876 - январь 1877 г.) приняла предложение России об автономном статусе Болгарии в этнических границах, включавших
на юге большую часть Македонии, а на западе поморавский (бассейн рек Южная Морава, Топлица и Нишава) район Ниш - Куршумлия - Лесковац - Пирот - Враня. Однако Порта отвергла любые перемены, что привело к русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг. и ее военному разгрому. По условиям Сан-Стефанского мира (3 марта 1878 г.) образовывалось автономное Княжество Болгария, а Княжество Сербия получало полную независимость. Намеченная между ними граница предполагала присоединение к Сербии района Ниш - Куршумлия - Лесковац, а к Болгарии - района Пирот - Враня. Однако Лондон и Вена, опасаясь влияния России на Балканах, обвинили ее в стремлении создать в Болгарии "фиктивное" национальное государство, включающее "соседние народности". Берлинский конгресс (июнь - июль 1878 г.) пересмотрел сан-стефанские условия. Болгария была ограничена территорией между Дунаем и Балканскими горами, Македония возвращена под власть Порты, а район Пирот - Враня передан Сербии. Так установился поморавский участок болгаро-сербской границы, проходивший к западу от линии болгарских городов Цариброд - Трын - Босилеград, что означало присоединение к Сербии всего Поморавья. Во время объединения Восточной Румелии с Болгарией Белград начал сербо-болгарскую войну (ноябрь 1885 г.). Сербские войска наступали на Софию и на Видин. На софийском направлении они заняли Цариброд и достигли Трына, но болгары перешли в контрнаступление и захватили Пирот. На видинском направлении сербы продвинулись до этого города. Однако великие державы потребовали от воюющих сторон отвести войска с захваченных земель, что и было закреплено Бухарестским миром 3 марта 1886 года1.
Установление македонского участка границы оказалось отложенным до Балканских войн 1912 - 1913 годов. Сербо-болгарский союзный договор (13 марта 1912 г.) стал основой Балканского союза, сам факт которого означал для Болгарии компромисс в направлении раздела Македонии. Эта идея выдвигалась и Сербией, и Грецией и была подкреплена их резко возросшей пропагандой в македонских землях. Секретное приложение к договору разграничивало сферы влияния в Македонии. Сербия признавала за Болгарией права на земли к востоку от нижнего течения р. Струмы и Пиринских гор (с городами Мелник и Неврокоп), а Болгария за Сербией - к северу и северо-западу от горного хребта Шар-Планина (Старая Сербия, то есть Косово). Территория между этими двумя линиями предназначалась для автономной Македонии. Однако в случае взаимного несогласия Сербии и Болгарии с таким ее статусом, она подлежала разделу. При этом к Болгарии переходили бы земли к югу и юго-востоку от линии Крива Паланка - Охридское озеро ("бесспорная" зона площадью 30,6 тыс. кв. км - 46,1% территории Македонии, с городами Охрид, Белее, Прилеп, Штип, Струмица, Петрич, Сер, Драма, Кавала). Принадлежность же территорий к северу и северо-востоку от этой линии ("спорная" зона площадью 9,4 тыс. кв. км - 14,2% территории Македонии, с городами Скопье, Дебар) должен был определить российский император. Дополнившая договор военная конвенция от 12 мая 1912 г. оставляла Македонию, предназначенную Болгарии, в сфере действий сербских войск, что вскоре привело к острым конфликтам. Договор 1912 г. считался большим успехом сербской дипломатии, а в болгарских кругах, уже после Балканских войн, он рассматривался как "плод сплошного недомыслия и скудоумия, который был больше, чем политическая ошибка, - большим политическим преступлением". В ходе первой Балканской войны (октябрь 1912 - май 1913 гг.) болгарская армия на фракийском направлении наступала на Константинополь. Три же сербские армии сражались на македонском театре боевых действий, заняв большую часть Македонии, Санджак, Косово. В феврале 1913 г. Сербия потребовала пересмотра статей союзного договора о территориальном разграничении, но Болгария отвергла корректировку задним числом, надеясь на содействие России. Лондонский мирный договор (30 мая 1913 г.) между Портой и членами Балканского союза, предписывал последним поделить Македонию и Фракию, что оказалось невыполнимой задачей2.
1 июня Сербия и Греция заключили антиболгарский тайный союз с целью раздела между собой "бесспорной" и "спорной" зон. Попытки России предотвратить распад Балканского союза не возымели действия. Вторая Балканская война (июнь - июль 1913 г.) привела к стремительному военному разгрому Болгарии на всех фронтах. На мирных переговорах в Бухаресте одной из основных спорных проблем была линия сербо-болгарской границы в междуречье среднего течения Струмы и Вардара с городами Штип, Кочани и Струмица. Лишь при поддержке России Болгарии удалось отстоять для себя Струмицу, Петрич, Горна-Джумаю. По Бухарестскому миру (10 августа 1913 г.) Македония подвергалась разделу: Эгейская (51,0% территории) отходила к Греции, Вардарская (38,8%) - к Сербии и только Пиринская (10,2%, в составе Неврокопского, Горна-Джумайского, Петричского, Розлогского, Мелникского районов) оставалась у Болгарии. Продолжавшийся почти год балканский кризис, завершился для Болгарии первой национальной катастрофой, а для России - ощутимым дипломатическим поражением3.
Начало первой мировой войны было воспринято в Болгарии как возможность реванша в Македонии. В мае - сентябре 1915 г. разгорелась дипломатическая схватка ("болгарское лето") между двумя воюющими блоками за привлечение Болгарии в качестве союзницы. София добилась от стран Антанты обещания передать Болгарии после войны часть бесспорной зоны в Македонии. Германия же соблазняла Софию в случае успеха немедленным присоединением всей (а не части) Вардарской Македонии. Болгария выторговывала еще и присоединение исконно сербских земель - всей Восточной Сербии в междуречье Моравы и Тимока (Восточного Поморавья) или ее части, но в любом случае с округом Неготин на левом сербском берегу Тимока у его впадения в Дунай. София в конце концов сделала выбор - 6 сентября 1915 г. она тайно присоединилась к Тройственному союзу, больше помышляя о ликвидации Сербии, чем о национальном объединении. За вступление в войну против Сербии Германия гарантировала Болгарии территориальную целостность и включение в ее состав Вардарской и Эгейской Македонии ("бесспорной" и "спорной" зон), а также Восточного Поморавья (от Тимока до слияния Южной и Западной Моравы). Германские и австро-венгерские войска (6 октября) и болгарские (14 октября) вторглись в Сербию, полностью оккупировав ее к концу месяца. Уже 15 ноября Болгария потребовала пересмотра соглашения от 6 сентября 1915 г. с целью отодвинуть болгарскую границу еще дальше на запад и провести ее по течению Топлицы и Ибара северо-восточнее линии Ниш - Приштина. Болгарская оккупационная зона была разделена на два генерал-губернаторства - Моравское с центром в Нише и Македонское с центром в Скопье. В начале 1916 г. Болгария получила плацдарм в Западном Поморавье (в районе Аранджеловаца), а царь Фердинанд потребовал от германского кайзера Вильгельма II раздела "остаточной" Сербии. Поделив совместно с Австро-Венгрией на оккупационные зоны Косово (по соглашению 1 апреля 1916 г.), Болгария стала проявлять стремление к разделу Албании и выходу на Адриатическое море через Валону. В августе 1916 г. болгарская армия, наступая на Салоникском (Македонском) фронте, оккупировала Эгейскую Македонию. На Румынском фронте Болгария к январю 1917 г. заняла всю Добруджу до устья Дуная, что вызвало компенсационные требования к ней со стороны союзников. В частности, Австро-Венгрия потребовала себе округ Неготин. София, реализовав свои территориальные требования, утратила мотивацию к дальнейшему участию в активных действиях. После сепаратного выхода из войны на стороне Антанты Советской России и Румынии Болгария попыталась включить в мирные соглашения с ними ряд формулировок, признававших присоединение к ней Македонии и Поморавья. Однако из-за противодействия союзников Болгарии эти формулировки не вошли ни в Брест-Литовские договоры с Центральной Радой Украины (9 февраля 1918 г.) и Советской Россией (3 марта 1918 г.), ни в Бухарестский мир с Румынией (7 мая 1918 г.). Эти дипломатические поражения предвосхитили военную катастрофу сентября 1918 г. на Салоникском фронте. Среди семи условий Салоникского перемирия (29 сентября) первым значился пункт о выводе болгарских войск со всех территорий Сербии и Греции4.
Первый план Сербии о ректификации (изменении) границы с Болгарией возник еще в апреле 1917 года. Накануне Парижской мирной конференции (ПМК) 1919 г. глава военной миссии молодого югославского государства генерал П. Пешич распространил в Париже ряд документов о границах Королевства сербов, хорватов и словенцев (СХС). В меморандуме о границе с Болгарией (29 декабря 1918 г.) и описании этой границы (2 января 1919 г.) были изложены максималистские представления Белграда. Официальный югославский меморандум на ПМК от 18 февраля 1919 г. также требовал изменения границы с Болгарией на всей ее протяженности в 320 км с перемещением на восток на 20 - 70 км. На тимокском участке Белград требовал себе города Шипиково, Брегово, Видин, Кула, Арчар, Белоградчик (земли до впадения р. Арчар в Дунай); на поморавском - Цариброд, Драгоман, Трын, Сливница, Босилеград, Брезник, Перник, Радомир, Кюстендил, Дупница (граница проходила бы в 20 км от Софии); на македонском - Горна-Джумая, Симитли, Струмица, Петрич, Беласица. Эти притязания имели весьма сомнительную аргументацию, включая этнические доводы о том, что население данных территорий (шопы) по языку, культуре и антропологическому типу является сербским. Благодаря позиции делегаций США (американские эксперты Броун, Хаус, Ролл, изучавшие ситуацию на месте, обвинили Сербию в стремлении создать "второй македонский вопрос") и Италии претензии Белграда Комитетом по румынским и югославским делам ПМК были сильно урезаны. Рекомендации Комитета были положены в основу ст. 27 проекта мирного договора с Болгарией. К Королевству СХС отходил ряд территорий к западу от болгаро-сербской границы 1913 г.: 1). Район Тимошко - узкая 30-километровая полоса на правом берегу р. Тимок у его впадения в Дунай, включающая несколько сел (самое крупное - Шипиково) Кульской околии. При этом Неготин оставался на югославской стороне, а Брегово - на болгарской; 2). Район Цариброд - Босилеград, представляющий 150-километровую полосу шириной 10 - 25 км с городами Цариброд, Клисура, Босилеград, Дистр. Общая площадь двух районов составила 1545 кв. км со 108 населенными пунктами и 64,6 тыс. жителей. Эти земли получили название Западных болгарских покраин; 3). Македонский район Струмица размером 30 на 35 км в верховьях р. Струмицы (впадает в р. Струму) с поселками Дабилья, Струмица, Новосело, Костурино. Площадь района 1021 кв. км с 74 населенными пунктами и 39,0 тыс. жителей5. Так на политической карте Балкан возник еще один национально-территориальный конфликт.
19 сентября проект был вручен болгарской делегации. Робкие возражения ее главы Т. Теодорова (премьер-министра, депутата Народного собрания от Цариброда) в Версале не были услышаны, а его предложение превратить Западные покраины "в их исторических границах" в независимое государство под управлением всех или, по выбору Лиги Наций, одной из главных держав Антанты - отклонено. 23 сентября в Цариброде и Босилеграде прошли душераздирающие траурные демонстрации. 24 октября болгарская делегация в официальном ответе на проект договора просила положить в основу разграничения не произвольные стратегические желания, а принятые самими победителями этнические факторы. Однако общий антиболгарский настрой был умело использован дипломатией балканских соседей. Руководство ПМК в лице Ж. Клемансо осталось непреклонным. Подписанный 27 ноября 1919 г. Нёйский мирный договор закрепил новую югославско-болгарскую границу. Однако целый год Западные покраины продолжали оставаться под болгарской юрисдикцией, что порождало надежды Софии и болгарского населения края на великодушный жест держав-победительниц или Белграда. 6 ноября 1920 г. началась фактическая югославская оккупация края, повергшая Болгарию в трехдневный траур. На протяжении 1920 г. все эти события отражались в европейской прессе, содержание которой сводилось к утверждениям, что "Цариброд - чисто болгарский город", а "оккупация Цариброда - новая славянская скорбь, новая глубокая рана на теле славянства". В итоге Белград добился, что пограничная линия в очередной раз передвинувшись на восток, была спущена с водораздельных хребтов на равнины, и он стал владеть всеми стратегически важными пунктами6.
Для Советской России единственным механизмом влияния на Балканах были структуры Коминтерна с его попытками реализации мировой революции в регионе. В 1919 г. рассматривалась необходимость "скорейшей переброски пожара революции на Балканы". В январе 1920 г. на конференции в Софии была образована Балканская коммунистическая федерация (БКФ). Она выдвинула "историческую задачу осуществить Балканскую СФСР", пропагандируя в "зависимых и неравноправных нациях... право на государственное отделение". Антисоветская политика Королевства СХС вызывала резкие оценки Москвы в его адрес ("является агентом Антанты на Балканах и играет роль балканской Франции"; представляет собой "продукт вооруженной победы" Антанты и нарушения прав "всех народностей, населяющих оккупированные сербской монархией и буржуазией области"; насильственное "объединение отдельных стран"). В 1923 г. в документах Коминтерна и БКФ по проблеме Македонии было обосновано право македонского народа на национальное самоопределение вплоть до государственного отделения, однако, обязательно в рамках советской Балканской федерации7.
Проблема Западных покраин поднималась в документах Коминтерна реже, в связи с обострениями болгаро-югославских отношений. Политический кризис 1923 г. в Болгарии (государственный переворот 9 июня, сентябрьский вооруженный мятеж) и обострение фиумского вопроса (югославо-итальянский спор из-за г. Фиуме) привели к напряжению в отношениях Болгарии и Югославии. Белград стремился укрепить свою восточную границу, подвергавшуюся нападению македонских чет из болгарской Македонии. В сентябре - октябре 1923 г. создалась реальная угроза югославской оккупации болгарского г. Перника, для чего в районе Штипа, Пирота и Цариброда были сосредоточены три дивизии. Негативный пафос Москвы был направлен в этот период на договоры Версальской системы (еще в декабре 1922 г. советская делегация на конференции в Лозанне декларативно заявила об их непризнании). В резолюции VI Балканской коммунистической конференции (Москва, ноябрь 1923 г.) по югославскому вопросу отмечалось, что эти договоры "установили границы не на основании свободы выбора национальностей (воля болгарского народа в Царибродской области была насилована), а согласно интересам крупных империалистических держав и их вассалов, и в первую очередь сербской буржуазии и монархии". Подписание итало-югославских "Римских соглашений" (27 января 1924 г.) о разделе "свободного государства Фиуме" показало незыблемость территориальных принципов Версаля, а югославский премьер-министр Н. Пашич даже заявил, что оно означает конец надеждам тех, кто хочет изменить границы. Белград ультимативно потребовал от Болгарии разоружения македонских боевиков. В марте 1924 г. возникла новая угроза югославского вторжения в Болгарию, которая была устранена лишь исполнением Софией условий ультиматума. Секретарь президиума БКФ Г. Димитров оценил опасность для мира на Балканах, как исходящую "из националистической политики болгарской буржуазии по македонскому вопросу и из желания сербской буржуазии создать удобный повод для военной интервенции в Болгарию для оккупации Петричского округа и шахт Перника (болгарского Рура)"8. Развитие событий в Македонии и на Западных покраинах было тесно связано и взаимообусловлено.
Важным военно-политическим фактором в регионе была Внутренняя Македонская революционная организация (ВМРО), разделившаяся на "автономистов" и "федералистов". После контактов с Болгарской коммунистической партией (БКП) обе группы решили в апреле 1924 г. объединиться для борьбы за независимую Македонию в рамках Балканской федерации. Этим процессом воспользовались в Москве, где Балканская комиссия Коминтерна была одновременно и комиссией ЦК РКП(б). На заседании политбюро ЦК от 19 июня 1924 г. обращалось внимание, что "ни одно из балканских правительств не мыслит об освобождении и объединении разрозненных частей Македонии". Процесс создания по плану Коминтерна ВМРО (объединенной) завершился в октябре 1925 года. Однако в ходе объединения произошла взаимоистребительная распря македонских лидеров и фактический распад македонского революционного движения. После ряда внутренних кризисов ВМРО (объединенная) превратилась в дублера БКП, ставшей главным выразителем македонского движения. Пленум ЦК БКП (Вена, сентябрь 1926 г.) признал "требование независимой и объединенной Македонии" с правом "на выделение в самостоятельное государство". Населению же предоставлялось "самому решать, к какой народности оно себя причисляет, какую форму государственного управления хочет создать или к какому государству и на каких условиях хочет присоединиться". На совещании балканских компартий (Москва, декабрь 1926 г.) было констатировано, что никогда они не были "так отчуждены друг от друга, как в настоящее время". Последняя - VIII конференция БКФ в сентябре 1928 г. сняла лозунг "За Балканскую федерацию", а БКФ фактически была распущена9. ВМРО окончательно прекратила свое существование в 1936 - 1937 годах. Так бесславно закончилась первая советская попытка македонского урегулирования.
Неоднократные попытки Болгарии добиться реализации в 1920-х гг. политическими средствами выгодных для себя положений Нёйского договора не дали результатов. София сталкивалась с враждебной политикой балканских соседей, которая была направлена на изоляцию Болгарии, насильственное изменение этнического состава (обезболгаривание) греческой Македонии, ассимиляцию болгар в югославской Македонии и Западных покраинах. Две Пиротские конференции (февраль и сентябрь 1929 г.) ослабили напряженность на болгаро-югославской границе. Однако Болгария отказалась войти в Балканскую Антанту, образованную в феврале 1934 г. на принципах нерушимости границ. Когда советский полпред в Лондоне И. М. Майский заметил в беседе с болгарским посланником С. Радевым в ноябре 1935 г., что СССР приветствовал бы присоединение Болгарии к этому блоку, тот "очень взволновался... и упорно доказывал, что это вовсе не так нужно". Внешнеполитическая переориентация Болгарии в 1934 г. привела к нормализации отношений с Югославией (ВМРО, пользовавшаяся огромным политическим влиянием в Болгарии, была, по сути, поставлена вне закона). Однако София постоянно рассчитывала на дружеский жест югославской стороны в виде возврата Цариброда и Босилеграда и смягчения режима в Македонии. Белград также пошел на сближение с Болгарией, подписав с ней в январе 1937 г. договор о вечной дружбе, что стало важным фактором внутриполитического развития Югославии. В июле 1938 г. Болгария подписала Салоникское соглашение с Балканской Антантой. В нем пересматривался ряд условий Нёйского мирного договора, Болгария уравнивалась в правах с другими государствами10. Это позволило ей с позиции "мирного ревизионизма" перейти к решению своих территориальных проблем.
Они все чаще звучали и в советско-болгарских отношениях. Заместитель наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкин обсуждал с болгарским посланником Н. Антоновым в феврале 1938 г. роль македонского вопроса на Балканах. Антонов отмечал тягу македонцев к Болгарии, с чем Югославия бороться не в силах. В ноябре 1938 г. во II Западном отделе НКИД СССР имелась информация о постановке Болгарией проблемы ревизии границ с Румынией и Грецией. Однако к Югославии не имелось никаких территориальных претензий, более того, сама Югославия поддерживала болгарские требования в Добрудже и Фракии11. В дипломатической схватке за Болгарию осени 1940 - зимы 1941 г., победила Германия. София присоединилась 1 марта 1941 г. к Тройственному пакту и разместила у себя немецкие войска. 6 апреля с этого плацдарма началась агрессия Германии против Югославии и Греции. После капитуляции Югославии три болгарские дивизии перешли 19 апреля ее границу и заняли, замещая немецкие войска, Западные покраины по линии Заечар (с плацдармом на левом берегу Тимока) - Пирот - Вране и Вардарскую Македонию до линии Битоля - Брод - Тетово - Качаник. Однако в Македонии навстречу болгарским двигались итальянские войска, занявшие районы Гостивара, Кичево, Дебара и Струги. Болгаро-итальянский спор вокруг них продолжался вплоть до выхода Италии из войны. Вмешавшись в него, Гитлер передал Болгарии район Люботена. В ходе переговоров между Италией и Болгарией к последней в 1941 г. отошло 44 села Тетовского, а в 1943 г. - 4 села Охридского районов. В свою очередь Болгария передала Италии 9 сел Кичевского района, которые после занятия итальянцами Косово и Западной Македонии были присоединены к "великой Албании". Болгарская оккупация сербских и македонских земель привела к потере Югославией около 20 тыс. человек убитыми и более 50 тыс. изгнанными12.
Закон о гражданстве объявил в мае 1941 г. население присоединенных земель болгарскими гражданами, а Македонию (28,2 тыс. кв. км с населением 1260 тыс. человек) - составной частью Болгарии. Был использован лозунг восстановления "великой сан-стефанской Болгарии", что нашло отклик у местного населения и во всем болгарском обществе. Это вызвало замешательство в руководстве болгарских коммунистов, которое не хотело идти в разрез с позицией Москвы, но боялось изоляции партии, поэтому запрашивало инструкций в Коминтерне. В Софии 31 июля 1941 г. были опубликованы три декрета: о двух новых административных единицах на югославской территории - болгарских областях Скопле и Битоль в Македонии, а также о присоединении четырех уездов на Западных покраинах (Пирот, Цариброд, Бабужица, Босилеград) к уже существующей Софийской области. Передав Болгарии большую часть Македонии, Гитлер не гарантировал окончательности этого решения. На немецкой карте "Der Donauraum" (1942) эти земли были отмечены как находящиеся под болгарским управлением. Трижды за время войны граница болгарской оккупационной зоны отодвигалась на запад. В связи с переброской немецких войск на Восточный фронт она включила (15 января 1942 г.) район с центром в г. Ниш к востоку от линии Крагуевац - Кралево в Западном Поморавье. Затем расширилась (7 января 1943 г.) до границ Независимого хорватского государства. После выхода Италии из войны немецкие войска оккупировали почти всю итальянскую зону в Западной Македонии, но 20 сел Преспанского района в сентябре 1943 г. заняли болгары, продвинувшись на запад до линии Урошевац - Охрид. Сербское население расширенной болгарской зоны оккупации (120 тыс. человек) под предлогом выселения колонистов изгонялось. Летом 1944 г. София вела переговоры с македонскими националистами об автономии края, но инициатива в решении македонской проблемы уже перешла к Компартии Югославии (КПЮ)13.
В Антигитлеровской коалиции со времен Атлантической хартии (14 августа 1941 г.) и первых контактов между союзниками шла разработка принципов послевоенного территориального переустройства. В ходе визита главы Форин офис А. Идена 16 - 20 декабря 1941 г. в Москву И. В. Сталин попытался наметить общую схему реорганизации послевоенных границ. Предполагая восстановление Югославии в ее старых границах, он считал, что Болгария "должна была бы также несколько пострадать территориально и на своей югославской границе". Беседы Майского с Иденом 7 и 12 апреля 1943 г. (по итогам визита Идена в Вашингтон) подтвердили заинтересованность США в создании Балканской федерации. В нее планировалось включить и Болгарию, которая должна была быть "наказана за свое поведение во время войны, т.е. выйти из войны до известной степени ущемленной, однако не до бесчувствия". В сентябре 1943 г. при НКИД СССР создается Комиссия по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства (Комиссия Литвинова). В перечне ее задач значились пункты: "югославско-болгарская граница", "вопрос о создании самостоятельного Македонского государства и о его границах", "границы Македонии". Тройное упоминание пограничного вопроса подчеркивало сложность проблемы. В записке Майского по вопросам послевоенного устройства от 11 января 1944 г. содержался ряд важных выводов: "не в интересах СССР... способствовать созданию различного рода федераций..."; Югославия "может быть восстановлена в своих прежних границах... с теми или иными частичными модификациями"; вопрос о Македонии требует специального рассмотрения; при всех территориальных перестройках на Балканах "необходимо в основном исходить из национального принципа"14.
У югославского эмигрантского правительства была своя позиция по македонскому вопросу. Заместитель наркома иностранных дел СССР А. Е. Корнейчук оставил в дневнике запись о беседе с югославским посланником С. Симичем в мае 1943 года. Последний в связи с всеславянским митингом в Москве заявил, что его поразило упоминание о "македонцах как о самостоятельном народе", и отстаивал мнение, что "нет македонцев как особого народа, а что есть болгары и сербы, живущие в Македонии". Тезис же о македонцах как об "особом народе известен в Югославии как болгарский тезис"15.
По мере успехов освободительного движения в Югославии и прихода к власти Отечественного фронта в Болгарии, коммунистический фактор в решении пограничных споров становился определяющим. Наиболее сложной была македонская проблема. Советская позиция основывалась на старом коминтерновском тезисе о наличии "разорванной" македонской нации и будущем решении проблемы в рамках Балканской федерации. При этом Коминтерн никогда не исходил из того, что Македония являлась исконной болгарской землей, населенной преимущественно македонскими болгарами. Заведующий Отделом международной информации (ОМИ) ЦК ВКП(б) Г. Димитров в письме В. М. Молотову по македонскому вопросу (15 апреля 1944 г.) отмечал, что БКП "против насильственного присоединения Македонии к Болгарии". Он считал "самой желательной ориентацией" создание Федерации южных славян, в которой Македония "могла бы получить свою национальную свободу и государственность". Вскоре он переслал Молотову текст письма председателя Национального комитета освобождения Югославии (НКОЮ) И. Броз Тито, датированное 1 апреля, в котором тот укорял болгарских коммунистов за ряд ошибок в Македонии, обусловивших медленное развитие партизанского движения и в крае, и в Болгарии. 17 апреля 1944 г. на встрече с Молотовым американский посол в СССР А. Гарриман упомянул заявление уполномоченного по иностранным делам в НКОЮ И. Смодлаки о желательности создания Балканской федерации с включением в нее Болгарии. Но Молотов не знал ни о Смодлаке, ни о его заявлении, а проблему посчитал неактуальной, так как "болгары фактически воюют против Югославии". Вместе с тем, в донесениях Управления стратегических служб США в мае 1944 г. сообщалось об отсутствии у болгарских перебежчиков "претензий на Македонию или Сербию, за исключением Струмицы и Цариброда". Уполномоченный ЦК КПЮ по организации освободительной борьбы в Македонии С. Вукманович-Темпо признал, что "Добруджа, Струмица, Пирот и другие приграничные районы носят чисто болгарский характер".
Противоречия между югославскими и греческими коммунистами в Эгейской Македонии развивались иначе. Начальник разведуправления НКГБ СССР П. М. Фитин сообщал Димитрову 13 июля 1944 г., что Национально-освободительный фронт Греции (ЭАМ) отстаивает старые границы и не допускает самоопределения Македонии. Об этом, по мнению руководства КП Греции, "не может быть и речи, ибо македонского народа в природе не существует". В шифрограмме Димитрова из Москвы секретарю ЦК БРП(к) Тр. Костову о судьбе Западных покраин от 27 сентября 1944 г. излагается первый болгарский план урегулирования в крае. Болгария должна вывести из него свои войска, учитывая мнение Тито о необходимости возврата края Болгарии. Прежнюю болгарскую администрацию заменить, вплоть до определения будущей границы, избранным из болгарского населения народно-освободительным комитетом (местный орган власти в Югославии), имея ввиду заверения Тито, что в Западных покраинах не будет ни сербской, ни македонской администрации16. Обращает на себя внимание то, что в данном плане не упоминается ни район Струмицы, ни возможный обмен Пиринской Македонии на Западные покраины.
В Комиссии Литвинова была разработана концептуальная записка "Об обращении с Италией", датированная 8 сентября 1944 года. Накануне, на заседании 4 сентября, состоялся критический разбор ее исторической части. Член Комиссии Я. З. Суриц увязал македонскую проблему с адриатической. Он считал, что оставление Македонии за Югославией послужит "источником вечных трений и столкновений" между Софией и Белградом. Поэтому решение македонского вопроса будет найдено в форме образования самостоятельной автономной Македонии или федерации между Югославией, Болгарией и Македонией. По мнению Сурица "так или иначе Югославии, по всей вероятности, придется поступиться своим суверенитетом над Македонией, с чем она примирится лишь тогда, если получит достаточную компенсацию в другом месте". В качестве таковой допускалась передача Югославии всей Истрии. Однако в итоге это предложение не нашло отражения в записке17.
Позиция КПЮ по македонской проблеме была достаточно четкой и прямолинейной. В июне 1944 г. НКОЮ на встрече с представителями Македонии принял решение не поднимать в ходе войны проблему ее границ, но признал право македонцев на национальное объединение. Первое упоминание о внутренних границах Югославии состоялось 24 февраля 1945 г. на заседании президиума Антифашистского вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ). Однако в случае с Сербией оговаривались и ее внешние границы, которые включали Западные покраины и Струмицу. Македонией же считалась югославская территория к югу от линии Качаник - Ристовец. Уже на ранних этапах антифашистской борьбы в КПЮ определилось не только стремление к воспроизведению советского строя, но и тенденция к возврату славянских земель, не вошедших в состав Королевства СХС. Поэтому были предъявлены территориальные претензии почти ко всем соседям. Однако попытки опереться в этом на Москву вызывали ее противодействие. Тито в письме Молотову 5 июля 1944 г. отмечал, что "уже сейчас мы встречаем трудности с соседними странами и даже с народными движениями, как, например, в Греции и Болгарии". Далее Тито заметил: "Разумеется, что вопрос границ и самоопределения отдельных национальных меньшинств в приграничных зонах будет тем больше назревать, чем ближе окончание войны". 2 августа 1944 г. была провозглашена Народная республика Македония (НРМ) в составе Югославии. Это положило начало резкой антиболгарской пропаганде в крае и репрессиям против любых проявлений болгарского самосознания, а также и ущемлению сербов, что отразило политику КПЮ по борьбе с "сербским национализмом". В связи с Ясско-Кишиневской наступательной операцией (с 20 августа) и государственным переворотом в Румынии (23 августа) началось быстрое продвижение советских войск в направлении Восточного Поморавья. Заместитель председателя президиума АВНОЮ М. Пьяде и глава югославской военной миссии в Москве В. Терзич на встрече с первым заместителем наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинским 29 августа просили оказать давление на Софию для скорейшего вывода болгарских войск с югославской территории. 31 августа Терзич доносил Тито о необходимости "быстро овладеть сектором Дуная от притока Моравы до притока Тимока". В сентябре 1944 г. на встрече Тито с болгарской делегацией в румынском городе Крайове было условленно, что Югославия может уступить Болгарии Царибродский край взамен болгарской Македонии18.
Болгарская позиция по македонскому вопросу была менее четкой и последовательной. К концу войны во всех слоях болгарского общества шло осмысление насильственно решенной проблемы национального объединения. Димитров провел 14 января 1944 г. в своей московской квартире заседание Загранбюро ЦК по этой проблеме. Когда болгарский режим стал искать варианты выхода из войны, кабинет Д. Божилова по сообщению ГРУ ГШ КА от 15 февраля был склонен "пойти на политический трюк, объявив Варну и Бургас открытыми городами, и отвести несколько к востоку болгарские оккупационные войска из Югославии". Новое правительство И. Багрянова уже в августе начало их вывод. Несмотря на острейший кризис, в кругах болгарской элиты, как следует из дневника члена регентского совета Б. Филова, вновь разгорелась дискуссия о судьбе Западных покраин и Македонии. Однако 5 сентября 1944 г. СССР объявил войну Болгарии, а 9 сентября власть перешла к Отечественному фронту. Димитров дважды (25 и 27 сентября) беседовал с находившимся в Москве Тито, после чего направил в ЦК БРП(к) соображения об урегулировании проблемы Босилеграда и Цариброда. С середины октября бывшие болгарские оккупационные войска в Югославии были использованы командованием 3-го Украинского фронта для удара по немецкой группировке из района Пирота на Ниш. Командующий войсками НОАЮ в Македонии генерал М. Апостольский тоже хотел усилить болгарскими частями свою группировку. Обе акции получили 14 октября одобрение маршала Тито, но политические декларации о братстве, сформулированные 5 октября на болгаро-югославских переговорах по военному сотрудничеству, вошли в противоречие с реальной практикой этого сотрудничества. Уже 17 октября командующий войсками НОАЮ в Сербии генерал-лейтенант К. Попович потребовал освободить Ниш от 2-й болгарской армии, с которой у югославов возникли инциденты на почве распределения немецких трофеев. В ответ командующий войсками 3-го Украинского фронта маршал Ф. Й. Толбухин в тот же день указал в телеграмме Тито, что Болгарская армия в оперативном отношении подчинена ему - Толбухину. Поэтому "дабы не дать малейшего повода к возникновению антагонизма между НОАЮ и нынешней братской Болгарской армией на местах", он предложил все претензии к болгарам предъявлять через него. Однако этим дело не ограничилось. 18 октября в адрес Тито было направлено письмо Молотова и Сталина. В нем сообщалось о невозможности по оперативным соображениям вывести болгарские войска из Сербии, а все вопросы их действий на территории Югославии предлагалось решать через Ставку, а "не через Толбухина, который сам таких вопросов решать не может"19. Вскоре стала ясна политическая подоплека событий.
Соглашение о перемирии с Болгарией (28 октября 1944 г.) предписывало ей вывести из Югославии и Греции свои войска и отменить законы об аннексии их земель. 29 октября министр иностранных дел Болгарии П. Стайнов на приеме у Молотова затронул территориальные проблемы. Касательно Югославии он поднял три вопроса. Во-первых, прямо заявил: "Справедливость требует того, чтобы болгарские западные окраины (район Цариброда) были бы вновь возвращены Болгарии" и выразил пожелание советского "воздействия" на Тито "в этом направлении". Молотов оказался не готовым к конкретным ответам20. Он сослался на неосведомленность, но полагал, что вопрос "не относится к числу сложных". Во-вторых, Стайнов прокомментировал македонскую проблему. Он упомянул заявление Апостольского о создании автономной Македонии на части болгарской и греческой территорий. Хотя Болгария "примирилась с мыслью о том, что Македония должна быть автономной в составе Югославии", она считает, что Македония может быть "лишь в тех границах, в каких она входила в Югославию до нынешней войны". Молотов отвечал, что македонский вопрос "довольно сложен и еще не настало время для его решения". В-третьих, Стайнов спрашивал, какую позицию занять Болгарии "в отношении Федерации Южных Славян". Молотов сказал, что на этот вопрос отвечать еще рано21.
Позиция БРП(к) по македонской проблеме не отличалась самостоятельностью и не претерпела особых корректив после ее прихода к власти. Эта позиция исходила из доктринерского убеждения о второстепенности национального вопроса, испытывая сильное давление со стороны Тито. Проблема была предметом закулисных договоренностей между югославской, македонской и болгарской компартиями. БРП(к) приветствовала создание НРМ и призвала в декларации от 17 сентября 1944 г. предоставить македонскому народу право на самоопределение. Димитров после двух бесед с Тито 25 - 27 сентября разработал соображения по урегулированию проблемы Босилеграда и Цариброда. БРП(к), не имевшая ясной программы по национальному вопросу и строившая этническую политику на импровизациях, постоянно лавировала, шла на уступки и компромиссы. Была воспринята концепция Тито о наличии македонской нации в Вардарской Македонии и македонского меньшинства в Пиринской Македонии. София признала, что македонцы обособились как отдельный народ, близкий к болгарам, но таковыми не являющийся. С конца 1944 г. стал оформляться курс на предоставление Пиринской Македонии национально-культурной автономии и присоединение ее к НРМ. Следствием этого стала ускоренная македонизация края, проводившаяся с использованием принудительных методов, и отсутствие реакции на репрессии против болгар в Вардарской Македонии. Главным средством решения проблемы Македонии мыслилась идея федерации Югославии и Болгарии, которую в тот период полностью разделяли болгарские коммунисты22.
В послании Сталина Тито в начале сентября 1944 г. сообщалось о кадровой переакцентировке: "...в будущем Иван [Димитров. - А. С.] не будет заниматься вопросами Югославии, и Вы можете обращаться прямо к Алексееву [Молотову. - А. С.]". Далее Сталин успокаивал Тито: "В связи с македонским вопросом Вы не должны беспокоиться. Независимо от того, что думает Иван и его товарищи о македонском вопросе, Вы не должны сомневаться, мы не примем решения по этому вопросу без Вашего согласия. Позиция Отечественного фронта для Советского правительства не обязательна". Осенью с одобрения Сталина начались югославско-болгарские переговоры об объединении в федерацию. Принимая 22 ноября югославскую делегацию, Сталин заявил: "С Болгарией необходимо ускорить процесс федеративного содружества. Когда народ хочет - этому никто не может помешать". В ноябре-декабре обе страны обменялись проектами о форме и сроках федерирования, обнаружив существенные разногласия. Югославский проект предполагал вступление Болгарии в Югославию со статусом одной из образующих ее республик, что означало поглощение Болгарии. Причем Белград настаивал на кратчайших сроках - к 31 декабря (предусмотрев все, вплоть до залов торжеств и ораторов). Болгарский вариант исходил из паритетных начал - федерации между Югославией в целом и Болгарией, и более длительного поэтапного движения. Югославский проект был отклонен болгарами, которые получили на сей счет совет из Москвы от Димитрова, выдвинувшего новую идею - договор о дружбе и взаимопомощи. Югославы усмотрели в этом попытку бывшего сателлита Германии выйти из изоляции. Используя авторитет победителя, Белград предложил присоединить Пиринскую Македонию к Вардарской, мотивируя это стремлением освободить население края от выплаты репараций, которые ожидали Болгарию как побежденную страну. В январе 1945 г. Югославия предложила второй проект договора о федерации, основанный на тех же принципах. Несмотря на разногласия, было намечено, что болгарская делегация прибудет в Белград 22 января для его заключения. Однако Лондон, подписавший соглашение о перемирии с Болгарией и являвшийся членом Союзной контрольной комиссии (СКК), еще в декабре 1944 г. предпринял демарш перед Москвой, фактически наложив "вето" на образование федерации. Запад не был заинтересован в создании просоветского славянского государства от Адриатического до Черного моря. Главным аргументом было отсутствие мирного договора с Болгарией, которая поэтому не имела права проводить самостоятельную внешнюю политику. Сталин не мог игнорировать мнение союзников и решил вместо федерации двух стран заключить договор о дружбе и взаимопомощи между ними, как первый шаг к федерации. Так ее идея была заблокирована. Тито телеграфировал своему представителю в Болгарии В. Поповичу: "Молотов требует, чтобы болгарская делегация пока не выезжала в Белград. Об этом сообщено и болгарам"23.
Весьма активную позицию занимало руководство НРМ, которое с осени 1944 г. предъявляло настойчивые требования Софии. В трех шифрограммах секретаря ЦК БРП(к) Тр. Костова Димитрову 13 ноября 1944 г. содержались оценки, что "македонцы уже явно страдают от великомакедонского шовинизма. Им кажется, что македонский вопрос стоит в центре мира. Вне Македонии и ее объединения для них не существует ни Болгарии, ни Греции на Балканах, ни Англии, ни СССР". В январе 1945 г. проходил визит югославской делегации в СССР. Ее глава член НКОЮ и ЦК КПЮ А. Хебранг на встрече со Сталиным 9 января высказал территориальные претензии к Венгрии, Румынии, Греции, Италии, Австрии, сильно озадачив Сталина. В отношении Болгарии речь шла о принципах и сроках федерирования. Позиция Сталина исходила из конфедерации, но "с перспективой дальнейшего полного объединения этих двух государств, основанного на принципе дуализма", создании "двуединого государства... по типу Австро-Венгрии". Сталин считал, что "к полному объединению надо стремиться - это будет эпоха в истории Европы. Но к этому надо идти этапами, начать с союза, с договора о взаимной помощи", предостерегая югославов от впечатления, что "болгар хотят проглотить". В такую трактовку полностью укладывалась именно болгарская концепция федерации. 11 января Хебранг сообщал Тито: "Имел беседу со Стариком (Сталиным. - А. С.). По многим политическим вопросам их мнение отличается от нашего". Для трехсторонних переговоров о судьбе федерации в Москву вскоре прибыл болгарский премьер-министр К. Георгиев. На первом этапе Сталин предложил краткий союзный договор, в котором о федерации вообще бы не упоминалось. На втором этапе "необходимо создать федерацию, которая в сущности будет представлять конфедерацию между Югославией и Болгарией". Они сохранят свои правительства с ограниченными полномочиями и сформируют совместное правительство. Выбор между федерацией и конфедерацией был очень актуален для Белграда. Секретарь ЦК КПЮ Э. Кардель на докладе в ОМИ 5 февраля 1945 г. подчеркивал, что конфедерация с Болгарией усилит сепаратистские тенденции в Хорватии и Словении, где реакция выступает "как раз с лозунгом конфедерации южнославянских народов"24.
На Крымской конференции глав правительств трех союзных государств (4 - 11 февраля 1945 г.) Англия вновь подняла вопрос о болгаро-югославских отношениях. Идеи фактически выступил против образования федерации двух стран. После пояснений Молотова, что вопрос о федерации потерял актуальность, а переговоры идут лишь о заключении союзного договора, возражения Идена распространились и на этот договор. Правда, в итоге он вынужден был снять свои предложения. Однако после конференции Лондон продолжил давление на Москву, решительно выступая против союзного договора. Сталин вновь вынужден был отступить. На его встрече с Тито и Димитровым в Москве 12 апреля было обсуждено поэтапное движение: заключение договора о дружбе, затем подготовка условий для создания федерации. Тем самым была разрушена (но не забыта) концепция решения македонской проблемы через Югославянскую федерацию или болгаро-югославский союзный договор. СССР должен был искать новые формы и принципы решения застарелой проблемы двух стран, составлявших южный фланг формирующегося советского блока.
К весне 1946 г. в Белграде и Софии утвердилась концепция одновременного решения проблем Македонии и Западных покраин. Причем СССР не допускал какого-либо влияния Запада. Политбюро ЦК ВКП(б), утвердив 21 марта проект директив о мирном договоре с Болгарией, предписывало "возражать против американского предложения о небольших исправлениях болгаро-югославской границы в районе Цариброда и Македонии, поскольку ни Болгария, ни Югославия не выдвигают этих вопросов"25. Обмен мнениями между Тито и Димитровым шел через югославского посланника в Софии Ковачевича. Тито передал 15 апреля, что считает заключение союзного договора преждевременным, а вопрос Западных покраин следует решать путем размена их на Пиринскую Македонию. 22 мая Ковачевич выезжал в Белград для обсуждения проблем населения покраин. На трехсторонних переговорах в Москве 5 - 7 июня 1946 г. с участием Сталина, Молотова, Тито, Димитрова, Костова вновь решили отложить заключение союзного договора до подписания мирного договора с Болгарией, однако, создали совместную комиссию по вопросу Западных покраин и Пиринской Македонии. Сталин предложил дать последней культурную автономию в рамках Болгарии, как первую фазу к объединению всей Македонии26. 15 июня в Белграде было подписано болгаро-югославское соглашение об урегулировании спорных вопросов в связи с болгарской оккупацией части югославской территории27.
Вскоре международное положение Болгарии улучшилось. Парижская мирная конференция (29 июля - 15 октября 1946 г.) в целом утвердила тексты мирных договоров с сателлитами Германии, в том числе и с Болгарией. Это позволило Москве вернуться к идее болгаро-югославской федерации и связанному с ней территориальному урегулированию. Советский посланник в Софии С. П. Кирсанов подготовил для Молотова справку "Об урегулировании территориальных вопросов между Болгарией и Югославией, о воссоединении болгарских и югославских частей Македонии и о заключении союза между Болгарией и Югославией" от 4 сентября 1946 года. В справке подчеркивалось, что с заключением союзного договора "должны быть урегулированы и территориальные вопросы, существующие между Болгарией и Югославией... Эти вопросы могут быть урегулированы путем передачи "западных покраин" в обмен на болгарскую часть Македонии, которая в таком случае воссоединяется с югославской частью Македонии". В справке отмечалось, что воссоединение двух частей Македонии, "уже само по себе представляет крупный шаг вперед в деле объединения расчлененной между тремя государствами (Болгарией, Югославией и Грецией) Македонии и образования единой автономной Македонской республики в составе федерации южнославянских демократических республик". Становилась очевидной и актуальная для советской внешней политики того периода антигреческая направленность урегулирования. "Это воссоединение вызвало бы значительный подъем национально-революционного движения в греческой части Македонии... Идущим непосредственно вслед за этим актом воссоединения следствием было бы также прямое и относительное ослабление Греции"28.
Следует признать, что Греция давала для этого основательные поводы в виде претензий на земли соседних стран. Греческая газета "Эллиникон меллон" за 30 июля 1946 г. опубликовала карту греческих притязаний, распространявшихся не только на половину Албании и треть Болгарии, но и на кусок югославской территории. Югославская газета "Глас" сообщала (31 августа) о книге греческого вице-адмирала П. Аргиропулоса "Претензии Греции", в которой обосновывалось "историческое право" Греции на Скопле и Ниш или как минимум на Битолю, Струмицу и Домран29.
В справке подчеркивалось, что с урегулированием территориальных вопросов между Болгарией и Югославией нельзя медлить. Путь, через который должны пройти две страны к будущей федерации, "идет через воссоединение болгарских и югославских частей Македонии". Расширенная за счет болгарской части, НРМ "будет в этом виде выполнять свои подлинные функции не разделения, а связи между болгарским и югославским народами". Кирсанов отдавал себе отчет, что для Югославии выгоды союзного и территориального соглашений "совершенно очевидны", но "несколько сложней будет обстоять дело с Болгарией", поскольку передаваемая ею македонская территория больше, чем получаемая ею территория "западных покраин". Найденный выход был простым: если "подойти более тщательно" к определению границ "западных покраин" и болгарской Македонии, то "разницу в размерах этих территорий можно свести к такому минимуму, который не вызовет каких-либо серьезных возражений в Болгарии". Так, если принять за восточную границу болгарской Македонии горный хребет Пирин Планина, отодвинув ее на запад, то эта разница уже значительно уменьшалась. Понимая шаткость своего предложения, Кирсанов делает примечание: "Обычно восточной границей Македонии считают реку Месту. Горный хребет Пирин Планина является водоразделом между реками Места и Струма"30. Ключевое предложение о воображаемом переносе исторически сложившейся границы не учитывало трех важных обстоятельств. Во-первых, если передвинуть восточную границу Македонии на запад - с верхнего течения Месты на хребет Пирин Планина, то у Болгарии оставались бы восточные отроги этого хребта с городами Разлог (Мехомия), Банско, Неврокоп. Однако эти скромные приобретения не шли ни в какое сравнение со связанными с планом потерями. Во-вторых, любой размен Болгарией Македонии на Западные покраины (даже в случае передвижения границы Македонии на запад) означал бы отказ Болгарии от лежащего гораздо западнее Струмицкого края (он, хотя и был частью исторической Македонии, после 1919 г. ассоциировался с судьбой Цариброда и Босилеграда). В-третьих, восточная граница Македонии (в болгарской части) самими македонскими идеологами проводилась даже не по верховьям Месты, а еще восточнее - по гряде Западных Родоп. На нижнее течение Месты граница выходила уже на территории греческой Македонии31. Все это вынуждает оценить предложение о переносе границы как бесперспективное.
В распоряжении советской делегации на ПМК 1946 г. имелась достаточно подробная карта (1 см = 10 км на местности) Генерального штаба Красной армии с нанесенными на нее 3 сентября 1946 г. границами Западных покраин и всей этнографической Македонии. Поэтому приведенные выше три обстоятельства, хотя они и не нашли отражения в документах, скорее всего, были очевидны для советских делегатов и учитывались в их работе32.
Понимая слабость своей аргументации, Кирсанов подкрепил ее ссылками на программу Отечественного фронта (ОФ) от 17 сентября 1944 года. Она предусматривала самую тесную связь Болгарии с новой Югославией "для окончательного и братского разрешения спорных вопросов", а решение македонской проблемы видела как "предоставление македонскому народу права на самоопределение" (Кирсанов видимо не знал о Декларации "Отечественный фронт о македонском вопросе" от декабря 1943 г., где фактически поддерживалась идея южнославянской федерации. В программе ОФ эта позиция предстала в значительно суженом варианте). Из этого в справке делался вывод, что готовящиеся соглашения Болгарии и Югославии "полностью укладываются" в рамки внешнеполитической программы ОФ. Македонский же вопрос в условиях существования НРМ может быть решен "лишь путем присоединения остальных частей Македонии к этой Республике, которая уже положила начала государственного и национального самоопределения наибольшей части македонского народа"33. Несмотря на явную ущербность для Болгарии выработанной концепции, X пленум ЦК БРП(к) (9 - 10 августа 1946 г.) принял ряд решений по македонскому вопросу. В докладе Димитрова имелся специальный раздел о Пиринском крае, где была выдвинута известная формула "нет трех Македонии, а есть только одна". Обсуждение доклада в прениях проходило весьма остро. Резолюция пленума предрешала присоединение болгарской части Македонии (при уточнении границ края) к НРМ на базе союзного договора, который одновременно предусматривал бы и возвращение Западных покраин Болгарии. После этого между НРМ и Болгарией не должно быть "таможенных или других границ, как не существует их между Македонией и остальной частью Югославии", что мотивировалось подготовкой на основе союза будущей болгаро-югославской федерации34.
Правая оппозиция в ОФ выдвинула "голый лозунг автономной Македонии", не указывая каким образом и в составе какого государств должна быть создана эта автономия. Данный лозунг по оценке Кирсанова воспринимался как реакционный и антиюгославский, которому "не достает лишь этикетки - "изготовлено в Лондоне"". Он считал, что отрицательное отношение англо-американцев к союзному и территориальному соглашениям "не должно останавливать нас", а каких-либо существенных осложнений в отношениях с Англией и США эти соглашения вызвать не могут35.
На фоне политики македонизации в болгарском Пиринском крае и в югославской Македонии с притеснениями соответственно болгар и сербов, весьма контрастно выделялись национальные процессы в населенных болгарами Западных покраинах. Картину характеризовало положение в Царибродской околии Пиротского округа, о чем сообщала 7 июля 1947 г. белградская "Борба". В околии проживало 27 тыс. болгар (большинство населения), и исполнительный народный комитет был сформирован исключительно из них. Они получили все условия для национально-культурной жизни. В одной гимназии, 49 основных училищах и 14 прогимназиях обучались на болгарском языке 4,4 тыс. учеников. Имелись Народный университет, 23 дома культуры, 27 библиотек, 35 любительских театральных трупп36.
Рекомендации Кирсанова во многом объясняли особенности советской политики на Балканах. Во-первых, предлагалось заявить болгарам и югославам, что у СССР уже нет возражений против союзного и территориального соглашений, если переговоры будут вестись "в совершенно секретном порядке", а соглашения опубликуют после окончания ПМК. Данное заявление надлежало сделать "немедленно вслед за выборами" в Великое Народное собрание Болгарии (состоялись 27 октября 1946 г.). Во-вторых, поскольку Греция выдвинула на ПМК территориальные претензии к Албании в отношении Северного Эпира, рекомендовать Югославии поднять македонский вопрос, хотя и "не в форме предъявления каких-либо контрпретензий на греческую часть Македонии". Югославы должны привлечь внимание к политике насильственной денационализации в Эгейской Македонии37. В болгарской историографии сложилось мнение, что БРП(к) шла на уступки и компромиссы, которые полностью противоречили национальным интересам, и даже означали их предательство. Это выражалось в беспрекословном принятии всех югославских требований (засилье македонской пропаганды, тенденциозная перепись населения края 25 - 31 декабря 1946 г.) и бездумном согласии с советами Москвы (уступки по вопросам автономии в январе-августе 1947 г.). Все это вело к ускоренной и насильственной македонизации Пиринского края в период существования его культурно-национальной автономии (август 1947 - 1949 г.) с реальной угрозой потери края. При этом оставались без внимания преследования болгар в НРМ. Что же касалось Греции, то ее делегация прибегла к откровенному шантажу Парижской мирной конференции 1946 года38.
Опубликование проекта новой болгарской конституции вызвало резкую критику в югославской прессе, о чем заведующий Отделом внешней политики (ОВП) ЦК ВКП(б) М. Л. Суслов сообщал 20 января 1947 г. Сталину. Например, газета "Борба" критиковала 16-ю статью проекта о порядке уступки, замены или увеличения территории (были возможны лишь после утверждения на референдуме), полагая, что эта статья направлена на недопущение возможного присоединения болгарской Македонии к НРМ. Газета "Политика" указывала, что проект не предоставлял прав национальным меньшинствам в Болгарии, поддерживая шовинистические настроения прошлого. Критические статьи в югославских газетах впервые поставили проблему в открытой печати, что вызвало горячие отклики в Болгарии. "Работническо дело" подтверждало, что объединение всего македонского народа может произойти только на базе НРМ. Орган же оппозиционной группы Н. Петкова "Народно земеделско знаме" в трех статьях уличал Белград в стремлении к отторжению болгарской территории и обвинял руководство БРП(к) в готовности "торговать целыми областями нашей родины". Однако недовольство в обществе по поводу пассивности официальной Софии соседствовало с мнением, что открытая полемика с югославами принесет больше вреда39.
После подписания 10 февраля 1947 г. мирного договора с Болгарией Димитров направил Тито 5 марта письмо с предложением начать конкретную подготовку союзного договора в качестве этапа создания федерации, считая, что инициатива должна принадлежать Югославии. На болгаро-югославских переговорах (30 июля - 1 августа 1947 г.) в Бледе (ФНРЮ), был согласован текст бессрочного договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Подробно обсуждались условия для объединения в рамках федерации Пиринской и Вардарской Македонии и присоединения Поморавья (Западных покраин) к Болгарии. Однако вскоре Сталин осудил действия Димитрова и Тито, так как они не были согласованы с Москвой. Тем не менее, на пресс-конференции с участием иностранных журналистов 17 января 1948 г. Димитров заявил о создании в перспективе федерации или конфедерации Балканских и придунайских стран (с включением в нее Польши, Чехословакии и даже Греции), не уведомив об этом Москву. За это он был резко одернут в телеграмме Сталина (24 января) и публично дезавуирован статьей в "Правде" (28 января). Самостоятельные действия обоих лидеров вызвали трехстороннее совещание в Москве (10 - 11 февраля 1948 г.), на котором Сталин рекомендовал Югославии и Болгарии безотлагательно объединиться в федерацию, но уже с советского благословения. Однако 19 февраля политбюро ЦК КПЮ отклонило эту идею. Поэтому в справке ОВП ЦК ВКП(б) об антимарксистских установках руководства КПЮ, подготовленной 18 марта для Суслова, в перечне грехов фигурировала и позиция Югославии по македонскому вопросу, в которой, по новой трактовке, отразилось пренебрежение интересами других стран, игнорирование национального достоинства других народов. Не оставалась в долгу и югославская сторона. В газете "Нова Македония" в апреле появилась статья о великоболгарском шовинизме. Несмотря на все эти трудности, весной 1948 г. продолжали реализовываться конкретные шаги по строительству федерации40.
На втором совещании Коминформа (Бухарест, 19 - 23 июня 1948 г.) давно зревший советско-югославский конфликт принял необратимый характер. В резком докладе секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова "О положении в КПЮ" и в резолюции совещания сюжет о Балканской федерации не обсуждался. Это было сделано в выступлении секретаря ЦК БРП(к) Тр. Костова (в 1949 г. арестован и расстрелян по ложному обвинению в шпионаже в пользу "клики Тито"). Костов обвинил лидеров КПЮ в попытке решить македонскую проблему "независимо от создания федерации", стремясь "просто присоединить Пиринский край к югославской Македонии и тем самым ослабить Болгарию", поэтому вопрос о федерации "должен временно отпасть". Поменялась и трактовка самой идеи федерации. Посол СССР в ФНРЮ А. И. Лаврентьев в письме Молотову с замечаниями по проекту новой программы КПЮ выделил задачу создания на Балканах федерации путем объединения Югославии, Болгарии и Албании, хотя "такая постановка вопроса наивна и политически неправильна". Автор идеи федерации Димитров в письме Сталину от 3 ноября 1948 г. фактически отрекся от нее, осудив "антикоммунистическую практику националистической группы Тито в Югославии"41. Разрыв отношений СССР и участников советского блока с ФНРЮ в сентябре 1949 г. снял с повестки и вопрос о Балканской федерации. Вторая советская попытка македонского урегулирования тоже оказалась безрезультатной. Болгаро-югославская граница в районе Западных покраин и в исторической Македонии осталась неизменной, превратившись в начале 1990-х гг. в соответствующие участки границы Болгарии с новой Сербией и Македонией.
Примечания:
1. УШИ Р. Историjа српске државности. У 3-ма кое. Кое. 2: Србиjа и Црна Гора: нововековне српске државе. Нови Сад. 2001, с. 28 - 30, 33, 146 - 149, 221 - 222; ГЕОРГИЕВ В., ТРИФОНОВ С. История на българите 1878 - 1944 в документи. В 3-й т. Т. 2: 1878 - 1912. София. 1995, с. 57 - 88.
2. Гръцката и сръбската пропаганди в Македония (Краят на XIX - началото на XX век): Нови документи. София. 1995, док. 170, с. 249 - 250; док. 159 - 160, с. 505 - 507; док. 163 - 164, с. 511 - 515; ПИСАРЕВ Ю. А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М. 1985, с. 92 - 95, 138 - 143; ТОТЕВ А., ВЛАДИМИРОВА Г. Международни договори, свързани с войните за обединението на българския народ. 1912 - 1913 г. София. 2000, с. 20 - 23, 38 - 39.
3. В "пороховом погребе Европы". 1878 - 1914 гг. М. 2003, с. 495 - 503; История внешней политики России. Конец XIX - начало XX века. М. 1999, с. 340 - 344; РАТКОВИ Б., УРИШИ М., СКОКО С. Србиjа и Црна Гора у балканским ратовима 1912 - 1913. Београд. 1972, с. 319 - 325.
4. За балканскими фронтами Первой мировой войны. М. 2002, с. 242 - 247, 364 - 371; ПИСАРЕВ Ю. А. Сербия и Черногория в первой мировой войне. 1914 - 1918. М. 1968, с. 182, 185; Мировые войны XX века. В 4-х кн. Кн. 1: Первая мировая война. Исторический очерк. М. 2002, с. 461, 592 - 595.
5. TODOROVIH D. Pitanje Jugoslovensko-bugarske granice na Mirovnoj konferenciji u Parizu 1919. - Istorija XX. veka. Zbornik radova IX. Beograd. 1968, s. 66 - 78; Zapisnici sa sednica delegacije Kraljevine SHS na Mirovnoj Konferenciji u Parizu 1919 - 1920. Beograd. 1960, [Dodatak], dok. 6, s. 312 - 316; dok. 8, s. 333 - 338; МИЧЕВА 3. Проблемът за западната граница на България и българо-югославските отношения (1919 - 1929) - България 1300: Институции и държавна традиция. Доклади на Третия конгрес на Българското историческо дружество, 3 - 5 октомври 1981. В 3-й т. Т. 3. София. 1983, с. 273 - 276.
6. Болгария в XX веке: Очерки политической истории. М. 2003, с. 121 - 123; МАНЧЕВ К., ГУДЕВА М. Западните покрайнини в българо-югославските отношения (1919 - 1920). - Исторически преглед. Кн. 7. София. 1990, с. 4 - 8, 11 - 12; ХРИСТОВ Х. България, Балканите и мирът 1919. София. 1984, с. 243 - 253; ГЕНОВ Г. Ньойският договор и България. София. 2000, с. 36 - 37; РАЙЧЕВСКИ С. Българите в световните хроники. В 2-а т. Т. 1: 1912- 1925. София. 2004, с. 303, 329, 339, 347 - 348.
7. Коминтерн и идея мировой революции. Документы. М. 1998, док. 17, с. 135; Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции (в документах центральных российских архивов начала - середины 1920-х годов). В 2-х ч. Ч. 1. М. 2000, док. 1, прим. 2, с. 16- 17; док. 5, с. 26; док. 52, с. 90; док. 59, с. 101; док. 97, с. 163; док. 99, с. 168 - 169; док. 103, с. 175; док. 127, с. 225; Македонското прашаоее во документите на Коминтерната. В 2-а т. Т. 1. Дел 1: 1923 - 1925. Скопjе. 1999, док. 14, с. 123 - 129; док. 18, с. 180 - 191; БКП, Коминтернът и македонският въпрос (1917 - 1946). В 2-а т. Т. 1. София. 1998, док. 44, с. 147 - 149; док. 48, с. 161 - 163; док. 65, с. 191 - 192; док. 90, с. 254 - 255.
8. Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции. Ч. 1, док. 71 - 73, с. 132 - 134; док. 97, с. 163; док. 123, прим. 1, с. 217, 219; док. 135 и прим. 2, с. 236 - 237.
9. Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) и Европа. Решения "особой папки". 1923 - 1939. М. 2001, док. 8, прим. 3, с. 31 - 34; Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) и Коминтерн. 1919 - 1943 гг. Документы. М. 2004, док. 165, прим. 2, с. 281 - 282; Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции. Ч. 2: Июнь 1924 - декабрь 1926 гг. М. 2003, док. 249- 250, с. 502 - 504; док. 252, с. 506; док. 266, с. 531 - 534; док. 306, с. 635; док. 314, прим. 1, с. 652.
10. HULINOVIЖ F. Jugoslavia izmepu dva rata. U 2-ma knj. Knj. 2. Zagreb. 1961, s. 73 - 74, 122 - 124; МАЙСКИЙ И. М. Дневник дипломата. Лондон, 1934 - 1943. В 2-х кн. Кн. 1. М. 2006, с. 121 - 122; МАНЧЕВ К. Българският национален въпрос в междубалканските отношения (1919 - 1939) - България 1300; Институции и държавна традиция. Т. 3, с. 261, 264 - 265; МИЧЕВА 3. Ук. соч., с. 278 - 279.
11. Архив внешней политики РФ (АВП РФ), ф. 5, оп. 18, п. 142, д. 49, л. 5, 31 - 32.
12. Историjа српске државности. У 3-ма кое. Коз. 3: Србиjа у Jугославиjи. Нови Сад. 2001, с. 216 - 219, 228 - 229; ФИЛОВ Б. Дневник. София. 1990, с. 312, 315, 318; СЕМИРЯГА М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М. 2000, с. 177 - 183.
13. ДИМИТРОВ Г. Дневник. Март 1933 - февруари 1949. Избрано. София. 2003, с. 110 - 111; Отношения России (СССР) с Югославией. 1941 - 1945 гг. Документы и материалы. М. 1998, док. 88, с. 77; СЕМИРЯГА М. И. Ук. соч., с. 338 - 346.
14. Документы внешней политики. 22 июня 1941 - 1 января 1942. Т. XXIV. М. 2000, док. 328, с. 502; док. 335, с. 527; СССР и германский вопрос. 1941 - 1949. В 4-х т. Т. 1: 22 июня 1941 - 8 мая 1945 гг. М. 1996, док. 11, с. 125; док. 13, с. 125 - 126, 137; док. 44, с. 209; док. 55, с. 245; док. 79, с. 341, 343 - 344.
15. АВП РФ, ф. 16, оп. 1, п. 1, д. 1, л. 10.
16. Коминтерн и вторая мировая война. Документы. В 2-х ч. Ч. 2. М. 1997, док. 181, с. 446 - 447; док. 184, прим. 1, с. 451 - 452; Советско-американские отношения. 1939 - 1945. Документы. М. 2004, док. 221, с. 488; България своенравният съюзник на Третия райх. Документална колекция. София. 1992, док. 190, с. 256; док. 192, с. 258; Коминтернът и България (март 1919 - сентември 1944 г.). Документи. В 2-а т. Т. 2. София. 2005, док. 468, с. 1098; България непризнатият противник на Третия райх. Сборник документи. София. 1995, док. 44, с. 60 - 61.
17. АВП РФ, ф. 6, оп. 6, п. 14, д. 141, л. 71; п. 17, д. 147, л. 2 - 58.
18. ГУСЬКОВА Е. Ю. Особенности национальной политики в Югославии. Национальная политика в странах формирующегося советского блока. 1944 - 1948. М. 2004, с. 447 - 448, 464- 466; АНИКЕЕВ А. С. Как Тито от Сталина ушел. М. 2002, с. 49, 122; Отношения (России) СССР с Югославией. 1941 - 1945, док. 348, с. 282; док. 376 - 377, с. 295 - 296; прим. 775, с. 566; Советский фактор в Восточной Европе. 1944 - 1953 гг. Документы. В 2-х т. Т. 1: 1944 - 1948 гг. М. 1999, док. 93, с. 282.
19. ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 200, 223 - 224; ФИЛОВ Б. Дневник, с. 730, 733, 736, 746 - 750; Русский архив: Великая Отечественная. Красная армия в странах Центральной, Северной Европы и на Балканах: 1944 - 1945. Документы и материалы. Т. 14 - 3 (2). М. 2000, раздел "Болгария", док. 1, с. 87; док. 33 - 35, с. 118 - 121; док. 37, прим. 2, с. 123 - 124; док. 39, прим. 2, с. 125; док. 42, с. 128 - 129; раздел "Югославия", док. 47, с. 233; док. 54, с. 236; Отношения (России) СССР с Югославией. 1941 - 1945, док. 459, с. 350 - 351.
20. На встречах Молотова с Иденом в рамках бесед Черчилля и Сталина в Москве 9 - 18 октября 1944 г. нарком отличился неоправданно резкими антиболгарскими заявлениями, в первую очередь по проблеме возможного выхода Болгарии к Эгейскому морю. Новые документы заставляют усомниться в объективности утвердившейся в научном обороте оценки Вышинского о стремлении англичан на этих переговорах ужесточить условия перемирия для Болгарии по сравнению с румынскими в отвоеванных Москвой более мягких условиях. Экономические решения, которые отстаивала Москва, оказались эфемерными, а территории, как выяснилось, делились навсегда (РЖЕШЕВСКИЙ О. А. Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии: Документы, комментарии, 1941 - 1945. М. 2004, док. 162, с. 430- 435).
21. Советско-болгарские отношения. 1944 - 1948 гг. Документы и материалы. М. 1969, док. 10, с. 22; док. 12, с. 24; док. 17, с. 37 - 38; Русский архив. Т. 14 - 3 (2), раздел "Болгария", док. 45, с. 134 - 136; Восточная Европа в документах российских архивов. 1944 - 1953 гг. В 2-х т. Т. 1: 1944 - 1948. М. Новосибирск. 1997, док. 15 - 16, с. 73 - 75.
22. ЗУДИНОВ Ю. Ф. Некоторые проблемы межэтнических отношений в Болгарии в 1944 - 1947 гг. ("турецкий" и "македонский" аспекты). В кн.: Национальная политика в странах формирующегося советского блока, с. 483, 490 - 492; ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 224.
23. Отношения (России) СССР с Югославией, док. 378, с. 296 - 297; док. 496, с. 378; прим. 797, с. 568; прим. 966, с. 589; прим. 1001, с. 595; прим. 1035, с. 597; ЗУДИНОВ Ю. Ф. Ук. соч.. с. 493.
24. ВЕЛJАНОВСКИ Н. Македониjа во jугословенско-бугарските односи (1944 - 1953). Скопjе. 1998, с. 191 - 195; ИСУСОВ М. Сталин и България. София. 1991, с. 56 - 58; Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 1, док. 37, с. 128 - 129; Отношения (России) СССР с Югославией. 1941 - 1945, док. 517, с. 398; док. 530, с. 405; Советский фактор в Восточной Европе. Документы. Т. 1, док. 35, с. 137.
25. Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны. В 6-и т. Т. 4: Крымская конференция руководителей трех союзных держав (4- 11 февраля 1945 г.). Сб. док. М. 1978, док. 17, с. 197; док. 21, с. 240, 244; док. 28, с. 281; Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 1, док. 138, с. 389; ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 247.
26. БКП, Коминтернът и македонският въпрос (1917 - 1946). Т. 2. София. 1999, док. 507, с. 1263; док. 511, с. 1268 - 1271; ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 296 - 299.
27. Государственный архив РФ (ГА РФ), ф. Р-4459, оп. 24, д. 236, л. 128.
28. АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 10 - 11.
29. ГА РФ, ф. Р-4459, оп. 24, д. 255, л. 80, 141 - 143.
30. АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 11 - 12.
31. Именно такая восточная граница была нанесена на этнографической карте Македонии в одном из наиболее авторитетных на то время исследовании по теме (ВОИНОВ И. Ф. Македонский вопрос и реформы в Турции. Париж. 1905).
32. Карта приложена к архивному делу (АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166).
33. ВОЛОКИТИНА Т. В. Программа революции: У истоков народной демократии в Болгарии. 1944 - 1946. М. 1990, с. 73 - 76; АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 13 - 14.
34. БКП, Коминтернът и македонският въпрос (1917 - 1946). Т. 2, док. 515 - 517, с. 1278 - 1284.
35. АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 14.
36. РАЙЧЕВСКИ С. Българите в световните хроники. Т. 2: 1939 - 1948, с. 517 - 518.
37. АВП РФ, ф. 6, оп. 86, п. 80, д. 166, л. 15.
38. АНГЕЛОВ В. Хроника на едно национално предателство. Опитите за насилствено денационализиране на Пиринска Македония. Благоевград. 1999, с. 108 - 179; ГЕРМАНОВ С. Опити за македонизация на Пиринския край. В кн.: Македонски прегляд. Кн. 3. София. 2001, с. 97 - 98; СМИРНОВА Н. Д. История Албании в XX веке. М. 2003, с. 271 - 272.
39. Советский фактор в Восточной Европе. Документы. Т. 1, док. 138, с. 392 - 395; Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 1, док. 187, с. 555 - 556.
40. ИСУСОВ М. Ук. соч., с. 68 - 72; Советский фактор в Восточной Европе. Документы. Т. 1, док. 185, прим. 3, с. 526 - 527; ДИМИТРОВ Г. Дневник. Избрано, с. 325, 360 - 368; Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 1, док. 267, с. 794; док. 280, с. 867 - 868; ВЕЛJАНОВСКИ Н. Ук. соч., с. 227 - 231.
41. Совещания Коминформа, 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М. 1998, с. 429 - 430; Советский фактор в Восточной Европе. Документы. Т. 1, док. 219, с. 642.
Вопросы истории, № 5, Май 2008, C. 46-63
Сальков Анатолий Петрович - кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой истории южных и западных славян Белорусского государственного университета.
No comments:
Post a Comment