Купчихи допетровской России / В. Б. Перхавко

В эпоху Средневековья торговля считалась не женским занятием, хотя некоторые из купеческих жен и вдов вынуждены были приобщаться к сфере товарообмена. В состав крупных торговых сообществ древних русов, по свидетельству арабского автора Ибн-Фадлана, входили как ближайшие родственники его главы, так и зависимые люди, в том числе рабы и наложницы. Инструменты для взвешивания серебра (миниатюрные складные весы, гирьки-разновески) и монеты из нескольких отдельных женских захоронений X в., открытых в Гнездове под Смоленском, Тимиреве (в районе Ярославля), Шестовицах (под Черниговом), очевидно принадлежали женам богатых воинов-купцов¹.

В древнерусских источниках XII-XV вв. не удалось обнаружить информацию о причастности женщин к торговле, но из них можно получить представление о правовом положении купеческих жен и дочерей. По договору Новгорода с немецкими городами 1191 - 1192 гг. за срывание головного убора ("повоя") с чужой женщины либо дочери виновный платил штраф "6 гривн старые за сором", а за изнасилование - "40 гривн ветхыми кунами"². Такие инциденты, очевидно, не раз случались и с русскими гостями за рубежом и с иностранными купцами, приезжавшими на Русь. Согласно церковному уставу, приписываемому князю Ярославу Мудрому (Пространная редакция, Основной извод, Основной список первой половины XVI в.), но не раз дополнявшемуся на протяжении последующих столетий, денежный штраф за изнасилование девушки либо замужней женщины варьировался в зависимости от их социального положения: надругательство над боярыней оценивалось в 5 гривен золотом, над лицами женского пола из "нарочитых людей", к которым относилось купечество, - в 2 рубля³.

Данные об участии женщин в торгово-экономической жизни содержатся в материалах конца XVI-XVII века. В лавочных книгах Великого Новгорода 1583 г. упоминаются торговые помещения, принадлежавшие женщинам: "Переулок к го-сударьскому к большому двору поперег сажень с пядью: прилавок Лучкинской жены Овдотьицы сапожниковы с Щитной улицы по затвору... оброку 7 ал.". "Ряд Сапожной третей к Волхову по правой стороне лавки: полок Степанка Иванова сына Шепетника да Дарьицы Володимерской жены Иголниковы...". В Серебряном ряду располагалась лавка "Степанидки Ивановы жены с Лубяницы", платившей оброк в 5 алтын⁴.

Женщины могли распоряжаться собственным недвижимым имуществом, в том числе дворами, торговыми помещениями, амбарами. 4 июля 1591 г. "Матрена Федорова дочь, Мосеевская жена щепетникова с Рогатицы", жившая "у Григорья у перечника"", продала прилавок своего мужа в Перечном ряду Великого Новгорода "Никите Семенову сыну яблочнику"⁵. Согласно писцовой книге Пскова 1585 - 1587 гг., вдова Овдотья Богданова сдавала в наем шелковнику Омельяну два прилавка с полками в Сурожском ряду⁶.

К 1538 г. относится самое раннее свидетельство о строительстве храмов вдовами купцов. Именно тогда в Новгороде "месяца ноября 21 день на Введение святей Богородици, освященна бысть церковь древянная и с тряпезою святыни великомученик Феодор Стратилат, в монастыре святаго Николы в Воротникех, а повеле поставити церковь и с тряпезою гостя московского вдова, жена Елена Ильина жена Тороканова, а тогда бысть она у государя великого князя Ивана Васильевича всеа Руси у великой княгини Елены на Москве на сенех"⁷. Тороканова, перебравшись, очевидно, в столицу России из Новгорода Великого после смерти мужа, сумела занять почетное место на женской половине великокняжеского двора.

Закон охранял честь купеческих жен в зависимости от социального положения их мужей. Согласно статье 26 Судебника 1550 г. штраф за "бесчестье" полагался "...торговым гостем болшим пятдесят рублев, а женам их вдвое против их бесчестна; а торговым людем и посадцким людем и всем середним бесчестна пять рублев, а женам их вдвое бесчестна против их бесчестна..."⁸. Таким образом, законодательство оценивало честь представительниц слабого пола в два раза выше чести их мужей одного и того же социального положения.

Женщины, однако, не могли стать полноправными членами привилегированных государственных торговых сословий конца XVI - XVII в. - гостей, Гостиной и Суконной сотен. В числе 56 членов "гостиныя сотни молотчих людей", переведенных в 1601 - 1602 гг. из-за скромного имущественного положения в состав посадского населения Москвы, имелись только две женщины: "Ондреевская жена Панфильева" и Пелагея Кошелевская. Среди зачисленных тогда же в Гостиную сотню из черных сотен не было ни одной особы женского пола. Вместе с тем они встречаются в реконструированных исследователями списках членов привилегированных купеческих корпораций 1632, 1647 и 1653 годов. В деле "О взятии с населения Москвы лошадей, телег и возчиков во время Смоленской войны" (1632), в частности, фигурируют: "Офонасьевская жена Твердикова", "Сергей Кобылкин с матерью", "Иванова жена Кошурина с сыном", "Федотова жена Колачникова с детьми", "Филипа Облязова жена з детьми" (Гостиная сотня); "Федорова жена Луковникова", "Микитина жена Ларионова" (Суконная сотня). 13 женщин - вдов членов Гостиной сотни - перечислены в списке 1647 г., состоящем из 313 фамилий⁹. Все эти даже не названные по именам женщины должны были выполнить за своих умерших мужей (в зависимости от окладов) государеву повинность.

Судя по записям в расходных книгах 1613 - 1614 гг. для нужд царского двора у московских торговок и мастериц (иногда в одном лице) закупались в основном различные галантерейные и швейные изделия: в частности, "торговке Степаниде Олексееве" было уплачено за "кружива мишурново кованого", "плетенку мишурново", "кружива немецкого кованого золотного", "кружива золото с серебром рогатово"; "торговке Парасковье Патриной" за "кружива рогатово, золото с серебром"; "нитнице Оксюхе Иванове" "за десятину нитей синих"; "Золотново ряду торговке Анне Красной за 10 арш. с полуаршином кружива серебреного, орликами в 20 нитей"; "торочнице Татьянке Петровой дочери" за изготовление "торочков миткалинных" для нагольных шуб; "Холщевого ряду Ненилке рубашечнице за 2 рубахи да за двои портки"¹⁰. Среди них были и незамужние женщины, а кое-кто имел лавки-мастерские в торговых рядах (Золотном, Холщевном).

В судном деле 1623 г. имеется словосочетание "торговка дворянка", смысл которого не вполне ясен: "...Искал в Посольском приказе агличанин торговой человек Ивашка Иванов жемчюжново ряду на торговке на дворянке за два перстня золотых тритцати дву рублев, не вершено"¹¹. Скорее всего, речь здесь идет не о покупательнице-дворянке, не расплатившейся за приобретенные украшения, а о женщине из дворянской среды, быть может, овдовевшей, торговавшей ювелирными изделиями.

В России издавна существовало право раздельной собственности супругов. Не только незамужние, но и замужние женщины из купеческой среды могли заключать имущественные сделки, связанные с приобретением либо продажей торговых помещений, дворов. Чаще всего женщины наследовали лавки после смерти мужей. Так, 6 августа 1626 г. в Москве была оформлена "жаловальная грамота вдовы Дарьи Сырейщиковы мужа ее Якова Сырейщикова, на каменную лавку в верхнем Медовом ряду". В Иконном ряду в 1626 г. владели лавками две вдовы и просвирница Евлампия, жена Остафия Команихи. Несколько торговых помещений принадлежали женщинам также в Завязочном, Котельном, Мыльном, Подошевном и Старом Москотильном рядах Москвы. Немало мелких торговок (причем не только вдов), продававших молоко, сметану, квас, горох, можно было увидеть тогда на скамьях у Пирожного ряда¹². По свидетельству А. Олеария, побывавшего в Москве в 1634, 1639 и 1643 гг., у помоста на Красной площади, где стояла Царь-пушка, женщины обычно торговали холстами¹³.

Участвовали в торговой деятельности и женщины из провинциальных городов России. Согласно писцовой книге 1623 - 1626 гг., 11 из 203 лавок Великого Устюга принадлежали вдовам. В основном овдовевшие женщины занимались выпечкой и продажей хлеба, именуясь "хлебницами", кто-то из них производил на рынок толокно, крупу, рукавицы, а "вдова Офросиньица Семеновская жена Клеунова да сын ее Баженко" торговали "отъезжими товары" с Сибирью. Несколько представительниц женского пола, в том числе старица Софья Скамейкина, содержали харчевные избы (харчевни)¹⁴. Но не так уж много женщин сами торговали в принадлежавших им лавках. В Курске, например, лишь одна вдова, Овдотья Можайкина, платила в 1641, 1649, 1652 и 1653 гг. оброк за свое торговое помещение¹⁵. Оставшись без мужа Кузьмы и сына Нефеда, Т. С. Минина постриглась в монастыре под именем Таисии и передала причту Спасского собора "на пропитание" для поминания своих родителей торговую лавку "в Нижнем Новегороде в большом в шапошном ряду", в свою очередь, полученную ею в 1635 г. в заклад за 64 рубля от трех братьев - Кузьмы, Афанасия и Григория Чапуриных, нижегородских посадских людей.

"Жена должна быть разумна, надежна, серьезна, мила, старательна, нежна, скромна, милосердна, набожна, великодушна, сдержанна, бережлива, трудолюбива, умеренна в еде и питье, трезва, остроумна и всегда занята, поскольку две вещи - праздность и бедность являются причинами глубокого падения женщины", - писал дубровницкий купец Бено Котрулевич в сочинении "О торговле и совершенном торговце" (1458 г.)¹⁶. Кое-кого из дочерей богатым гостям удавалось выдать замуж даже за князей, и рядом с их именами в поминальных книгах (синодиках) указывается слово "княгиня". Но чаще всего браки заключались в родной купеческой среде, а торговля являлась, как правило, семейным занятием на протяжении жизни многих поколений. Поэтому дочери купцов с детства, задолго до замужества, приобщались к традиционному хозяйственно-бытовому укладу. По мнению С. М. Соловьева, "Домострой совершенно прав, предписывая женщине заниматься только хозяйством и говорить только о хозяйстве, ибо другого приличного для нее занятия, другого приличного для нее разговора нет: если она не будет говорить о хозяйстве, то она будет пересмехать, переговаривать; дома она должна постоянно сидеть за работою или распоряжаться работами других, развлечения, каким она может предаться, все это развлечения постыдные, вредные: пустые, пересмешные разговоры с слугами, разговоры с торговками, женками бездельными, волхвами"¹⁷.

У голландца Н. Витсена, побывавшего в 1675 г. в России, остались такие впечатления от посещения одной купеческой семьи Торжка: "Любопытство привело меня в дом купца, куда я был приглашен на обед. Хозяйка приветствовала меня кубком пива, зачерпнув его из большого ковша, причем остатки из кубков выливались обратно в ковш, что было весьма неаппетитно. Стол накрыли грязноватой скатертью сами хозяин и его сын, хотя это важные люди, у которых в изобилии были холопы и слуги. Для каждого из нас была положена груда толстых ломтей хлеба всех сортов и деревянная ложка... Затем хозяин вызвал жену, которая также поклонилась каждому из нас и поднесла по кубку водки, после чего сразу, не говоря ни слова, опять ушла. При первом выходе хозяйка сказала: "Приглашаю вас на хлеб-соль". Одета она была богато: шапка вышита золотом и жемчугом"¹⁸.

Значительных высот, достигли строгановские мастерские лицевого шитья, функционировавшие с конца XVI по начало XVIII в. в результате деятельности женской половины рода¹⁹. В создании этих памятников декоративно-прикладного искусства активно участвовала жена "именитого человека" Дмитрия Андреевича Строганова Анна Ивановна (мать Г. Д. Строганова). Под ее руководством были изготовлены пять пелен для иконы "Царевич Дмитрий" сольвычегодского Благовещенского собора²⁰.

Как видим, интересы купчих допетровской России не ограничивались только семейными и хозяйственными заботами. Женщины из купеческой среды отличались не только рачительным ведением домашнего хозяйства, но порой, овдовев, сами торговали в лавках. Богатые купчихи Строгановы внесли вклад в развитие одного из видов русского декоративно-прикладного искусства (лицевого шитья).

Примечания:

1. КОВАЛЕВСКИЙ А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921 - 922 гг. Харьков. 1956, с. 141 - 146.

2. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М. -Л. 1950, N 28, с. 55 - 56.

3. Древнерусские княжеские уставы. М. 1976, с. 86.

4. МАЙКОВ В. В. Книга писцовая по Новгороду Великому конца XVI в. СПб. 1911, с. 168.

5. Великий Новгород во второй половине XVI в. Сб. документов. СПб. 2001, с. 184, 189.

6. Сборник Московского архива Министерства юстиции. Т. V. М. 1913, с. 17.

7. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. IV. М. 2000, ч. 1, с. 578 - 579.

8. Российское законодательство X-XX вв. Т. 2. М. 1985, с. 101.

9. СОЛОВЬЕВА Т. Б., ВОЛОДИХИН Д. М. Состав привилегированного купечества России в первой половине 17 века. М. 1996, с. 27 - 29, 36, 45 - 48, 51 - 54, 65, 87 - 88.

10. Русская историческая библиотека. Т. 9. СПб. 1884, с. 4 - 5, 52, 106 - 107, 111, 116 - 118, 122 - 123, 132 - 133, 143.

11. Опись архива Посольского приказа 1626 года. М. 1977, ч. 1, с. 411.

12. ЗАБЕЛИН И. Е. Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы. Т. 2. М. 1891, стб. 1101,1104, 1111, 1116, 1118, 1127 - 1128, 1131 - 1134, 1144, 1149 - 1150.

13. ОЛЕАРИЙ А. Описание путешествия в Московию. М. 1996, с. 164 - 165.

14. Описание Великого Устюга в Устюжской писцовой книге "Письма и меры Микиты Вышеславцева да подьячего Агея Федорова 131 и 132 и 133 и 134 году". Бысть на Устюзе... Историко-краеведческий сборник. Вологда. 1993, с. 163, 176, 181 - 183, 213 - 220, 222.

15. РАЗДОРСКИЙ А. И. Торговля Курска в XVII веке (По материалам таможенных и оброчных книг города). СПб. 2001, с. 113, 310.

16. Средневековая Европа глазами современников и историков. Книга для чтения. Ч. III. Средневековый человек и его мир. М. 1994, с. 365.

17. СОЛОВЬЕВ С. М. Сочинения. Т. 7. М. 1989, кн. IV, с. 174.

18. ВИТСЕН Н. Путешествие в Московию, 1664 - 1665: Дневник. СПб. 1996, с. 95.

19. СИЛКИН А. В. Строгановское лицевое шитье. М. 2002.

20. ПЛЕШАНОВА И. И., ЛИХАЧЕВА Л. Д. Древнерусское декоративно-прикладное искусство в собрании Государственного Русского музея. Л. 1985, с. 33 - 34, 212.

Вопросы истории, № 1, Январь 2009, С. 148-151

Перхавко Валерий Борисович - кандидат исторических наук, заместитель главного редактора журнала "Преподавание истории в школе".