1937: выборы как мистификация, террор как реальность / И. В. Павлова

В литературе, посвященной Большому террору, долгое время в тени оставал­ся тот факт, что одновременно с массовыми репрессиями проводилась ши­рокомасштабная избирательная кампания по выборам в Верховный Совет СССР согласно только что принятой Конституции. Новым обращением к этой теме в российской историографии мы обязаны Ю. Н. Жукову, который не только написал о подготовке Конституции 1936 г., но и вслед за амери­канским историком Д. Арч Гетти увидел в действиях И. В. Сталина намере­ние «провести первые выборы в Верховный Совет СССР как альтернатив­ные, состязательные... ради мирной, бескровной — в ходе предвыборной борьбы, в ходе альтернативных, состязательных выборов, — смены власти».

По мнению Жукова, Сталин хотел «вообще отстранить партию от власти», но ему в этом помешали местные партийные секретари 1. Выстраивая свою концепцию, Жуков представляет Сталина либералом и обосновывает тезис о противостоянии ему местных секретарей. Они якобы боялись лишиться сво­их постов в ходе этих выборов, потому и выступили инициаторами Большого террора. Такая трактовка событий 1937 года вызывает серьезные возражения.

Между тем в архивах есть документы, которые позволяют проследить действительную, а не придуманную роль Сталина как в организации терро­ра, так и в проведении избирательной кампании. Среди них особое место занимают директивы Центра, которые рассылались в виде шифротелеграмм серии «Г» за подписями секретаря ЦК Сталина, секретаря Центральной из­бирательной комиссии Г. М. Маленкова и заведующего отделом партийной пропаганды и агитации ЦК А. И. Стецкого.

Особого внимания заслуживают речи и действия первого секретаря За­падно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р. Эйхе, которому Жуков отвел роль глав­ного инициатора Большого террора. На основании записки Эйхе, поданной в Политбюро во время июньского пленума ЦК, в которой он описывал взрыво­опасную, с его точки зрения, ситуацию с контрреволюционной преступнос­тью в крае, Жуков сделал следующий вывод: «Шантажируя таким образом узкое руководство, Эйхе вынудил Политбюро утвердить 29 июня, в день зак­рытия пленума, нужное решение: образовать "тройку" в составе начальника УНКВД по Западносибирскому краю Миронова, краевого прокурора Баркова и его лично. Дать им возможность установить число лиц, подлежащих рас­стрелу, и сколько людей необходимо незамедлительно выслать из края» 2.

Конституция 1936 г., действительно, и по форме, и по содержанию пред­ставляет собой демократический документ. Не случайно, решив легитимизи­ровать результаты проведенной «революции сверху», Сталин запросил для себя в качестве образца ни больше, ни меньше как Конституцию Швейца­рии, страны с давними демократическими традициями. Не случайно и то, что он лично контролировал работу Конституционной комиссии. Результат: одно дело — советская Конституция, и совсем другое — реальная жизнь в СССР того времени.

Статья 30 Конституции 1936 г. гласила: «Высшим органом государствен­ной власти СССР является Верховный Совет СССР» 3. Для того, чтобы по­нять, могли ли запланированные на декабрь 1937 г. выборы в принципе при­вести к смене власти в СССР, как утверждает Жуков, необходимо ответить на вопрос, что собой представляла тогда реальная власть. Если исходить из понимания, что власть находилась в руках советов и их высшего органа Вер­ховного Совета (ранее ВЦИК), то легко вообразить, что в результате выборов могла произойти смена власти. Однако такое понимание далеко от дей­ствительности: оно не учитывает характера того механизма власти, который существовал тогда в СССР.

Основы этого механизма были заложены после захвата большевиками государственной власти в октябре 1917 г., когда становление нового государ­ства в России пошло по традиционному для нее пути централизации власти и подчинения мест этой власти. Свое оформление механизм новой власти полу­чил в ходе секретной партийно-государственной реформы 1922—1923 гг., су­тью которой была реализация политики «диктатуры партии». В результате воз­никло на редкость простое и архаичное устройство власти, не связанное ни законами, ни контролем партии, которая перестала быть партией и преврати­лась в ширму, прикрывающую и освящающую действия ее аппарата.

Хребет новой политической системы образовала иерархия партийных комитетов во главе с назначенными сверху секретарями. Одновременно про­изошло возвышение партийных комитетов над советами, что означало выхо­лащивание и фактическую ликвидацию Советской власти. Управление в со­ветах перешло сначала к их исполкомам, затем к президиумам исполкомов, и, наконец, сами президиумы исполкомов оказались в полном подчинении у партийных комитетов, фактически стали их тенью. В результате проведения политики «диктатуры партии» двойственность политической системы, со­хранявшаяся при Ленине, исчезла.

Возникла уже не партия-государство, а партийное государство, так как партийный аппарат «проглотил» государство и сам стал структурой власти. По типу иерархии партийных комитетов выстраивались иерархические струк­туры всех государственных организаций, и все они состояли под контролем партийных органов. Высшие органы партийного аппарата — политбюро, орг­бюро и секретариат ЦК — являлись официально признанной властью в СССР, но властью неконституционной, так как действовали вне Конституции. Об этих органах власти и их директивной государственной деятельности не было ни слова и в тексте Конституции 1936 года. Документы показывают, что и высшие органы партийного аппарата являлись прикрытием реальной власти фракционной группы Сталина, состав которой постоянно менялся («тройка», «семерка», «восьмерка», «девятка» и т. д. ), но которая действовала как реальная власть уже с 1922, а не с 1937 года. Именно Сталин, приближая к себе в разное время того или иного члена своего окружения, принимал все политические решения, которые оформлялись как решения высших органов партийного аппарата, затем государственного в Центре и на местах. Свои самые большие секреты Сталин не доверял даже «особой папке», поэтому факт принятия мно­гих решений можно реконструировать только по последующим действиям. Отдельного разговора заслуживают такие приемы сталинского властвования как ложь, преднамеренная дезинформация. 

Эта реальная, но нелегальная власть была законспирирована. О конспи­рации в деятельности большевистской партии широко известно. Многие исследователи признают секретность и в действиях сталинской власти, но не видят в этой практике ничего особенного. «Политические действия, — пишет аме­риканский исследователь Дж. Энтин, — часто требуют секретности»4. Однако есть секретность в принятии решений (она может быть в практике и тех государств, в основу действия которых положен принцип права) и конспира­тивность как способ существования самой власти. Конспиративность реаль­ной власти в СССР скрывала и авторов принимавшихся решений, и сами решения, и весь механизм связи центральных партийных и государственных органов с соответствующими органами на местах. Для этого существовала разветвленная тайная инфраструктура власти с секретно-директивными час­тями — секретными отделами, особыми секторами и мобилизационными отделами во всех партийных и государственных органах, в том числе и хозяй­ственных; на каждом промышленном предприятии, в каждом учреждении существовала своя секретная часть.

Переписка с местными органами власти при Сталине повсеместно ве­лась через фельдъегерскую связь ОГПУ-НКВД. Государственные органы «в советском порядке» должны были проводить в жизнь постановления партий­ных органов, без ссылки на исходные документы. В 1920-е годы конспира­тивными документами считались в основном выписки из протоколов полит­бюро, оргбюро, секретариата ЦК и шифротелеграммы, рассылавшиеся бюро секретариата — секретным отделом секретариата ЦК. В 1930-е годы, после назначения Молотова председателем Совнаркома, директивы Центра, как правило, шли на места из «особого сектора» ЦК в виде директивных писем за двумя подписями — сначала председателя СНК Молотова, затем секретаря ЦК Сталина (иногда вместо Сталина подписывался Л. М. Каганович). В ряде случаев подписывался один Сталин как секретарь ЦК. Поскольку исходящих документов было очень много, то работники секретариата заверяли их про­сто факсимиле подписи указанных лиц. За этими подписями рассыпались на места и срочные шифрованные телеграммы серии «Г». По аналогии с поста­новлениями ЦК и СНК оформляли свои директивы краевые, областные ко­митеты партии и ЦК компартий национальных республик. Многие докумен­ты готовились исключительно в кабинете Сталина и сразу же, без всякого утверждения на политбюро, шли в качестве директив в местные партийные органы.

Тайный механизм осуществления реальной власти определял ее нефор­мализованность и безграничность. Конспиративность власти позволила Ста­лину не только скрыть многие свои действия, но и затуманить сам смысл провозглашенного «строительства социализма». В результате ему удалось также направить по ложному следу тех историков, которые верят Иосифу Виссари­оновичу «на слово».

Специальный доклад о предстоявших выборах в Верховный совет СССР сделал A. A. Жданов на известном пленуме ЦК вечером 26 февраля 1937 года. Жуков об этом пленуме пишет: «По докладам Ежова, Молотова, Сталина, Кагановича, Ворошилова невольно могло сложиться впечатление, что суть пленума и есть поиск "врагов", проблема "вредительства". Однако главным все же было другое — предстоящие выборы в Верховный совет СССР» 5. Такое утверждение — явный перекос в оценке происходившего на пленуме. Даже с формальной точки зрения вопрос о выборах был одним из четырех на этом пленуме; ему было посвящено вечернее заседание 26 февраля и оба заседания 27-го (доклад Жданова, обсуждение, заключительное слово и при­нятие резолюции). Всего же пленум продолжался, как известно, с 23 февраля по 5 марта. То есть и по времени, и по накалу выступлений главными вопро­сами были не выборы, а поиск «вредителей» и других «врагов социалистичес­кого строительства».

Если учитывать контекст событий, то необходимо признать, что сталин­ская власть с начала 1930-х годов последовательно раскручивала маховик Большого террора, и инициативная роль Сталина здесь несомненна. 7 янва­ря 1933 г. на объединенном пленуме ЦК и ЦКК в докладе «Итоги первой пятилетки» он, по сути, сформулировал программу «зачистки» общества от антисоветских элементов. «Мы утвердили, — заявил Сталин, — во всех сфе­рах народного хозяйства принцип социализма, изгнав оттуда капиталисти­ческие элементы». Далее он, во-первых, раскрыл, кто имеется в виду под «последними остатками умирающих классов». Это «промышленники и их челядь, торговцы и их приспешники, бывшие дворяне и попы, кулаки и подкулачники, бывшие белые офицеры и урядники, бывшие полицейские и жандармы, всякого рода буржуазные интеллигенты шовинистического толка и все прочие антисоветские элементы» (курсив мой. — И. П. ). Во-вторых, он априори, для всех этих групп определил состав преступления: «Пойти в пря­мую атаку против Советской власти эти господа уже не в силах. Они и их классы несколько раз вели уже такие атаки, но были разбиты и рассеяны. Поэтому единственное, что остается им делать, — это пакостить и вредить рабочим, колхозникам, Советской власти, партии. И они пакостят как толь­ко могут, действуя тихой сапой. Поджигают склады и ломают машины. Орга­низуют саботаж. Организуют вредительство в колхозах, в совхозах, причем некоторые из них, в числе которых имеются и кое-какие профессора, в сво­ем вредительском порыве доходят до того, что прививают скотине в колхозах и совхозах чуму, сибирскую язву, способствуют распространению менингита среди лошадей и т. д.... Главное в "деятельности" этих бывших людей состоит в том, что они организуют массовое воровство и хищение государственного имущества, кооперативного имущества, колхозной собственности... Они чуют как бы классовым инстинктом, что основой советского хозяйства является общественная собственность, что именно эту основу надо расшатать, чтобы напакостить Советской власти, — и они действительно стараются расшатать общественную собственность путем организации массового воровства и хи­щения».

«Сильная и мощная диктатура пролетариата, — заключил он, — вот что нам нужно теперь для того, чтобы развеять вирах последние остатки умираю­щих классов и разбить их воровские махинации» (курсив мой. — И. П6.

Карт-бланш сверху на обвинения в саботаже, вредительстве, воровстве и хищениях открывал широчайший простор для расправы со всеми неугодными власти людьми, так как в 1930-е годы в обстановке хаоса проводившихся преобразований в этом можно было обвинить практически любого. К тому же в обществе с сильными патриархальными предрассудками такая борьба стала наиболее действенным способом канализации массового недовольства. Завершающая операция по «построению социализма» планировалась одно­временно с подведением итогов первой пятилетки, но она сорвалась. Именно неудачей в исполнении первоначального замысла можно объяснить содер­жание той самой телеграммы, которую направили Кагановичу и Молотову 25 сентября 1936 г. Сталин и Жданов, отдыхавшие в Сочи. В ней предус­матривался ряд кадровых перестановок, и первая касалась НКВД: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года» 7.

Именно в этом контексте подготовки завершающей кампании по «построению социализма» находится следующая цепь событий: убийство Кирова 1 декабря 1934 г. и последовавшие за ним закрытое письмо ЦК ВКП(б) «Уроки событий, связанных с злодейским убийством С. М. Кирова» (18 января 1935 г. ), новая чистка партии в виде проверки учетных документов, объявленная циркулярным письмом Сталина от 13 мая 1935 г., закрытое письмо ЦК «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрре-волюционного блока» от 26 июля 1936 г. и широко известные ныне инсцени­ровки судебных процессов. Непосредственно перед принятием Конституции и подготовкой к выборам состоялись процесс по делу так называемого Анти-советского объединенного троцкистско-зиновьевского центра (19—24 авгус-та 1936 г. ), Кемеровский процесс с разоблачением «диверсионно-вредитель­ской деятельности троцкистов» (19—22 ноября 1936 г. ), процесс по делу так называемого Параллельного антисоветского троцкистского центра (23—30 января 1937 г. ) и началась подготовка процесса так называемого Антисовет­ского правотроцкистского блока, первым шагом к организации которого стала принятая на февральско-мартовском 1937 г. пленуме резолюция по докладу Ежова о передаче дела Н. И. Бухарина и А. И. Рыкова в НКВД.

26 февраля 1937 г. на вечернем заседании пленума Жданов начал свой доклад с объявления о том, что «введение новой Конституции отбрасывает всякие ограничения, существовавшие до сих пор для так называемых лишен­цев. Если раньше, до введения новой Конституции, выборы в Советы были неравными, то теперь необходимость ограничения равенства выборов отпала и все граждане имеют право участвовать в выборах на равных основаниях. Если раньше выборы средних и высших органов власти были многостепен­ными, то теперь, согласно новой Конституции, выборы во все Советы будут производиться всеми гражданами непосредственно путем прямых выборов. Если раньше, по старой Конституции, голосование при выборах было от­крытым и по спискам, то теперь, согласно новой Конституции, голосование при выборах будет тайным и по отдельным кандидатурам, выдвигаемым по избирательным округам».

Далее он сформулировал еще ряд общих положений. Во-первых, след­ствием изменений в избирательной системе должно было стать «дальнейшее усиление политической активности масс, вовлечение новых слоев трудящих­ся в работу по управлению государством». Во-вторых, именно партии пред­стояло возглавить выборы и обеспечить в них свою руководящую роль. Для этого ей предстояло уйти от практики кооптации в члены парткомитетов и «перестроить партийную работу на основе безусловного и полного проведения в жизнь начал внутрипартийного демократизма, предписываемого уставом партии», а именно, не позднее 20 мая провести во всех парторганизациях вы­боры партийных органов, начиная от комитетов первичных парторганизаций и кончая краевыми, областными комитетами и ЦК компартий национальных республик. Голосование должно было проводиться не списком, а по отдель­ным кандидатурам и тайно. Провозглашалось неограниченное право крити­ки и отвода кандидатов 8.

Сигнал этой кампании критики был дан Сталиным тоже на февральско-мартовском пленуме. 3 марта, как и в начальный период коллективизации, он вновь заговорил о головокружении от успехов, «Успехи и достижения — дело, конечно, великое. Наши успехи в области социалистического строи­тельства, действительно, огромны. Но успехи, как и все на свете, имеют и свои теневые стороны. У людей, мало искушенных в политике, большие ус­пехи и большие достижения нередко порождают беспечность, благодушие, самодовольство, чрезмерную самоуверенность, зазнайство, хвастовство». Тогда было рассказано и о группе работников-дальневосточников, переехавших на Украину вместе с П.П. Постышевым, и о работниках из Узбекистана, пере­кочевавших вслед за А.К. Лепой в Татарию, и, наоборот, о переехавших из Татарии в Иркутск вслед за М.О. Разумовым, получившим назначение на пост первого секретаря Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б), и т.п. Тогда же были оглашены факты маленьких «культов личности» местных руково­дителей. В частности, стало известно о том, что 14 сентября 1936 г. на бюро Казахского крайкома ВКП(б) с участием первого секретаря крайкома Л.И. Мирзояна высочайшая точка Тянь-Шаня Хан-Тенгри 6697 м была переимено­вана в пик Мирзояна. И что на Украине появился новый писатель Постышев, который написал два произведения — «Горе Марфы» и «Талка» — объемом «ровно один печатный лист», но которые стали центром шумной кампании, организованной комсомолом и местным союзом писателей.

Дав старт критике своих назначенцев, Сталин заявил о том, что пришло время готовить смену, что «прежде всего необходимо предложить нашим партийным руководителям, от секретарей ячеек до секретарей областных и республиканских партийных организаций, подобрать себе в течение извест­ного периода по два человека, по два партийных работника, способных быть их действительными заместителями. Могут сказать: а где их достать, двух заместителей на каждого, у нас нет таких людей, нет соответствующих работ­ников. Это неверно, товарищи. Людей способных, людей талантливых у нас десятки тысяч. Надо только их знать и вовремя выдвигать, чтобы они не перестаивали на старом месте и не начинали гнить. Ищите да обрящете».

Далее он определил для партийного обучения и переподготовки сек­ретарей ячеек четырехмесячные «Партийные курсы» в каждом областном центре, для секретарей райкомов — восьмимесячные «Ленинские курсы» в десяти наиболее важных центрах СССР, для секретарей горкомов — ше­стимесячные «Курсы по истории и политике партии» при ЦК ВКП(б) и для секретарей обкомов, крайкомов и ЦК компартий национальных республик — шестимесячное «Совещание по вопросам внутренней и международной политики» при ЦК ВКП(б) *.

Перевыборная кампания в партийных организациях и подготовка к вы­борам в Верховный совет СССР не означала отказа от репрессий. Жданов, напомнив слова Сталина на пленуме ЦК 7 января 1933 г. о том, что «нам нужна крепкая диктатура для того, чтобы развеять остатки ранее господ­ствующих классов», заявил, что «диктатуре пролетариата и впредь придется беспощадной рукой преодолевать сопротивление остатков враждебных ка­питалистических классов и агентов фашистской буржуазии — троцкистов, зиновьевцев, правых и других врагов народа». Ключевыми словами в докла­де Сталина «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцки­стских и иных двурушников» и его заключительном слове на пленуме были «вредители», «диверсанты», «агенты троцкистского и нетроцкистского типа», «остатки эксплуататорских классов», «капиталистическое окружение и вы­текающие из этого факта результаты» и т.д. Сейчас трудно сказать, как в действительности воспринимали участники пленума выступление Сталина и поняли ли зловещий смысл сформулированной им «кадровой реформы». Судя по стенограмме, атмосферу пленума во время обсуждения докладов Молотова, Сталина, Ежова и Жданова пронизывали единодушие и припод­нятость. Никто из выступавших в прениях не высказывал ни сомнений, ни тем более протеста. Как вполне обыденное дело участники пленума вос­приняли рассуждения Сталина о будущей участи оставшихся оппозиционе­ров: «Вы не утешайте себя тем, что каких-нибудь 12 тыс., может быть, из старых кадров остается и что троцкисты последние кадры пускают в ход для того, чтобы пакостить, которых мы скоро перестреляем, не утешайте себя» 10.

Вполне вероятно, что никто из сталинских назначенцев, представляв­ших на этом пленуме, выражаясь сталинским языком, генералитет, партийное офицерство и партийное унтер-офицерство, не ожидал тогда, что репрессии коснутся кого-то из них лично. Их отношения наглядно демонстрируют со­гласие как принцип функционирования системы господства и подчинения. Даже в условиях, когда арест угрожал жизни практически любого члена ЦК, они соглашались с генеральной линией партии, которую для них воплощал Сталин. Поэтому врагов искали среди соратников и подчиненных, но не в вышестоящей власти. Здесь уместно привести слова М.К. Мамардашвили, точно схватившего специфику атмосферы 1930-х годов: «Партизанская борь­ба каждого с каждым. Не видеть лицо власти, а видеть лицо соседа. Разруше­ние социальной ткани. Горючий материал репрессий» ". Особенно важна в рассматриваемом контексте мысль о разрушении социальной ткани в резуль­тате сталинских преобразований.

Что касается процедуры предстоявших выборов в Верховный совет СССР, то и докладчик Жданов, и дополнявшие его М.И. Калинин и Стецкий сами недостаточно представляли себе эту процедуру, что свидетельствует не толь­ко о неразработанности вопроса, но и о его второстепенности в ряду задач сталинской власти. По заявлению Калинина, проект закона только подго­товлялся и имелся ряд проектов, предложений с мест о подготовке к избира­тельной кампании. Тех, кто непосредственно отвечал за подготовку предсто­явших выборов, беспокоил прежде всего их организационно-технический аспект, потому что, как сказал Стецкий, «у нас в низах еще довольно фанта­стическое представление о тайном голосовании, что это такое — закрытое тайное голосование».

Под политической подготовкой к выборам понималось прежде всего обеспечение массовости участия населения в избирательной кампании и в самих выборах, а также контроль со стороны партийных комитетов. На воп­рос Мирзояна «От округа может быть один кандидат или будет допущено выставление 2—3?» Калинин не ответил, зато Стецкий напомнил о следую­щем факте: «Радек на Конституционной комиссии выступил с предложени­ем относительно того, чтобы было разрешено выставлять любому гражда­нину или группе граждан свою кандидатуру в совет. Очевидно, здесь был далекий расчет на то, чтобы провести кое-кого из своих, своими средствами и т.д. Несомненно, осколки, остатки троцкистской организации и правых еще имеются». Тогда о какой действительной альтернативности предстоя­щих выборов можно говорить? Не допустить этого, во-первых, и мобилизо­вать массы на выборы, во-вторых, — в этом и состояла ближайшая задача партийных комитетов на местах, которые Сталин критиковал за увлечение хозяйственными вопросами и отход от партийно-политической работы. По­вторяя реплику Микояна на пленуме, хлопот предстояло много 12. Но глав­ными были не эти задачи, а борьба с «вредителями», «троцкистскими и иными двурушниками». Выборам же в Верховный совет предстояло легити­мизировать эту борьбу.

6 марта 1937 г. в «Правде» была напечатана резолюция пленума ЦК, принятая по докладу Жданова 27 февраля, «Подготовка партийных организа­ций к выборам в Верховный совет СССР по новой избирательной системе и соответствующая перестройка партийно-политической работы». Однако разъе­хавшиеся местные секретари начали проводить в жизнь другие установки только что прошедшего пленума. По возвращении Эйхе из Москвы в Запад­но-Сибирском крае началась массовая кампания разоблачения «врагов наро­да». Решения пленума, доклад и заключительное слово Сталина обсуждались 16—18 марта на пленуме крайкома, 19—22 марта на собрании Новосибирско­го городского и краевого партактива с участием секретарей горкомов и рай­комов партии, сразу после этого — во всех остальных городах и сельских районах — на городских и районных партактивах и на районных партийных собраниях. И везде была проявлена большая активность: в трех районах со­брания продолжались по четыре дня, в 31 районе — по три дня, в 34 районах — по два дня и в 32 районах — по одному дню. Число выступавших в прени­ях на каждом из этих собраний: до 20 человек — в 13 районах, от 20 до 30 человек — в 30 районах, от 30 до 40 человек — в 25 районах, от 40 до 50 человек — в 23 районах и свыше 50 человек — в 9 районах 13.

Сам Эйхе на пленуме крайкома говорил несколько часов подряд с не­большим перерывом. Он начал свою речь с того, что каждый коммунист должен научиться «чутко улавливать малейший сигнал, идущий от масс», и закончил ее обоснованием кредо коммуниста: «Ведь каждый коммунист, если он коммунист, как он поступает и как должен поступать? Где бы он ни нахо­дился, он прежде всего коммунист. Будь я на квартире, в общественном ме­сте — я прежде всего коммунист... Если только при коммунисте могли вести (допустим такой вариант) разговоры, враждебные партии, и он не боролся против них всеми ему доступными мерами, какой же он коммунист! Ведь он же изменник своей партии». О докладе Сталина Эйхе отозвался как об «изу­мительном документе, подлинно изумительном, где каждая строчка является важнейшим документом нашей работы, и весь доклад в целом является про­граммным документом для нас» 14.

Обстановка и на пленуме крайкома и на других подобных заседаниях была чрезвычайно наэлектризована. «Мы все кипим кровью, — заявил сек­ретарь Барабинского райкома Т. Волдин, — чтобы их (Бухарина, Рыкова и других. — И.П.) привлекли к строгой ответственности» 15. После этих собраний развернулась массовая кампания «проверки на месте работы местных партийных и хозяйственных организаций в деле ликвидации последствий троц­кистско-бухаринского контрреволюционного вредительства». По решению крайкома секретари и заведующие отделами аппарата крайкома разъехались по промышленным районам: Эйхе — в Прокопьевск, второй секретарь край­кома В. П. Шубриков — в Сталинск и Кемерово, заведующий промышленно­транспортным отделом В. Я. Принцев — в ряд районов Кузбасса и т. д.

По поводу предстоявших выборов в районы была разослана 29 марта телеграмма Эйхе. В ней излагалось постановление бюро крайкома от 27 мар­та, принятое на основе опубликованной в «Правде» 6 марта резолюции пле­нума ЦК и поступившего на места циркулярного письма ЦК ВКП(б) от 20 марта «Об организации выборов парторганов». Телеграмма гласила: «I) От­четы и выборы парткомитетов и парторганов в первичных партийных орга­низациях сельских районов провести до 22 апреля 1937 г.; 2) отчеты и выбо­ры парткомов и парторганов в первичных организациях в городах провести до 1 мая 1937 г.; 3) обязать горкомы, райкомы обеспечить обсуждение в каж­дой первичной парторганизации решений пленума ЦК ВКП(б) и письма ЦК ВКП(б) 20 марта 1937 г. «Об организации выборов парторганов» до слуша­ния и обсуждения в первичных парторганизациях отчетов парткомов и партор­гов и до проведения выборов» 16.

Перевыборная кампания в партийных организациях края проводилась под непосредственным контролем крайкома. Характерна фраза из письма Эйхе в ЦК Маленкову: «Сообщаем списки отведенных крайкомом при выбо­рах 1937 г. и отозванных секретарей райкомов и горкомов ВКП(б)» (курсив мой. — И. П. ). Своих постов таким образом лишились 10 первых и три вто­рых секретаря райкома — «за связь с троцкистами или политически неустой­чивые», 14 первых секретарей и восемь вторых — «вследствие непригодности их в деловом отношении для руководящей районной партработы», четыре вторых секретаря — по причине их «социально-чуждого прошлого и как слу­живших в белой армии», шесть первых и один второй секретарь — по болез­ни. После этого кандидатуры, одобренные крайкомом, голосовались в партий­ных организациях.

Поданным информационной справки Эйхе в ЦК от 16 июня «Об итогах выборов партийных органов по Западно-Сибирской партийной организации», «случаев провала рекомендованных кандидатур на районных и городских парт­конференциях и отчетно-выборных собраниях при выборах райкомов и гор­комов не было», имелись лишь «случаи непонимания некоторыми руководи­телями того, что развертывание критики и внутрипартийной демократии не только не исключает, а обязательно требует более совершенного, подлинного большевистского руководства партийными собраниями и конференциями». В целом из 115 районов Западно-Сибирского края работа райкомов партии была признана удовлетворительной в 25 районах, неудовлетворительной - в 63, недостаточной — в трех, дана уклончивая оценка работы — в 24 17.

Выборы самого крайкома проводились на III Западно-Сибирской крае­вой партийной конференции 1—7 июня 1937 года. В голосовании участвовали все 372 делегата конференции с решающим голосом. В ходе выборов звучала острая критика, но отвод той или иной кандидатуры, как правило, происходил по предложению руководства крайкома. Председатель крайисполкома Ф. П. Грядинский выступил за отвод своего заместителя Д. И. Воронина. В результа­те за его отвод проголосовали 334, против 13, после выступления Эйхе против заведующего сельскохозяйственным отделом крайкома А. И. Колотилова38 отвод его проголосовали 338, против — 1, и т. д. Результаты тайного голосова­ния были оглашены, как это и требовалось постановлением ЦК за подпись* Сталина от 8 мая 1937 года '*.

13 июня 1937 г. Эйхе направил в ЦК на имя A. A. Андреева письмо просьбой утвердить бюро Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) в состав 13 человек; к письму прилагалась справка о результатах тайного голосован' на конференции и на пленуме крайкома ". 

Кампания перевыборов в партийных организациях сопровождалась вы­явлением «вредителей» и «врагов народа». Эйхе сообщал в ЦК о том, что «важные сигналы, разоблачающие замаскированных троцкистско-бухаринс­ко-рыковских вредителей, шпионов и диверсантов, поступили в период об­суждения решений февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), а также на отчетно-выборных партийных собраниях и партконференциях», о том, что развернута «перестройка партийно-политической работы, направленная на полную ликвидацию в рядах парторганизации политической беспечности, на разоблачение и выкорчевывание врагов народа». По данным, которые Эйхе приводил в письме от 20 июня, за период с 1 марта по 15 июня 1937 г. в Западно-Сибирской партийной организации было разоблачено и исключено из партии 196 троцкистов и зиновьевцев, 26 правых контрреволюционеров и лиц, связанных с ними 20. Исключение из партии тогда автоматически влекло за собой арест и расстрел.

События разворачивались по одной схеме во всех регионах страны, и руководство Западно-Сибирского края по своей инициативности находилось не в первых рядах. На два дня раньше, чем Эйхе, 18 июня, с письмом в ЦК на имя Жданова обратился новый первый секретарь Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) A. C. Щербаков, в котором он сообщал, что «партийное и советское руководство целиком было в руках врагов. Арестованы все руково­дители областных советских отделов, заворготделами обкома и их замы (за исключением пока — двух), а также инструктора, ряд секретарей PK, руково­дители хозяйственных организаций, директора предприятий и т. д. Таким образом, нет работников ни в партийном, ни в советском аппарате». Письмо Щербакова знаменательно и тем, что его автор недвусмысленно указал на действительных инициаторов и вдохновителей террора: «Однако, — продол­жал далее Щербаков, — я не только не унываю, но еще больше укрепился в уверенности, что все сметем, выкорчуем, разгромим и последствия вреди­тельства ликвидируем. Даже про хворь свою и усталость забыл, особенно, когда побывал у тт. Сталина и Молотова» 21 (курсив мой. — И. П. ).

Именно они не давали местам расслабиться и не только инициировали каждый новый виток репрессий, но и требовали от полностью зависимых от них местных партийных секретарей, чтобы они организовывали массовую поддержку и одобрение своих действий. В ответ на телеграмму Сталина от 11 июня 1937 г. о суде над военными 17 июня Эйхе доложил в ЦК Ежову, что, по данным на 15 июня, по 30 городам и районам края было проведено 1527 митингов по поводу приговора по делу Тухачевского и других. В письме приводились самые разные факты массовой поддержки расстрела военных. Были и предложения: трудящиеся Барабинска просили правительство выпу­стить новый заем, «чтобы еще крепче закрыть на замок нашу великую гра­ницу» 22.

Что касается непосредственной подготовки избирательной кампании по выборам в Верховный совет СССР, то, судя по ситуации в Западно-Сибирс­ком крае, до июньского пленума ЦК она еще не развернулась. Не поступали и директивные материалы из Москвы. Окончательная повестка дня пленума, который проходил 23—29 июня 1937 г., была утверждена решением полит­бюро 19 июня 23. К этому времени из состава ЦК, избранного на XVII съезде ВКП(б), выбыло уже более 40 человек. Формальное согласие на арест давали оставшиеся члены и кандидаты в члены ЦК. Среди материалов июньского пленума сохранились заполненные ими бланки голосования (опросом) за исключение того или иного члена ЦК из партии и его арест. Для присутствия на этом пленуме члены ЦК предварительно запрашивали разрешения у Ста­лина и Поскребышева 24. В повестке дня значилось пять вопросов: 1. Сооб­щение Ежова. 2. Проект нового избирательного закона (докладчик Яковлев). 3. Об улучшении семян зерновых культур (докладчик Яковлев). 4. О введе­нии правильных севооборотов (докладчик Чернов). 5. О мерах улучшения работы МТС (докладчик Чернов). В сообщении о пленуме, опубликованном в печати, первого пункта не было, хотя обсуждение его заняло четыре дня.

Уже один этот факт говорит о приоритетах в политике сталинской власти. После этого пленума состоялась серия постановлений политбюро, давших органам НКВД свободу действий. Первым в этом ряду стоит постановление политбюро «Об антисоветских элементах», принятое 2 июля, через два дня после окончания пленума. На основании этого постановления был подго­товлен текст известной в настоящее время шифротелеграммы, разосланной секретарям обкомов, крайкомов и ЦК компартий национальных респуб­лик. «Замечено, — говорилось в ней, — что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и си­бирские районы, а потом, по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и ди­версионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности.

ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организа­ций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы пере­писаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих выселению» 23.

Текст этой телеграммы был зашифрован не только по форме, но и по существу. В ней говорилось только о кулаках и об уголовниках, хотя само постановление называлось «Об антисоветских элементах», что выдает истин­ный масштаб замысла окончательной «зачистки» общества. Само постанов­ление политбюро от 2 июля 1937 г. сразу же получило гриф «особая папка».

Вопрос о том, чей именно документ стал основой для подготовки этого постановления политбюро, Жуков возвел в ранг принципиального и увидел за этим фактом протест местных секретарей против альтернативности предсто­явших выборов, которые на деле никоим образом им не угрожали. Что касает­ся содержания предложения Эйхе, то оно не было оригинальным. Во-первых, его опыт организации «троек» был известен Сталину по хлебозаготовительным кампаниям 1924/25, 1927/28, 1934 гг., а свою мысль о такой взрывоопасной особенности края, как наличие бывших кулаков, Эйхе высказывал неоднок­ратно. Об этом он говорил 27 февраля 1937 г. на пленуме ЦК: «У нас в крае есть еще одна особенность — это бывшие кулаки, которых у нас порядочное количество, частично от т. Косиора и других. (Косиор. Признаем свою ошиб­ку. Веселое оживление в зале)... Осталась немалая группа заядлых врагов, ко­торые будут... пускать в ход клевету и провокацию во время выборов, будут пытаться причинять нам разные гадости». Об этом же Эйхе говорил и 25 марта 1937 г. на партактиве Сибирского военного округа, выступая с докла­дом о решениях пленума ЦК: «У нас в Западной Сибири был наиболее мош­ный отряд кулачества, идеологами которого являлись правые... мы не можем забыть о кадрах правых контрреволюционеров, которые, будучи разгромлен­ными, притаились в щелях, затаив лютую злобу против колхозов. Мы не можем забыть о том, что здесь орудовала сильная меньшевистская и эсеров­ская группа, которая блокировалась с правыми отщепенцами», что, учитывай «важное народнохозяйственное и оборонное значение Западной Сибири, враги пытались и будут пытаться окопаться здесь для своей гнусной подрывной работы». Но все эти высказывания никак не расходились с установками фев­ральско-мартовского пленума ЦК партии. В таком же духе говорили и писа­ли в своих справках прокурор края И. И. Барков и начальник управлении НКВД по Западно-Сибирскому краю С. Н. Миронов 26.

Грандиозный план «зачистки» общества исполнялся под прикрытие»' избирательной кампании. 1 июля 1937 г. после одобрения на пленуме ЦК ВКП(б) проекта Положения о выборах в Верховный совет СССР он был утвержден от имени президиума ЦИК, а 9 июля стал постановлением IV сессии ЦИК VII созыва. В отличие от постановления политбюро «Об анти­советских элементах» Положение о выборах было широко распубликовано. Изучение повесток дня заседаний политбюро показывает, что начиная со

2 июля вплоть до самых выборов 12 декабря 1937 г. параллельно принима­лись решения об антисоветских элементах (по краям и областям) и о подго­товке к выборам по избирательным округам. Более того, закончить «зачист­ку» предполагалось тоже к моменту выборов 27. Приказ НКВД «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских эле­ментов», утвержденный политбюро 31 июля, предписывал начать операцию, в зависимости от региона, с 5 по 15 августа и закончить в четырехмесячный срок. И еще один характерный момент — помимо подготовки к выборам, летом—осенью 1937 г. шла череда массовых кампаний и праздников. Все происходило одновременно с массовым уничтожением людей НКВД по ут­вержденным сверху лимитам на репрессии.

Вот конспективная хронология мероприятий, которые все устраивались по указанию сверху. 2 июля — митинги о займе укрепления обороны; июль, август — антирелигиозная кампания и массовое создание на предприятиях, в учрежде­ниях, колхозах ячеек Союза воинствующих безбожников, которое сопровожда­лось разоблачением скрытых «врагов народа»; подготовка антивоенного дня 1 августа; организация к Дню авиации 18 августа докладов и бесед об авиации и роли Сталина в развитии авиации, о героических полетах В.П. Чкалова и М.М. Громова, а также массовых гуляний. На всех этих массовых сборах гово­рилось о необходимости укрепления обороноспособности страны и выкорчевы­вания шпионов и диверсантов. Массовые мероприятия по изучению Положе­ния о выборах, в ходе которых тоже разоблачались «враги народа», — митинги по предприятиям и районам, общегородские митинги, собрания домохозяек, домохозяек-нацменок, жен инженерно-технических работников, кустарей, со­брания молодых избирателей, допризывников, митинги в деревне и т. д. В это же время наряду с ночными арестами проходили открытые показательные про­цессы в деревне над «вредителями» (по телеграммам Сталина и Молотова от

3 августа, 10 сентября, 2 октября). Вот типичный отчет агитатора: «Мы проводи­ли беседы и по вопросам шпионской диверсионной работы разведывательных органов капиталистических стран. В результате этого наши беседчики и сами слушатели выявили целый ряд контрреволюционных группировок... так, рабо­чий Киреев разоблачил банду кулаков, состоявшую в контрреволюционной орга­низации... после беседы в бараке выявили сестру Демидова, расстрелянного по процессу Северного района... гражданка Тарасова выявила отца Демидова и дочь, которая приехала устраиваться на работу» 28.

В проекте избирательного закона, который представил пленуму Я .А. Яковлев, как считает Жуков, речь идет о возможности альтернативного выд­вижения нескольких кандидатов. Как тут не поверить в задуманное руковод­ством страны введение состязательности на будущих выборах. Это именно то видение, которое задавалось Конституцией и Положением о выборах. Оно оказало свое воздействие на левацки настроенных интеллектуалов 1930-х го­дов за рубежом, на советских граждан с их табуированным сознанием и про­должает работать сегодня. На самом деле, реальной альтернативности и состя­зательности с самого начала был поставлен заслон. Кандидатов в депутаты, по Конституции, могли выдвигать только общественные организации и общества трудящихся. А.Я. Вышинский в статье «Самый демократический избиратель­ный закон» отчетливо дал понять, что имеется в виду под общественными организациями и обществами трудящихся. Это те общества, которые были учреждены на основании Положения о добровольных обществах и союзах, принятого ВЦИК и СНК РСФСР 10 июля 1932 г., и которые, «являясь орга­низациями общественной самодеятельности трудящихся масс города и де­ревни, ставят своей задачей активное участие в социалистическом строитель­стве Союза ССР, а также содействие укреплению обороны страны». Но «не являются обществами и общественными организациями, например, так на­зываемые церковные "двадцатки", которые регистрируются в особом поряд­ке, установленном для них постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апре­ля 1929 г., и которые, согласно этому постановлению, не имеют своего уста­ва, не пользуются правом юридического лица, не имеют своих выборных представительных органов. В своей деятельности они должны ограничивать­ся исключительно теми целями, ради которых они образованы, то есть, как об этом сказано в постановлении от 8 апреля 1929 г., — удовлетворения своих религиозных потребностей» 29.

В ходе избирательной кампании 1937 г. партийным работникам прихо­дилось неоднократно разъяснять это положение. «Как выдвигаются кандида­туры? — говорила зав. отделом пропаганды и агитации Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Ф.Б. Фрумкина. — Выдвигаются общественными органи­зациями и обществами трудящихся. Сегодня один из культпропов беседовал со мной, и я вижу, что товарищ не знает, что такое общество трудящихся, Каждое собрание он представляет так, что это общество трудящихся, в то время как под обществом трудящихся мы представляем какое-нибудь обще­ство, обеспеченное правами юридического лица, зарегистрированное, имею­щее печать и т.д. Такими обществами трудящихся являются МОПР, ОСОи другие аналогичные общества, но никак не любое собрание. Значит, едино­личники имеют возможность выдвигать кандидатов через то общество, в ко­тором они состоят членами — МОПР, ОСО, Потребкооперация... Ясно, что единоличник имеет полное право выдвигать и избирать, если он станет чле­ном добровольного общества, общества трудящихся». А Эйхе, коснувшись вопроса о церковнослужителях, которые пытались ставить вопрос о выдви­жении своих кандидатов, прямо расценил такую установку как «один из спо­собов борьбы с нами. Это попытка выставить своих, враждебных советской власти кандидатов. Эти попытки будут, и с этим мы должны вести широкую развернутую борьбу»30,

Первоначально, в проектах, возможность выдвижения нескольких кан­дидатов — преданными советской власти общественными организациями и обществами трудящихся — допускалась. Одновременно с напечатанной 6 марта 1937 г. в «Правде» резолюцией пленума ЦК по докладу Жданова, в качестве агитационного материала был подготовлен образец избирательного бюллете­ня, опубликованный Жуковым в «Комсомольской правде» (5.XI.2002). Такой же бюллетень сохранился и среди материалов Западно-Сибирского крайкома ВКП(б)31. Однако показательно, что в опубликованном Положении о выбо­рах возможность выдвижения нескольких кандидатов уже не акцентируется. Соответствующие статьи 104-я и 107-я выглядят следующим образом: «Кан­дидат в депутаты Верховного совета СССР, получивший абсолютное боль­шинство голосов, то есть больше половины всех голосов, поданных по окру­гу и признанных действительными, считается избранным»; «Если ни один из кандидатов не получил абсолютного большинства голосов, соответствующая окружная избирательная комиссия... объявляет перебаллотировку двух кан­дидатов, получивших наибольшее количество голосов». Передовая статья в «Большевике» «Избирательная система социалистического государства» разъяс­няла, как следует понимать и это положение: «При системе относительного или простого большинства избранным считается тот кандидат, который по­лучил большее количество голосов, чем каждый другой кандидат в отдельно­сти. Эта система действовала в нашей стране до введения в жизнь новой Конституции СССР. Она была чрезвычайно целесообразна в свое время, так как облегчала процедуру выборов. В настоящее же время, когда каждый кан­дидат избирается не фабрикой, заводом, колхозом и т.п., то есть сравнитель­но небольшой единицей, — а многонаселенным округом (один депутат в Верховный совет от 300 тыс. населения), совершенно понятно, что прежний порядок не может сохраниться и кандидат должен получить абсолютное боль­шинство голосов своих избирателей»

На местах это разъяснение было понято адекватно. По каждому избира­тельному округу изначально выдвигался только один кандидат. В сентябре в Западно-Сибирском крае по 14 избирательным округам по выборам в Совет Союза Верховного совета СССР под контролем крайкома произошло выдви­жение 14 кандидатур. 26 сентября 1937 г. бюро крайкома утвердило эти кан­дидатуры одновременно со списком председателей окружных избирательных комиссий 33. После раздела края и образования Новосибирской области со­гласно постановлению ВЦИК от 28 сентября в ней осталось то же число избирательных округов и выдвинутых кандидатов. Любые текущие измене­ния, в том числе и в списке выдвинутых кандидатур, утверждались на заседа­ниях бюро обкома ВКП(б). Справки на кандидатов, выдвинутых в члены Верховного совета СССР, и на председателей окружных комиссий, подписы­вались начальником местного управления НКВД. Списки председателей и секретарей участковых избирательных комиссий подписывались председате­лем райисполкома, секретарем райкома партии и начальником районного отдела НКВД. Далее кандидаты поступали на утверждение в ЦК ВКП(б).

Официально постановлением ЦИК СССР начало избирательной кампа­нии было объявлено с 12 октября 1937 года. Этим же постановлением была утверждена Центральная избирательная комиссия. Председателем ее был назначен П. Г. Москатов, заместителем — О. Ю. Шмидт, секретарем — Ма­ленков. Все они значились представителями от профсоюзов (соответственно ВЦСПС, работников высшей школы и работников политпросветучрежде­ний). Были утверждены также 569 избирательных округов по выборам в Совет Союза и 574 — по выборам в Совет Национальностей. В тот же день, 12 октября, с докладом о предстоявших выборах и выдвижении кандидатов выступил на пленуме ЦК Сталин. Одновременно он сообщил об изменени­ях в составе ЦК за время после июньского пленума: арестовано восемь членов и 15 кандидатов в члены ЦК, один покончил жизнь самоубийством. Освободившиеся места быстро заняли другие — 10 человек были переведе­ны из кандидатов в члены ЦК. Ежов — утвержден кандидатом в члены политбюро ЦК 34.

Через два дня на места была разослана шифротелеграмма серии «Г» за подписью Сталина, в которой давались подробные инструкции по дальней­шей организации избирательной кампании. 1-й пункт был посвящен вопросу о комплектовании избирательных комиссий: «ЦК нацкомпартий, крайкомы и обкомы обязаны тщательно проверить для утверждения циками союзных и автономных республик, краевыми или областными исполкомами состав рес­публиканских и окружных избирательных комиссий. Райкомы ВКП(б), гор­комы и райкомы в городах обязаны тщательно проверить состав участковых избирательных комиссий, а ЦК нацкомпартий, крайкомы и обкомы обязаны проверить председателей и секретарей участковых избирательных комиссий для утверждения их райисполкомами и городскими советами или районны­ми советами в городах». Во 2-м пункте получил дальнейшее развитие тезис о том, что кандидат должен получить абсолютное большинство голосов своих избирателей. В телеграмме говорилось: «Отдельное от беспартийных выступ­ление коммунистических организаций со своими кандидатами только оттол­кнуло и отделяло бы беспартийных от коммунистов, побудило бы их к выс­тавлению конкурирующих кандидатов и разбило голоса, что на руку только врагам трудящихся. В этих видах ЦК ВКП(б) считает целесообразным выд­вижение от лица собраний рабочих и служащих по заводам и совхозам и собраний крестьян — по колхозам и селам, включая единоличников, со­вместных кандидатур... Выдвинутый таким образом общий кандидат по из­бирательному округу вносится на регистрацию в окружную избирательную комиссию от имени группы заводов, совхозов и колхозов, а также от партий­ных и беспартийных общественных организаций, обществ трудящихся. На партийные организации возлагается обязанность добиться поддержки этой кандидатуры общими собраниями рабочих и служащих по всем заводам и совхозам района, общими собраниями крестьян — по всем колхозам и селам района». Пункт 3-й шифротелеграммы гласил: «ЦК ВКП(б) предлагает ЦК нацкомпартий, крайкомам и обкомам не позднее 21 октября представить на утверждение ЦК ВКП(б) списки выдвигаемых ими кандидатов в депутаты Верховного совета СССР». Последние три пункта телеграммы были посвя­щены организационной и агитационно-пропагандистской работе на избира­тельных участках, которую должны были обеспечить ЦК компартий нацио­нальных республик, крайкомы, обкомы и райкомы ВКП(б)35.

Из этой телеграммы ясно видно, что не было и речи о том, чтобы от­странить партию от выборов. Наоборот, партийные комитеты и здесь рас­сматривались Сталиным как самая надежная опора. Никаких расхождений в понимании будущих выборов со сталинскими указаниями не было и в речи Эйхе 20 октября, с которой он выступил на собрании городского партактива в Новосибирске. «Нужно нам суметь, — говорил он, — выборы провести так, как это от нас требует партия, провести так, как мы проводим все указания нашего любимого вождя... Товарищ Сталин говорил, что нужно, чтобы было обеспечено процентов 20 беспартийных кандидатур, нужно, чтобы было со­блюдено правильное соотношение между количеством работников, выдвига­емых снизу, лучших людей, и количеством работников-делегатов, которые находятся на том или ином ответственном посту... Выставлять, публиковать кандидатуры, обсуждать, популяризировать должны начинать тогда, когда Центральный Комитет просмотрит» 36.

Тем не менее возможность выдвижения двух и даже трех кандидатур сохранилась, но в «превращенной» форме. По этому поводу на места «по поручению ЦК ВКП(б)» была отправлена телеграмма секретаря избиратель­ной комиссии Маленкова, в которой он сообщал список из 32 человек, кото­рые наряду с местными, одобренными ЦК ВКП(б), кандидатами могли выд­вигаться в депутаты Верховного совета СССР в любом из избирательных округов: Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович, Микоян, Андреев, Ка­линин, Косиор, Чубарь, Жданов, Эйхе, Ежов, Петровский Г., Хрущев, Бу­денный, Блюхер, Литвинов М., Булганин, Шверник, Шмидт О., Крупская, Чкалов, Водопьянов, Молоков, Громов М., Москатов, Косарев, Мехлис, Мануильский, Шкирятов, Маленков, Вышинский. «По примеру Москвы и Ленинграда, — говорилось далее, — указанные товарищи могут выдвигать­ся в избирательном округе наряду с местной кандидатурой, одобренной ЦК ВКП(б)... Всю эту процедуру с выставлением кандидатов из списка 32-хсчи­таем нужным рекомендовать ввиду того, что рабочие и крестьяне хотят выс­тавить на заводских и колхозных собраниях наиболее популярных в стране руководителей партии и Советской власти почти во всех местах. Иначе все будут удивлены, что известные руководители партии выставляются каждый из них только в одном каком-либо округе, а трудящиеся других округов не хотят или не имеют права будто бы назвать их в качестве своих представите­лей. Получается, что каждый из известных руководителей партии является вождем только в одном округе, а для остальных округов они остаются неиз­вестной фигурой. Чтобы ликвидировать эту несообразность, мы решили ре­комендовать Вам выдвинуть на общих собраниях рабочих и крестьян в раз­ных округах, кроме одобренных ЦК ВКП(б) кандидатов, еще 32 человека по указанному списку. Таким образом по каждому избирательному округу мо­жет фигурировать не обязательно одна кандидатура, а две или три, из кото­рых потом в день выборов будет баллотироваться только одна кандидатура» (курсив мой. — И. П. )

В последующие недели Сталина заботила только техническая сторона выборов. Вот три наиболее характерные телеграммы серии «Г», разосланные членам и кандидатам в члены ЦК ВКП(б), первым секретарям обкомов, край­комов и ЦК компартий национальных республик.

Телеграмма от 3 ноября: «ЦК ВКП(б) располагает данными о том, что многие обкомы, крайкомы, ЦК нацкомпартий и их руководители не уделяют внимания организационно-техническим вопросам избирательной камлании в Верховный Совет СССР. Списки избирателей составляются крайне не­брежно... Во многих избирательных участках отведены непригодные или плохо | оборудованные помещения... Доверенные лица, избранные на окружных пред­выборных совещаниях, еще не приступили к работе на избирательных учас­тках, и партийные организации не выделили до сих пор агитаторов в помощь этим доверенным лицам. ЦК ВКП(б) обязывает все обкомы, крайкомы, ЦК нацкомпартий немедля покончить с недопустимым пренебрежением к воп­росам организации и техники проведения выборов в Верховный совет СССР, исправить отмеченные недостатки и к 10 ноября сообщить в ЦК ВКП(б) о мерах, принятых к выполнению настоящей директивы. Секретарь ЦК ВКП(б) Сталин».

Телеграмма от 16 ноября: «ЦК ВКП(б) стало известно, что многие партий­ные организации ограничивают свое участие в избирательной кампании в Верховный совет СССР только проведением привычного типа общезаводских или фабричных митингов, окружных совещаний... наши партийные организа­ции фактически на избирательных участках работы не ведут и предоставляют там избирателей самим себе. ЦК ВКП(б) предлагает обкомам, крайкомам, ЦК нацкомпартий исправить такое положение и активно включить парторганиза­ции фабрик, заводов, колхозов, учреждений, учебных заведений во всю пред­выборную организационную и агитационную работу на избирательных учас­тках, считая организацию такой агитации наиболее важной задачей... ЦК ВКП(б) рекомендует всем горкомам, райкомам партии и первичным партий­ным организациям развернуть политическую работу среди избирателей не­посредственно по месту жительства... охватывая большевистским влиянием все слои избирателей и всех взрослых членов семей, пользующихся избира­тельным правом. ЦК ВКП(б) предлагает особое внимание уделить вопросам техники выборов, вопросам организации работы участковых комиссий на избирательных участках в день проведения выборов в Верховный совет СССР. Необходимо заранее внимательно продумать по каждому избирательному участку в отдельности, как обеспечить, чтобы в день выборов в помещении избирательного участка и возле избирательных ящиков не было очередей, чтобы избиратели могли быстро найти, к кому им необходимо обратиться для регистрации и получения избирательных бюллетеней, чтобы регистрато­ры могли в списках избирателей быстро находить соответствующие фамилии избирателей и т.п. Все эти организационно-технические вопросы имеют ог­ромное значение для организованного проведения выборов. ЦК ВКП(б) пред­лагает горкомам и райкомам ВКП(б) тщательно проинструктировать каждую участковую избирательную комиссию по всем вопросам организации работы на избирательном участке в день проведения выборов. В целях большей на­глядности этого инструктажа необходимо его провести в помещениях, где будет происходить голосование, с тем, чтобы тут же была предусмотрена вся организационно-техническая сторона выборов, а именно: порядок входа и выхода избирателей из помещения, регистрация избирателей, расположение помещений для заполнения бюллетеней, место расположения избирательно­го ящика и т.д. ЦК ВКП(б) обязывает первых секретарей обкомов, крайко­мов, ЦК нацкомпартий не позднее 1 декабря с.г. представить в ЦК ВКП(б) краткий отчет о выполнении настоящей директивы. Секретарь ЦК ВКП(б) Сталин».

Телеграмма от 2 декабря: «5 декабря исполняется первая годовщина со дня утверждения Чрезвычайным VIII Всесоюзным съездом советов Сталинс­кой Конституции СССР. ЦК ВКП(б) предлагает отметить эту годовщину в печати, митингами и массовыми собраниями трудящихся, осветив значение Сталинской Конституции победившего социализма и подлинного демокра­тизма, а также праздничными вечерами в клубах, домах культуры, театрах. День 5 декабря — всенародного праздника — должен стать днем мобилиза­ции всех трудящихся под лозунгами партии к выборам в Верховный совет СССР. ЦК ВКП(б) И. Сталин» 38.

6 декабря датировано решение политбюро о принятии «Обращения ЦК ВКП(б) ко всем избирателям, рабочим, работницам, крестьянам и крестьян­кам, к Красной армии, к советской интеллигенции». На следующий день оно было опубликовано в «Правде». И в это же время, 6 декабря, в Новосибирск на имя секретаря обкома И. И. Алексеева поступила шифротелеграмма прин­ципиально иного содержания: «Вашу шифровку о вылазках врагов народа получили. ЦК одобряет политику расправы с врагами народа и предлагает вам не давать пощады мерзавцам. И. Сталин»39. Таким образом широко раз­вернутая кампания по выборам стала мощнейшим прикрытием массового уничтожения «врагов народа» и его оправданием: «Во имя счастья нашего героического народа, во имя процветания нашей славной социалистической родины мы, — говорил Эйхе 20 октября 1937 г., — беспощадно громили и будем еще громить троцкистско-бухаринскую и иную фашистскую нечисть. Мы непобедимы, ибо нас ведет от победы к победе могучий гений нашей эпохи, наш великий вождь, родной и любимый учитель, товарищ Сталин». «Вся страна, наша область, — говорила на III пленуме обкома 25 октября 1937 г. заведующая отделом пропаганды и агитации Фрумкина, — пережива­ют огромный политический подъем. Этот подъем выражается в росте наших хозяйственных и политических успехов. Этот подъем выражается в том, с какой активностью и с какой огромной любовью выдвигают трудящиеся кан­дидатуры Сталина и других руководителей нашей партии и правительства.,. Этот подъем выражается в росте бдительности масс, в том, что огромные слои трудящихся масс включились в активную работу по выкорчевыванию шпионов и диверсантов, презренных троцкистов и бухаринцев»40. Массовое вовлечение народа в избирательную кампанию одновременно стало спосо­бом их массового соучастия в проведении политики репрессий.

В документах неоднократно отмечалось, что «за время избирательной кампании усилился приток заявлений со стороны трудящихся об отдельных контрреволюционных элементах», «в результате изучения Сталинской Кон­ституции и Положения о выборах у нас разоблачены враги народа, такие, как... »4|. Любой человек, высказывавший сомнение, становился потенциаль­ным кандидатом на арест. Вот три характерных примера из справки Кеме­ровского городского отдела НКВД «О ходе подготовки к выборам в Верхов­ный совет СССР» по состоянию на 26 сентября: «Заведующий культотделом рудкома угольщиков Новиков в присутствии рабочих высказал следующее: "Я не верю в правдивость новой избирательной системы, так как в советских газетах пишут одну ложь". (Новиков намечен к аресту. ) Кардашин среди ра­бочих азотно-тукового завода высказал: "Коммунисты везде говорят, что пред­стоящие выбора (так в тексте. — И. П. ) будут самые демократические, а сами выставили двух кандидатов в Верховный совет и Совет национальностей, Алексеева и Антонюка, и голосуй за них, это не тайное голосование, а то же самое, что и назначение". (Кардашин арестован. ) Татаринцева, жена инжене­ра, работник редакции "Кузбасс", среди женщин на агитпункте высказала; "Конституция существует на бумаге, кандидатами в Верховный совет выс­тавляют коммунистов, лучше сломать себе ногу, чем идти на эти выборы" (Татаринцева взята в глубокую агентурную проработку. )». Готовность к со­действию властям была усилена принятым тогда же постановлением СНК о повышении заработной платы низкооплачиваемым рабочим и служащим фабрично-заводской промышленности и транспорта, которое широко про­пагандировалось накануне выборов. «Разъяснение этого постановления, -говорилось в телеграмме второго секретаря Новосибирского обкома ВКП(б) Н. Ф. Лобова местным секретарям, — необходимо проводить со всей агита­ционной работой в связи с избирательной кампанией и подготовкой к 20-лстию Октябрьской социалистической революции» 42.

Обобщенный портрет кандидатов в депутаты Верховного совета СССР можно представить на примере кандидатов от Новосибирской области. В списке из 14 человек, утвержденных кандидатами в Совет Союза Верховного совета СССР, значились бывший первый секретарь Западно-Сибирского край­кома ВКП(б) Р. И. Эйхе, назначенный наркомом земледелия СССР, первый и второй секретари Новосибирского обкома ВКП(б) И. И. Алексеев и Н. Ф. Лобов, начальник управления НКВД по Новосибирской области Г. Ф. Гор­бач, начальник Кузбасса и главного управления металлургической промыш­ленности Наркомтяжпрома СССР академик И. П. Бардин, директор Кузнец­кого металлургического завода К. И. Бутенко, профессор, хирург, заслужен­ный деятель науки В. М. Мыш, комбайнер Лушниковской МТС Сузунского района С. Я. Рязанов, председатель Прокопьевского совета рабочих, кресть-янских и красноармейских депутатов И. М. Концевич, председатель Подъель­никовского сельсовета Каргасокского района Нарымского округа П. Е. Го­лешихнн. беспартийный забойщик, передовой стахановец С. А. Баннов, беспартийная передовая стахановка, звеньевая колхоза «Путь новой жизни» Мариинского района А. Е. Картавая, знатный комбайнер Юдинского совхоза Чистоозерного района И. А. Многолетний, председатель Ояшинского райис­полкома Б. А. Торбина. В Совет Национальностей Верховного совета СССР был избран один депутат — командующий войсками Сибирского военного округа М. А. Антонюк.

Наряду с вышеназванными местными кандидатурами на многочислен­ных предвыборных собраниях выдвигались и кандидатуры из списка 32-х, присланного Маленковым. По Новосибирскому городскому округу вместе с Эйхе были выдвинуты кандидатуры Сталина и Молотова, по Кемеровскому избирательному округу, вместе с Алексеевым, — Каганович и Шверник, по Татарскому избирательному округу, вместе с Многолетним, —- Чубарь и Блюхер и т. д. 43 В день выборов, 12 декабря 1937 г., на всех избирательных участках дежурили сотрудники НКВД, они же Представляли регулярные спецсводки о ходе голосования. Аресты происходили прямо на избирательных участках при активном содействии населения. По данным спецсводок, в Ирменском районе «явившаяся на избирательный участок дочь кулака Стародубцева, получив бюллетень, вышла с ним на середину помещения и заявила: "Не буду голосовать за антихристов" и бросила бюллетень. Возмущенные колхоз­ницы доставили ее в НКВД. Арестована. В г. Кемерово в Эйховском районе Погатенко, пользуясь безграмотностью женщин, говорил им о необходимос­ти зачеркнуть одну из кандидатур, записанных в разных бюллетенях». Пога­тенко был разоблачен старушкой, сообщившей об этом в НКВД 44.

Идеологическая обработка населения и террор возымели свое действие. Из всех информационных сводок, сообщавших о ходе выборов в Верховный совет СССР, особо выделяется следующий случай: «На избирательном учас­тке в с. Суммы Каргатского района 104-х летняя (!) старушка проголосовала, а потом расплакалась и заявила: "Спасибо товарищу Сталину, который допу­стил нас до управления государством"» 45.

С того времени долгие годы в СССР типичными были итоги голосова­ния 12 декабря 1937 г. — 98, 6 % проголосовало в целом по стране за канди­датов в депутаты Верховного совета СССР. Всего членами Верховного совета стали 1143 депутата — 855 коммунистов и 288 беспартийных. Первая его сессия проходила в Москве 12—19 января 1938 года. В повестке дня значи­лись следующие вопросы: внесение изменений и дополнений в некоторые статьи Конституции СССР в связи с принятыми решениями ЦИК и СНК СССР. Избрание президиума Верховного совета СССР. Образование прави­тельства — СНК СССР. Назначение Прокурора СССР. Возмещение депута­там расходов, связанных с выполнением депутатских обязанностей 46. А на следующий день на товарищеском ужине в Большом Кремлевском дворце перед депутатами выступил Сталин. По записи, сохранившейся в архиве Во­рошилова, именно на этом заседании он сказал свою многозначительную фразу: «Никому на слово, товарищи, верить нельзя», вызвавшую аплодис­менты присутствовавших. А затем предложил тост: «За органы бдительности во всесоюзном масштабе, за чекистов, за самых малых, средних и больших. (Аплодисменты. Крики «ура!». Да здравствует товарищ Ежов!) Не торопитесь, товарищи, торопливость — вещь плохая, сидите смирно, успокойтесь. Я пред­лагаю тост за всех чекистов и за организатора и главу всех чекистов — това­рища Ежова». (Бурные аплодисменты. )47. На этом заседании Сталин получил поддержку массовых репрессий со стороны высшего, согласно Сталинской Конституции, органа государственной власти страны.

Избрание в этот бутафорский парламент не гарантировало от репрес­сий. Из депутатов по Новосибирской области вскоре были арестованы и рас­стреляны бывшие начальники области — Эйхе, Алексеев, Лобов, Горбач. Если же вспомнить об избранном в начале июня 1937 г. бюро Западно-Сибирско­го крайкома ВКП(б), утвержденном ЦК в количестве 13 человек, то оно было репрессировано в полном составе: 11 человек — расстреляны, один -повесился в тюремной камере, один — многие годы провел в лагерях. К этому перечню следует добавить еще пять руководящих работников аппарата крайкома.

Выборы 1937 г. в принципе не могли привести к смене власти в СССР, потому что никакой реальной властью этот бутафорский советский парла­мент не обладал. Основа советской государственности в виде иерархии: по­литбюро, оргбюро, секретариат ЦК, обкомы, крайкомы и ЦК компартий национальных республик во главе с назначенными сверху секретарями -осталась неизменной. После Большого террора изменилось лишь кадровое наполнение этой иерархии. Назначение Верховного совета в системе поли­тической власти СССР было так же далеко от предназначения парламента в демократических странах, как вовлечение масс в политику власти от дого­ворных отношений государства и общества. Что же касается общего пред­ставления о всевластии Сталина как о воплощении либерализма, то это слишком очевидная мистификация.

Примечания

1.  GETTY J. Arch. State and Society under Stalin: Constitutions and Elections in the 1930s. — Slavic Review, 1991, Vol. 50, № 1, p. 33-35; ЖУКОВ Ю. Н. Репрессии и Конституция СССР 1936 года. — Вопросы истории, 2002, № 1; Жупел Сталина. Беседа А. Д. Сабова с Ю. Н. Жуковым. — Комсомольская правда, 5, 6. XI. 2002; Культовая механика. Ю. Жуков — А. Сабов. -Литературная газета, 5—11. 111. 2003, № 9.

2.  ЖУКОВ Ю. Н. Ук. соч., с. 23. Благодаря содействию С. А. Красильникова и В. Ю. Афиани удалось проверить архивный шифр дела, на которое ссылается Жуков. Записки Эйхе там нет. Тем не менее можно допустить существование этого документа, но, учитывая подчи­ненное положение Эйхе в системе сталинской власти, а также другие его обращения в ЦК на имя Сталина, Ежова и др., невозможно представить себе, чтобы в подобной записке он «требовал», «шантажировал», «вынудил». Не соответствует действительности сообщение, что Эйхе трижды получал осенью 1934 г. во время хлебозаготовок «право единолично, бесконтрольно, без суда и следствия выносить смертные приговоры». Документы свиде­тельствуют, что Эйхе получил это право от Центра по инициативе Молотова, который, побывав в Новосибирске и других районах края, 19 сентября 1934 г. отправил в Москву шифрованную телеграмму: «По примеру 1930 года предлагаю предоставить Эйхе право да­вать санкцию на высшую меру наказания в Западной Сибири в течение сентября—октября месяцев. Эйхе согласен. Жду ответа». В тот же день предложение Молотова было принято политбюро и оформлено как постановление ЦК от 19 сентября 1934 г., которое гласило: «Предоставить Эйхе право давать санкцию на высшую меру наказания в Западной Сибири в течение сентября и октября». Постановлением ЦК от 2 ноября эти полномочия Эйхе были продлены до 15 ноября, о чем Сталин сообщил ему лично в шифротелеграмме за своей подписью (Государственный архив Новосибирской области (ГАНО), ф. П-3, on. 2, д. 595а, л. 11—13; д. 643а, л. 1, 2, 5; Сталинское политбюро в 30-е годы. Сб. док. М. 1995, с. 65). В газетных выступлениях Жукова в пассаже, относящемся к июньскому пленуму ЦК 1937 г., Эйхе почему-то именуется первым секретарем Новосибирского обкома ВКП(б), хотя он стал таковым лишь с 28 сентября, после образования Новосибирской области.

3. Сталин и Каганович. Переписка. 1931 — 1936 гг. М. 2001, с. 597; История Советской Консти­туции. 1917-1957. Сб. док. М. 1957, с. 349.

4. ЭНТИН Дж. Теории заговоров и конспиративистский менталитет. — Новая и новейшая история, 2000, Ht 1, с. 70.

5. ЖУКОВ Ю.Н. Ук. соч., с. 17.

6. СТАЛИН И.В. Соч. Т. 13. М. 1951, с. 206—210.

7. Сталин и Каганович, с. 682—683.

8. Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКЛ(б) 1937 года. — Вопросы истории, 1993,1*5,с.З-4, 13-14.

9. Там же, 1995, № 3, с. 9; № 7, с. 20; № 10, с. 6, 7, 10, 16; № 3, с. 14—15.

10. Там же. 1993. № 5, с. 4; 1995, № 11-12, с. 21.

11. МАМАРДАШВИЛИ М.К. Необходимость себя. М. 1996, с. 172.

12. Вопросы истории, 1993, № б, с. 16—17, 27; Ni 7, с. 5—6.

13. ГАНО, ф. П-3, оп. 11. д. 29, л. 1.

14. Там же, оп. 2. д. 839. л. 81; д. 841. л. 58.

15. Там же, л. 113.

16. Там же, on. 11, д. 3, л. 154.

17. Там же, оп. 2, д. 867, л. 118—126; oil. 11, д. 30, л. 9-10, 15, 21.

18. Там же, оп. 2, д. 828, л. 5—10, 26—27; оп. 11, д. 30, л. 23—24; Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 558, on. 1, т. 4—5, д. 5003, л. 1.

19. ГАНО, ф. П-3, оп. 2, д. 867, л. 49—50.

20. Там же, оп. 11, д. 29, л. 5, 6.

21. Советское руководство. Переписка. 1928—1941 гг. М. 1999, с. 363.

22. ГАНО, ф. П-3, оп. 2, д. 867, л. 178, 179.

23. РГАСПИ, ф. 17, оп. 2, д. 780, л. 12.

24. ЖУКОВ Ю.Н. Ук. соч., с. 23; РОГОВИН В.З. 1937. М. 1996, с. 440; РГАСПИ, ф. 17, оп. 2, д. 614, 615; д. 779, л. 29, 30, 47.

25. Труд, 4.VI.1992; ХЛЕВНЮК О.В. Политбюро. М. 1996, с. 188—190.

26. Вопросы истории, 1993, № 6, с. 6. 37. ГАНО, ф. П-3, оп. 2, д. 1036, л. 42-43; д. 829, л. 106— 108; ф. П-4, оп. 34, д. 26, л. 1—3. Благодарю С.А. Красильникова за предоставление текста справки CH. Миронова «По делу эсеровско-монархического заговора в Западной Сибири» от 17 июня 1937 года.

27. Политбюро ЦК РКП(б)—ВКП(б): Повестки дня заседаний. Каталог. Т. 2. М. 2001, с. 877—

933.

28. ГАНО, ф. П-3, оп. 11, д. 682, д. 172.

29. Большевик, 1937, № 14, с. 17—18;

30. ГАНО, ф. П-3, оп. 11, д. 682, л. 256—257; оп. 2, д. 1034, л. 2.

31. Там же, оп. 11, д. 642, л. 29. Совпадение фамилий кандидата в депутаты и председателя окружной избирательной комиссии слишком бросалось в глаза, поэтому фамилия после­днего «И. Петров» была исправлена от руки на фамилию «П. Степанов».

32. Коммунист. Двухнедельный журнал Западно-Сибирского крайкома ВКП(б), 1937, № 11, с. 23; Большевик, 1937, № 13, с. 9.

33. ГАНО, ф. П-3, оп. 11, д. 697, л. 122-125.

34. Коммунист, 1937, № 12-13, с. 1-4; РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 1120, л. 94-96, 98.

35. ГАНО, ф. П-4, on. 1, д. 75, л. 15-18.

36. Там же, ф. П-3, оп. 2, д. 1034, л. 16, 44.

37. Там же, ф. П-4, on. 1, д. 75, л. 19-20.

38. Там же, ф. П-3, оп. 2, д. 822, л. 55-55об., 74—74об., 90-90об.

39. Политбюро ЦК РКП(б)-ВКЩб), с 933; РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 57, л. 136-137об.

40. ГАНО, ф. П-3, оп. 2, д. 1034, л. 28; ф. П-4, оп. 33, д. 3, л. 4.

41. Там же, ф. П-3, оп. 11, д. 205, л. 16, 17; д. 682, л. 205.

42. Там же, ф. П-4, оп.1, д. 74, л. 105-106, 93.

43. Там же, д. 10, ф. П-3, on. 11, д. 697, л. 33.

44. Там же, ф. П-4, on. 1, д. 74, л. 189, 190, 208.

45. Там же, л. 183.

46. Большевик, 1937, № 23—24, с. 6; Сталинская Конституция. Указатель литературы. 1937— 1940. М. 1940, с. 34.

47. РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 1121, л. 19.

Вопросы истории, №3, Март 2003. С. 19-37

Павлова Ирина Владимировна — доктор исторических наук.