Сопротивление народов СССР депортациям (1941-1949 гг.) / Ф. Л. Синицын

Массовые депортации населения по национальному признаку, произведенные в СССР в 1941 - 1949 гг., были не только грубейшим нарушением законности и прав человека, но и сопровождались противостоянием между представителями государства (воинские части, оперработники НКВД и НКГБ) и насильственно выселяемыми людьми. При депортации этнических немцев (1941 г.)¹, карачаевцев (1943 г.)², калмыков (1943 - 1944 гг.)³, крымских татар⁴, турок-месхетинцев, курдов и хемшинов (1944 г.)⁵ значимых фактов сопротивления со стороны выселяемого "контингента" выявлено не было. Отдельные случаи были отмечены только в ходе арестов антисоветских элементов, проведенных при депортациях.

Единичными были и факты преднамеренной порчи личного имущества, оставленного выселяемыми людьми в своих домах. Спецпоселенец Б., бывший зампредседателя РИК Улан-Хольского района Калмыкии, говорил землякам: "Зачем вы свои вещи оставили целыми, нужно было все пожечь или сломать. Я лично ничего целого не оставил им, всю посуду, обстановку и все вещи порубил топором на мелкие части, так что моим добром никто не воспользуется, я все уничтожил. Так нужно было поступить и всем калмыкам"⁶.

Совершенно другая ситуация сложилась при депортации чечено-ингушского и балкарского народов. Политическая ситуация в Чечено-Ингушской и Кабардино-Балкарской АССР, как и в северокавказском регионе в целом, была сложной. Еще до войны здесь отмечались повстанческие выступления, вызванные, в первую очередь, недовольством коллективизацией. В 1940 г., по некоторым данным, Генеральный штаб РККА предлагал принять в отношении населения ряда регионов Северного Кавказа "специальные меры" в виде депортации⁷.

На территории Чечено-Ингушской АССР, которая оценивалась НКВД СССР как "наиболее пораженная бандитизмом республика", сильные антисоветские выступления происходили в 1925, 1930, 1932 гг. и в январе 1941 года⁸. Органы НКВД отмечали, что в республике "годами действовали крупные, хорошо вооруженные кадровые политбандиты⁹, совершавшие бандитские налеты, террористические акты и диверсии", причем отдельные банды"оперировали на протяжении десятков лет и за этот период совершили по 100 - 150 бандналетов и терактов". В ходе чекистско-войсковой операции, проведенной с 20 сентября 1937 г. по 1 июля 1938 г., в ЧИАССР были ликвидированы 82 банды в составе 400 человек. К началу 1941 г. в этой республике действовала 21 повстанческая группа в составе 96 человек. С 1 января по 22 июня 1941 г. был отмечен 31 случай повстанческой деятельности, в то время как на остальной территории СССР подобных выступлений не было¹⁰.

В период Великой Отечественной войны число "антисоветских проявлений" в СССР многократно возросло - в 1942 г. их было в 11,9 раз больше по сравнению с 1941 годом¹¹. Наиболее сильный рост повстанчества произошел, в числе первых, в Мечено-Ингушской АССР (в июле-декабре 1941 г. - 4 выступления, в 1942 г. - 89). Количество бандформирований в этой республике выросло в 44 раза. В 1942 г. практически в каждом горном районе Чечено-Ингушетии имелись банды в составе 7 - 15 и более человек. Конечно, далеко не все бандгруппы преследовали "антисоветские цели", так как значительная их часть имела чисто уголовную направленность. Однако на территории ЧИАССР некоторые бандгруппы, по данным НКВД, "носили контрреволюционный характер" и имели "широкую пособническую базу"¹².

В октябре 1941 г. в Шатоевском, Итум-Калинском, Галанчожском, Чеберлоевском и Шароевском районах Чечено-Ингушетии бандповстанцам удалось организовать восстание. Было разгромлено большинство сельисполкомов и колхозов, совершено несколько террористических актов в отношении местных партийных и советских работников, разрушена телефонная связь между районами. В районе с. Галанчож банда захватила девятерых курсантов Грозненского пехотного училища РККА, и они были убиты¹³. Всего в восстаниях приняли участие до 800 человек¹⁴. 30 октября - 15 ноября 1941 г. войска НКВД в тяжелых боях разгромили восстание и наладили "нормальную деятельность советских и партийных организаций в районах, охваченным восстанием". Было убито 36 бандитов, задержан 251 человек, из них повстанцев - 127, бандитов - 7, бандпособников - 13, дезертиров - 104 человека. К январю 1942 г. были арестованы 25 выживших предводителей восстания, остальные перешли на нелегальное положение ¹⁵. По оценке НКВД, в целом эти операции были организованы плохо и должных результатов не дали¹⁶.

В январе 1942 г. по приказу наркома внутренних дел ЧИАССР С. И. Албогачиева была проведена операция в высокогорной местности Шатоевского, Итум-Калинского и Галанчожского районов, где действовала банда численностью до 255 человек. В результате операции было захвачено 97 человек, остальные скрылись в горах. В июне 1942 г. аналогичная операция была проведена в Шатоевском районе, в результате которой было захвачено 56 человек¹⁷.

В августе 1942 г. бандгруппа численностью 200 человек разгромила советские и партийные учреждения в с. Химой (райцентр Шаройского района ЧИАССР) и сельсоветы в селах Цеси и Зумсой, пополнив свои ряды местным населением. При нападении на с. Итум-Кале повстанцы были разбиты, было убито 200 и задержано 187 повстанцев. В августе 1942 г. произошло еще одно выступление, которое было ликвидировано в октябре 1942 года¹⁸.

Всего на территории Чечено-Ингушетии в 1942 г. было проведено 413 операций, в результате которых было ликвидировано девять банд в составе 102 человек. Кроме того, было уничтожено 529 бандитов из состава других банд и во время облав задержано 3793 человека, из них бандитов - 632, повстанцев - 713, бандпособников - 711, дезертиров - 818, прочих - 519 человек. Потери войск НКВД составили 65 человек убитыми и 28 ранеными¹⁹.

В 1943 г., после освобождения территории Северного Кавказа от гитлеровцев, советские органы усилили борьбу против сохранившихся немногочисленных, но хорошо вооруженных мелких бандгрупп²⁰. Вооружение они пополняли за счет запасов, предназначенных для местных партизанских и истребительных отрядов, которые в период боев на Северном Кавказе создавались из числа местного населения и получали вооружение "без всякого учета". По данным НКВД, от этих отрядов у местного населения осталось большое количество боеприпасов и оружия вплоть до минометов и станковых пулеметов²¹. Об обилии его в этом регионе говорит тот факт, что за годы войны на территории ЧИАССР у населения было изъято 18 тыс. единиц оружия²².

К лету 1943 г. банды "вместо открытой борьбы и обороны в укреплениях... перешли к убийствам из-за угла неожиданным налетом, с целью террора местного населения и парт[ийного] актива, грабежа совхозов, колхозов и отдельных колхозников"²³. В августе 1943 г. в Чечено-Ингушетии действовали 44 бандгруппы, как "грабительские", так и "политические". Также на территории республики скрывалось "большое количество" мужского населения, уклонившегося от призыва в Красную армию, лиц, бежавших из мест заключения, дезертиров. Этот контингент мог "служить резервом для пополнения и комплектования банд"²⁴.

За лето 1943 г. были легализованы (перешли к мирной жизни) 23 группы в составе 147 человек, а также 113 одиночек. К 1 сентября 1943 г., в республике орудовала 71 бандгруппа. В сентябре-октябре 1943 г. была ликвидирована 41 бандгруппа в составе 218 человек, в том числе легализовано 30 банд-групп в составе 183 человек и 60 одиночек. На 1 ноября 1943 г. было учтено 35 бандгрупп в составе 245 человек и 43 одиночки. На 15 ноября 1943 г. осталось 16 банд в составе 91 человека, которые "особой активности" не проявляли. По другим сведениям, к концу 1943 г. на территории республики вновь действовали 47 банд. По одним данным, в 1943 г. в ЧИАССР было уничтожено 236 бандитов, повстанцев и бандпособников, а также выявлено более 4000 рядовых членов повстанческих формирований²⁵. По другим же данным, в тот же период было проведено 148 операций, в результате которых было убито 294, ранено 22 ранено и захвачено 3803 человека. Потери войск НКВД составили 45 человек убитыми и 29 ранеными²⁶.

Из представленных данных видно, что учет органами НКВД "бандпроявлений" и численности состава банд в ЧИАССР был далеко не точным. Командование войск НКВД и само отмечало, что райотделы НКВД "точных данных о наличии бандгрупп... не имеют вследствие слабой агентурной работы, отсутствия должного учета всего преступного элемента", "большое количество бандитов числится... только по спискам, тогда как их, в самом деле, не существует", а "факты грабежей приписываются таким несуществующим бандам". Сотрудники районных органов НКВД допускали "много случаев недисциплинированности, безобразного поведения... (пьянки, дебоши со стрельбой)", не оказывали помощи в размещении личного состава войск НКВД, снабжении их электричеством, предоставлении линий связи, не соблюдали тайну, в связи с чем операции, намеченные войсками НКВД, преждевременно рассекречивались²⁷. Некоторые сотрудники НКВД республики, в том числе начальник отдела по борьбе с бандитизмом Алиев, считали что "ликвидация бандитов в Чечне - дело явно невыгодное, так как тогда НКВД делать будет нечего". Неудовлетворительность деятельности органов НКВД ЧИАССР по борьбе с бандитизмом отмечалась в постановлениях Чечено-Ингушского обкома ВКП(б). Существовали предположения о связи наркома внутренних дел С. Албогачиева, начальника Отдела по борьбе с бандитизмом

Алиева и ряда других работников НКВД ЧИАССР с бандповстанческими группами²⁸.

"Больным вопросом" являлись взаимоотношения между войсками НКВД, размещенными в республике, и местным населением. В среде военнослужащих "вынашивались нездоровые настроения по отношению к чеченцам", имели место случаи нарушения законности, присвоения ценностей, отобранных при производстве обысков. К обострению отношений с местным населением вели "перегибы в проведении чекистско-войсковых операций", выражавшиеся "в массовых арестах и убийствах лиц, ранее не состоявших на оперативном учете", без "компрометирующего материала" против них. С января по июнь 1943 г. в ходе операций НКВД было уничтожено 213 человек, из которых на оперативном учете состояли только 22²⁹.

Одним из условий, способствовавших развитию бандитизма в Чечено-Ингушетии, считалось также "недостаточное проведение партийно-массовой и разъяснительной работы среди населения, особенно в горных районах"³⁰. Местные органы власти не оказывали помощи органам НКВД и войсковым гарнизонам в изъятии оружия у населения. Работники советских и партийных органов сами имели много оружия, потворствовали неблаговидным делам своих знакомых и родственников. Командование войск НКВД считало, что бандгруппы пользовались "пассивностью руководства республики, которое не только не вело активной борьбы с бандитизмом", но в ряде случаев само являлось "бандпособниками"; имелись основания предполагать, что некоторые советские и партийные работники были "заинтересованы в поддержке бандитов", так как получали "долю с их грабежей", что местные партийные организации засорены чуждым элементом, и это "дает возможность проводить агитацию со стороны бандитов"³¹.

В горном Итум-Калинском районе с приходом войск НКВД "большинство мужского населения" взяло оружие и ушло в горы. Значительная часть местного населения "находилась под влиянием бандитского и антисоветского элемента и продолжала их укрывать". У населения имелось большое количество огнестрельного оружия, которое оно "злостно не сдавало". Проведение чекистско-оперативных мероприятий в районе не только не дало положительных результатов, но, наоборот, в ряде населенных пунктов еще ухудшило отношение населения к органам Советской власти. В частности, в Майстинском, Хилдихароевском и Баулоевском сельсосоветах жители категорически отказались сдать оружие и выгнали со своей территории представителей НКВД и советско-партийных органов. С вводом на территорию района войск НКВД отношение местных жителей к органам Советской власти внешне изменилось к лучшему, однако, по данным НКВД, они скрыто сохранялась "ненависть к Красной армии и Советской власти". Такая обстановка в районе не изменялась до момента депортации. Органы НКВД считали, что бандгруппы получали от населения "своевременную информацию о проведении войсковых мероприятий"³².

Однако в целом в 1943 г. наблюдались изменения в настроениях населения республики, которое, "в связи с успехами Красной армии на фронте", начало "враждебно относиться к бандитам", своевременно выполняло "различные государственные поставки", создавало "фонды помощи и подарков Красной армии"³³. Схваченный в январе 1943 г. О. Губе, руководитель гитлеровской диверсионной группы на территории ЧИАССР, показывал на допросе, что "в связи с успехами советских войск" он "стал наблюдать охлаждение... чеченцев и ингушей" по отношению к себе³⁴. Органы НКВД отмечали, что население ЧИАССР стало оказывать "сопротивление бандитам", "широкая разъяснительная работа со стороны партийных и советских организаций" давала результаты. Противостояние местных жителей участникам бандформирований выразилось в том, что только за один месяц (сентябрь 1943 г.) произошло несколько столкновений на этой почве. 11 сентября 1943 г. банда численностью 40 человек, напавшая на пастбище колхоза в хуторе Заверхи Веденского района, угнала 983 головы скота. Узнав об этом, колхозники организовали на путях банды засады, вступили с ней в перестрелку, убили одного и ранили трех бандитов. Банда, получив отпор, рассеялась. 16 сентября 1943 г. банда численностью 35 человек пыталась угнать 300 голов скота из колхоза в с. Кенхи Шароевского района. Колхозный актив организовал вооруженное сопротивление и не допустил угона скота. 24 сентября 1943 г. с пастбища вблизи хутора Нихой-Лам Веденского района банда в количестве 47 человек угнала 53 головы скота, принадлежавшего колхозу с. Махкеты Веденского района. Колхозники организовали преследование банды и, завязав с ней бой, отбили скот³⁵.

Изменению ситуации способствовала и перестройка работы районных органов НКВД и НКГБ, замена их руководящего состава, устранение "неблагонадежных" сотрудников. В результате они начали действовать "более решительно". Подразделения и штабные офицеры войск НКВД проводили в колхозах и райцентрах беседы, доклады и совместные митинги "по общеполитическим вопросам". Некоторые подразделения войск оказывали помощь колхозам в уборке урожая, "имея об этом хорошие отзывы". В результате взаимоотношения войск НКВД с местным населением значительно улучшились, а количество преступлений, совершаемых военнослужащими, резко снизилось³⁶.

К 10 января 1944 г. в Чечено-Ингушетии остались всего четыре бандгруппы в составе 12 человек, в том числе ранее легализованная банда М. Махмудова, перешедшая 1 января 1944 г. на нелегальное положение после убийства секретаря Веденского РИК Алиева. К 31 января 1944 г. было восемь бандгрупп в составе 26 человек. Увеличение количества банд объяснялось тем, что в связи с вводом дополнительного контингента войск НКВД в ЧИАССР в конце декабря 1943 г. четыре ранее легализованные банды, боясь привлечения к ответственности, перешли на нелегальное положение. Такое количество бандгрупп и их участников сохранялось в республике вплоть до момента депортации в конце февраля 1944 года³⁷.

Таким образом, к моменту депортации чеченского и ингушского народов бандитизм в ЧИАССР был в основном ликвидирован³⁸. В республике "остались отдельные немногочисленные бандгруппы", состоявшие из "кадровых бандитов, махровых изменников Родины"³⁹. Многие из них зимой 1943 - 1944 гг. переместились в крупные села и города, где жили по фиктивным документам, а некоторые даже устроились на работу. Значительная их часть вошла в общение с уголовно-преступным элементом, проститутками, проживала в трущобах и притонах⁴⁰. Часть бандитов жила по аулам, "прикрываясь, как мирные жители"⁴¹.

Депортация, начатая 23 февраля 1944 г., в горных районах продолжалась до марта. В результате было выселено 520 055 человек⁴² и арестовано 2016⁴³. При проведении операции войска НКВД руководствовались инструкцией "О порядке проведения операции выселения чеченцев и ингушей", изданной Л. П. Берия 29 января 1944 года. Инструкция предписывала "обращать особое внимание на охрану выселяемых, чтобы исключить случаи побега или нападения на охрану как со стороны выселяемых, так и бандитского элемента", "в случаях попыток к организации антисоветских волынок или нападения на оперативные группы... принимать решительные меры к их немедленной ликвидации вплоть до применения, в необходимых случаях, оружия", при этом"во всех случаях применения оружия... действовать твердо и решительно, без лишней суеты, шума и паники". Оружие военнослужащим было приказано держать всегда "наготове к действию"⁴⁴.

В целом, в ходе депортации "открытых выступлений и протестов в местах компактного проживания чеченцев и ингушей практически не было". Командование войск НКВД сообщало, что войска "с возложенной задачей справились без каких-либо эксцессов"⁴⁵.

Отсутствие сопротивления объяснялось предшествовавшей дезинформационной кампанией, а также тем, что "в горные районы было введено достаточное количество войск, которые располагались гарнизонами по всей территории", поэтому сопротивление со стороны вооруженных участников бандформирований было затруднено. В результате "бандиты, ошеломленные происходящими событиями, растерялись на некоторое время, затаив злобу, вели себя пассивно"⁴⁶. Сказалось и то, что накануне были произведены аресты склонных к противодействию жителей.

Должно было повлиять и "разъяснение" населению решения о депортации, которое заставило депортируемых "трезво реагировать на предъявляемые требования органов и войск НКВД"⁴⁷. Например, в ауле Нашхой-2 Ялхаройского района "разъяснение" было проведено следующим образом: в 5 часов утра 29 февраля 1944 г. "мужское население аула было созвано для доведения до него решения Правительства... Собранные были охвачены вооруженным кольцом... Установив время на сборы, чечен[ц]ы были распущены для укладывания имущества"⁴⁸.

Во время проведения операции были как "отдельные случаи высказываний недовольства на переселение", так и попытки бегства, заканчивавшиеся стрельбой и гибелью беглецов⁴⁹. Были и другие попытки оказать активное или пассивное сопротивление. При конвоировании населения из аула Басти на сборный пункт в аул Ами военнослужащие НКВД были обстреляны бандгруппой с хребта высотой 200 - 250 метров. В другом случае, в момент погрузки на автомашину один из выселяемых схватил топор и намеревался ударить им красноармейца. Находившаяся недалеко от места погрузки красноармеец X., видя это, произвела выстрел вверх, чем предупредила готовящееся нападение. Нападавший был обезоружен. Стрелок И. во время проведения депортации заметил трех чеченцев, идущих в направлении окраины села. Поняв, что они хотят скрыться, И. продвинулся вперед чеченцев и окриком остановил их. Чеченцы пытались бежать, но И. сделал предупредительный выстрел и задержал их. Все трое были доставлены на сборный пункт. Сержант П. во время выселения заметил, что хозяйка прячет какую-то вещь в одеяла. Он предложил показать эту вещь, которая оказалась карабином, заряженным на четыре патрона. Карабин был изъят, чем было предупреждено возможное нападение на конвой⁵⁰.

На территории Кабардино-Балкарской АССР в период Великой Отечественной войны также наблюдалась повстанческая активность. В конце 1941 г. и январе 1942 г. здесь было арестовано 50 участников банд. С февраля 1942 г. повстанческая группа действовала на территории Эльбрусского района, поддерживая связь с аналогичными группами в Карачаевской АО⁵¹. В начале 1943 г., после освобождения территории республики от оккупантов, в Черекском районе Кабардино-Балкарии была ликвидирована "политическая банда" в составе 300 - 350 человек. Она ставила целью уничтожение "работников партийных и советских органов и офицеров Красной армии", "разгром колхозов", "угон скота и грабеж местного населения"⁵². К августу 1943 г. в республике действовали 54 банды - в Чегемском, Нальчикском, Черекском, Эльбрусском, Урванском, Баксанском и Лескенском районах. ОрганыНКВД отмечали, что "населенные пункты, вокруг которых оперируют бандгруппы, являются базами содействия бандитов". Банды состояли из "кадровых" бандитов, дезертиров, уклонистов и пособников оккупантов. По национальности участники бандформирований были кабардинцы и балкарцы⁵³.

В 1943 г. в Кабардино-Балкарии в результате 25 операций был уничтожен 141 бандит, ранено 22 и захвачено 1039 человек. Потери войск НКВД составили 18 человек убитыми и 42 ранеными⁵⁴. На 10 января 1944 г. в республике осталось 20 бандгрупп в составе 243 человек, к 10 февраля - 13 бандгрупп в составе 120 человек⁵⁵, однако к 1 марта 1944 г. насчитывалось до 54 бандгрупп численностью в 930 - 950 человек. При вступлении войск НКВД в горные районы республики бандгруппы оказали вооруженное сопротивление. Банда из 60 человек в течение пяти дней удерживала селение Хабас, а другая, в составе 250 - 300 человек, в течение шести дней - район Верхней Балкарии. Войска НКВД с боем занимали селения, предназначенные для размещения гарнизонов. Участники бандгрупп "легализовались только под силой штыка". При этом "местное население почти поголовно, за исключением русских, укрывало оружие и боеприпасы", обеспечивая снабжение банд⁵⁶. По другим данным, на 1 марта 1944 г., на территории КБАССР оставалось всего 7 бандгрупп в составе 103 человек⁵⁷. Как и в случае Чечено-Ингушетии, создается впечатление, что статистический учет и здесь не велся с должной тщательностью, и доверять имеющимся данным в полной мере не представляется возможным.

Депортация балкарского народа в Казахстан и Киргизию происходила 8 - 9 марта 1944 года. Было насильственно выселено 44 415 человек⁵⁸. 8 апреля 1944 г. Политбюро ЦК ВКП(б) и президиум Верховного совета СССР постфактум приняли решение "О переселении балкарцев, проживающих в Кабардино-Балкарской АССР, и о переименовании Кабардино-Балкарской АССР в Кабардинскую АССР"⁵⁹.

Как и в ЧИАССР, официальное объяснение концентрации войск НКВД накануне депортации, доведенное до жителей Кабардино-Балкарии, заключалось в "подготовке к предстоящим учениям", что служило усыплению бдительности местного населения. В момент депортации "каждая семья предупреждалась, что в случае побега или попытки невыполнения указаний к ним может быть применено оружие". Во время проведения операции были попытки бегства, но они были пресечены⁶⁰. Сопротивления в какой-либо другой форме, равно как и применения оружия войсками НКВД, при выселении не было⁶¹. В то же время операция проходила на фоне активизации бандгрупп. Одна из этих групп 5 - 10 марта 1944 г. обстреливала из ружей и пулеметов с. Мухол Черекского района⁶². Однако этот обстрел начался еще до депортации и не может рассматриваться в качестве прямого ответа на насильственное выселение балкарцев.

В июне 1944 г. из Кабардинской АССР были депортированы семьи "активных немецких ставленников, предателей и изменников Родине, добровольно ушедших с немецкими оккупантами", всего 2040 человек. При доставке в места погрузки и отправке эшелона никаких эксцессов или "волынок" не было⁶³.

Несмотря на отсутствие значимого сопротивления при самом проведении депортации, после проведения ее на Северном Кавказе началась вспышка антисоветского сопротивления, почва для которого была подготовлена, во-первых, наличием в горах оставшихся бандгрупп и, во-вторых, тем, что часть населения смогла избежать депортации, так как мелкие населенные пункты, разбросанные в горной местности, не были охвачены войсками НКВД, а о существовании некоторых населенных пунктов органам и войскам НКВДвообще не было известно. Часть населения смогла укрыться от депортации в горах, лесах и городах⁶⁴.

Некоторые жители Чечено-Ингушетии предприняли попытку уйти в сопредельные регионы. В феврале 1944 г. одно из подразделений войск НКВД задержало 22 человека, пытавшихся перейти в Дагестан. Часть подлежавшего депортации населения скрылась в других населенных пунктах, не называясь чеченцами и ингушами. Избежавшие депортации таким путем были в дальнейшем выявлены в Саясанском, Итум-Калинском и Веденском районах Чечено-Ингушетии, в ущелье Шарой, на дороге Махкеты-Ведено. То же происходило в горных районах Кабардино-Балкарии и в районах Дагестана, граничащих с Чечено-Ингушетией. Органы НКВД полагали, что наличие "спецконтингента", избежавшего депортации, способствовало росту "бандпроявлений"⁶⁵.

Одним из главных последствий депортации было то, что изменилась идеология бандповстанческого движения. Вооруженные группы "от метода грабежа перешли к методу мщения" - терактам в отношении военнослужащих, сотрудников НКВД, а также и гражданского населения, направленного в горные районы для ухода за скотом и охраны имущества, оставленного депортированными⁶⁶. Один из руководителей сопротивления X. Исраилов и его сподвижники призвали людей, избежавших депортации, встать на борьбу за восстановление национальной государственности Чечено-Ингушетии и возвращение всех ее жителей на родину. Исраилову удалось объединить под своим началом мелкие бандгруппы и жителей невыселенных аулов. Так в одном строю оказались те, кто до выселения совершил не одно зверское преступление, и те, кто сознательно встал на путь вооруженной борьбы за восстановление своей республики⁶⁷. Люди, которые ранее были далеки от банддвижения, влились в него из-за чувства унижения и обиды за несправедливое выселение и ликвидацию национальной автономии.

Стали нередкими акты мести. 15 марта 1944 г. в районе хутора Зиверхи "неизвестным чеченцем был тяжело ранен кинжалом в голову дагестанец". Тогда же в районе хутора Хохеной "неизвестный чеченец напал на русскую женщину и нанес ей кинжалом рану в бок, а сам скрылся в лесу". Около с. Рошни-Чу были убиты бригадир колхоза и несколько женщин, ехавших в повозках за кукурузой⁶⁸. Одним из фактов, характеризующих изменение сущности банддвижения, служит переход 23 февраля 1944 г. на сторону бандформирований Л. Байсаровой, секретаря Итум-Калинского райкома ВЛКСМ, до депортации являвшейся искренней сторонницей Советской власти. Впоследствии она участвовала в оказании сопротивления войскам НКВД совместно с бандгруппой X. Исраилова⁶⁹.

После депортации бандгруппы оказались лишены основных баз, но, располагая значительным количеством оружия и получая пополнение из среды населения, избежавшего депортации, они активизировались. Бандгруппы непрерывно меняли свои места базирования, устраивали засады и выслеживали разведывательно-поисковые группы НКВД, которые несли потери; совершали убийства партийного, советского, колхозного актива и гражданского населения, прибывшего в порядке переселения. Бандгруппы оказывали "исключительно упорное" сопротивление при их ликивдации⁷⁰.

К 20 марта 1944 г., на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР действовали 9 бандгрупп в составе 87 человек, на 10 апреля 1944 г. - 15 бандгрупп (100 - 120 человек), на 20 апреля 1944 г. - 18 бандгрупп (115 человек) и 11 одиночек⁷¹. На территории бывшей Кабардино-Балкарской АССР к 10 марта 1944 г. насчитывалось 7 бандгрупп (103 человека), на 20 марта 1944 г. - 6 бандгрупп (99 человек), на 20 апреля 1944 г. - 8 бандгрупп (90 человек) и 7 одиночек⁷².

В марте 1944 г. на территории Грозненской области и Кабардинской АССР было убито 16, ранено 6 и захвачено 16 участников бандформирований. Потери войск НКВД составили 9 человек убитыми и 8 ранеными. В апреле 1944 г. на территории Грозненской области, Кабардинской АССР и прилегающих территорий Дагестана, Северной Осетии и Грузии было убито 30, ранено и захвачено 55 участников бандформирований. Потери войск НКВД составили 18 человек убитыми и 13 ранеными⁷³.

Подъем антисоветского сопротивления заставил командование войск НКВД поставить новые задачи: "В случае появления неизвестных лиц - задерживать, а при оказании вооруженного сопротивления - уничтожать"; предписывалось сжигать "встречающиеся на пути хутора, из которых скот выведен, продукты питания и имущество вывезено", очищать территорию "от остатков скрывающегося спецконтингента" для "обеспечения нормальных условий жизни и работы советских людей в этих районах"⁷⁴.

Очевидно, руководствуясь данными о почти полном уничтожении бандитизма в Чечено-Ингушетии, войска НКВД оказались не готовы к яростному сопротивлению со стороны повстанцев⁷⁵, при этом "после выселения спецконтингента органы НКВД лишились агентуры, работающей по бандитам"⁷⁶, так как чечено-ингушское население в основном было депортировано, а те, кто скрылся от депортации, в своей массе перешли на антисоветскую сторону.

В мае 1944 г. нарком внутренних дел СССР "в связи с усилившейся активностью бандпроявлений" на территории Кабардинской АССР и бывшей ЧИАССР издал приказ о проведении чекистско-войсковой операции "по ликвидации бандитизма"⁷⁷. Задачей операции было "полностью ликвидировать основные кадровые бандгруппы и их главарей... являющихся ядром бандформирования на Северном Кавказе", а "укрывшееся население и скот вывести из гор"⁷⁸. Операция проводилась 23 мая - 31 августа 1944 года. В результате было уничтожено 72, задержано 114 и легализовано 111 участников бандгрупп. Потери со стороны правительства составили 66 убитых (в том числе 16 гражданских лиц) и 34 раненых (в том числе семеро гражданских). Также было обнаружено и выведено из гор свыше 1000 человек, избежавших депортации. Осталось в Грозненской области восемь банд (до 60 человек), в Кабардинской АССР - четыре банды (до 69 человек - вместе с гражданским населением, скрывавшимся от депортации), в Дагестанской АССР - две банды в составе восьми человек⁷⁹.

В ходе операции подтвердилось, что в "труднодоступной местности Пригородного, Галанчожского, Шатоевского, Ботлихского и Ахалхоевского секторов" укрывалось население, избежавшее депортации, и большое количество скота, а "бандиты пополняются, питаются и готовят базы на зиму за счет населения, укрывшегося от переселения". В НКВД также полагали, что прочее гражданское население - по национальности тавлины, аварцы и др., которые "по своим особенностям и обычаям не много отличаются от чеченцев и ингушей", - могло также "служить для бандитов их пособниками и укрывателями"⁸⁰.

В конце лета 1944 г., по оценкам НКВД, в лесах и горах осталась лишь "незначительная часть" населения, избежавшего депортации. Активность оставшихся бандгрупп угасла, они укрылись в лесах и малодоступных местах. Перед войсками НКВД была поставлена задача не допустить "выхода бандитов на плоскость с целью грабежа местного населения и убийства колхозников"⁸¹.

К ноябрю 1944 г., в лесах и горах все же оставалась "небольшая часть" населения, избежавшего депортации, которое стало испытывать "большую тягу к легализации" в связи с недостатком в продовольствии, одежде и боеприпасах. К середине декабря 1944 г. в Грозненской области и Ахалхевском районе Грузинской ССР осталось шесть банд, не считая одиночек. Отмечалось, что лица, избежавшие депортации, имеют "тяготение к добровольной сдаче"⁸². В Кабардинской АССР осталось пять бандгрупп и некоторое количество одиночек. К концу декабря легализовались 24 бандита и 22 лица, избежавших депортации. По итогам 1944 г. органы НКВД сделали вывод, что "в горах остались немногие одиночки, которые истребляются нашими бойцами"⁸³. Оставшиеся бандгруппы укрывались в основном в труднопроходимых лесных зарослях, в землянках. В течение зимы 1944 - 1945 гг. банды активности не проявляли и шли на легализацию. С наступлением весны 1945 г. бандгруппы вновь активизировались, и мероприятия по их легализации перестали давать ощутимые результаты⁸⁴.

В мае 1945 г. на территории Красноармейского, Советского и Первомайского районов Грозненской области и Ахалхевского района Грузинской ССР снова была проведена операция. К этому времени на данной территории действовали шесть бандгрупп (110 человек) и скрывалось до 100 человек, избежавших депортации, в том числе старики, женщины и дети. Участники бандгрупп и мужская часть уклонившихся были вооружены. На западном берегу реки Аргун, в селениях и хуторах, населенных дагестанцами, бандгруппы имели "пособнические базы"⁸⁵. Войскам была поставлена задача перекрыть горные тропы, создать скрытые наблюдательные пункты, сколотить из местного населения группы содействия. В результате операции пять участников банд было убито, один ранен, уничтожено свыше 10 тайных баз⁸⁶.

Борьба с бандгруппами и выявление лиц, избежавших депортации, продолжались в Чечено-Ингушетии вплоть до 1953 года. За весь период после депортации было выявлено 6544 уклонившихся от депортации и ликвидировано 36 банд в составе 338 человек⁸⁷. Также в 1944 - 1948 гг. на территории бывшей ЧИАССР было задержано 28 человек, бежавших с мест поселений и вернувшихся на родную землю. В Балкарии призывы местных органов власти к бандповстанцам прекратить сопротивление желаемых результатов не давали, однако быстрое заселение предгорных сел Балкарии кабардинскими семьями в значительной степени стабилизировало обстановку. Тем не менее ликвидация остатков повстанцев в бывшем Черекском районе и других горных ущельях Балкарии продолжалась до конца 1940-х годов⁸⁸.

Органы власти осознавали, что сопротивление может быть оказано и в местах нового поселения. Поэтому "для усиления охраны и предотвращения попытки к бегству с места расселения переселенных в Казахскую ССР чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев" в апреле 1944 г. в эту республику был передислоцирован 289-й стрелковый полк внутренних войск⁸⁹. В местах нового поселения среди депортированных наблюдались "сопротивленческие" настроения, они говорили: "У нас на Кавказе много было банд, они и здесь из нашего брата будут"; "Они думают, что нас всех выслали, но нас всех не вышлешь, наших людей много осталось на месте"; "В данное время я решил организовать из чеченцев надежную группу, с которой мог бы совершить отсюда побег обратно на Кавказ, соединиться с оставшейся там бандой и вместе с ней действовать против Советской власти"⁹⁰. Однако до открытых выступлений в местах нового поселения дело не дошло.

Особым случаем выглядят факты саботажа при вселении на новые места со стороны греческого населения, подвершегося депортации в 1944 г. (из Крыма)⁹¹ и в 1949 году. 12 июля 1944 г. на станции Горская Ферганской области часть спецпереселенцев-греков организованно отказалась грузиться в автомашины и повозки, "заявляя при этом, что при выселении из Крыма их обманули, что их обещали переселить на Украину или Северный Кавказ,что климатические условия Средней Азии им не подходят, что они... не являются изменниками, многие участвовали в партизанских отрядах во время пребывания в Крыму немцев и т.п.". Разъяснения не принесли результата. Спецпереселенцы, особенно женщины, продолжали оказывать сопротивление "путем вызывающего поведения, выкриков с призывом "Не сдаваться"". Также "имели место шовинистические выкрики... - что они... не могут жить вместе с узбеками".

13 июля 1944 г. на станции Коканд Ферганской области произошло "аналогичное организованное массовое сопротивление". "Разъяснительная работа" среди спецпереселенцев и в отдельности среди старших по вагонам результатов не дала - "старшие по вагонам... заявили, что они ничего не могут сделать, так как все спецпереселенцы не желают ехать в колхозы". НКВД Узбекской ССР командировал к месту выгрузки спецпереселенцев зам. наркома внутренних дел УзССР Козырева и начальника оперотдела Тарасова. Однако повторное разъяснение сущности постановления о переселении из Крыма также ни к чему не привело. Из толпы спецпереселенцев слышались выкрики: "Расстреливайте нас на месте, в колхозы мы не поедем, возвращайте нас в Крым"; "Греки не сдаются, будем держаться, пока [не] вернете нас в Крым" и т.п. Таким образом, в течение трех суток спецпереселенцы открыто оказывали сопротивление и резко выражали нежелание расселяться по колхозам в местах их выгрузки⁹².

В Горский район были направлены 240 бойцов и офицеров войск НКВД. На станциях Горская и Коканд было арестовано 36 спецпереселенцев, "принимавших наиболее активное участие в оказании сопротивления". В первые машины спецпереселенцы были погружены насильственным путем, при помощи колхозников, что сопровождалось "выкриками и шумом" со стороны спецпереселенцев, но "через 30 - 40 минут сопротивление прекратилось, и оставшиеся начали грузиться в машины и повозки самостоятельно". В процессе следствия было установлено, что этот акт сопротивления ("волынка") произошел якобы не стихийно, а в результате "проведенной отдельными лицами агитации" - со станции Коканд на станцию Горская были посланы два подростка-грека с письмом о "сопротивлении расселению". К 29 июля 1944 г. органы НКВД арестовали шесть человек и дополнительно наметили к аресту пятерых. Было выяснено, что организатором "волынки" являлся К., который уговаривал спецпереселенцев "не прекращать сопротивления", "не сдаваться", так как, если понадобится, он "сможет прокормить всех греков на протяжении 15 дней"⁹³.

Руководство НКВД восприняло эти попытки сопротивления весьма серьезно, указав, что "факты организованного сопротивления следованию в места расселения свидетельствуют о заранее продуманной организации этого мероприятия частью враждебных элементов спецпереселенцев-греков"⁹⁴.

В 1949 г. 12500 турок, греков и "дашнаков" были депортированы из Грузии, Армении, Азербайджана и с Черноморского побережья РСФСР. При проведении депортации не было зафиксировано "происшествий, побегов или эксцессов", "нарушений общественного порядка или антисоветских действий"⁹⁵. Однако несколько случаев сопротивления произошло уже на новых местах расселения в Казахской ССР. Эшелон с депортированными греками, следовавший в Чимкент и Сас-Тюбе, ввиду неготовности приема спецпереселенцев на этих станциях, был остановлен для выгрузки на ст. Туркестан для последующего направления депортированных на работу на руднике "Миргалимсай". Спецпереселенцы выгружаться отказались. Войск, которые могли бы принудить их к выгрузке, на этой станции не оказалось. Было принято решение направить эшелон на ст. Бадам с целью доставить спецпереселенцев на работу в колхозах Арысского района. Однако и там они также "категорически отказались выгружаться". В Бадам была направлена опергруппа УМВД (40 человек; и 85 солдат и сержантов из 74-й дивизии конвойных войск МВД, базировавшейся в Ташкенте). После проведения "разъяснительной работы" спецпереселенцы были выгружены "без каких-либо сопротивлений".

В другом случае эшелоны с депортированными греками были поданы на разгрузку на ст. Терень-Узяк и на ветку "Платинстроя". Спецпереселенцы и здесь отказались от выгрузки и стали требовать отправки в Ташкент или Алма-Ату, "мотивируя это тем, что они переселяются добровольно, на основании поданных ими заявлений, и что в Кзыл-Ординской области им климат не подходит". Спецпереселенцы покинули вагоны и направились пешком по направлению к станции Берказань. Дважды их останавливала опергруппа УМВД в составе 26 человек, однако они оказали сопротивление, забрасывая сотрудников МВД камнями, с выкриками "Бросай оружие". На предупредительный выстрел не отреагировали и продолжали двигаться. На разъезде N13, куда они двигались, спецпереселенцы не нашли воды и вернулись к вагонам. После проведенной разъяснительной работы они были разгружены и расселены.

1 июля 1949 г. греки, депортированные в Шаульдерский район Южно-Казахстанской области, организованно, группами по 100 человек пришли на ст. Тимур с целью выехать в ближайшие пункты области. На разъяснения комендантского состава они не реагировали и водворить их обратно на места расселения удалось только с помощью прибывшей опергруппы МВД. Аналогичные случаи произошли 30 июня 1949 г. в Кировском районе и 3 июля 1949 г. - в Кзыл-Кумском районе Южно-Казахстанской области. По словам некоторых спецпереселенцев, их "бунт на ст. Тимур имел свои причины и значение, так как в это время многие греки из Шаульдерского района и других районов, узнав о... бунте, уехали в Москву для того, чтобы поставить в известность греческое консульство об издевательствах над греческими подданными со стороны Советской власти"⁹⁶.

Для предотвращения возможного сопротивления при депортации, особенно на Северном Кавказе, войска и органы НКВД заблаговременно проводили дезинформирование населения относительно "главной цели прибытия войск". Целью прибытия войск было объявлено "проведение маневров". В частности, в Веденском районе ЧИАССР во всех населенных пунктах на общественных учреждениях и клубах были написаны и вывешены лозунги, "мобилизующие население на оказание помощи войскам в проведении маневров в горных условиях". Политработники делали для населения доклады на тему "Текущий момент Отечественной войны и задача населения в оказании помощи войскам по проведению маневров". В населенных пунктах были показаны кинокартины. В с. Базоркино для местных жителей и рабочих консервного завода были прочитаны лекции на тему "Под знаменем Ленина-Сталина советский народ идет к победе" и "О текущем моменте Отечественной войны", продемонстрировано три кинокартины (шесть киносеансов), вывешены лозунги на русском и ингушском языках, призывающие на "оказание всемерной помощи Красной армии для быстрейшего разгрома немецко-фашистских захватчиков". Ансамбль художественной самодеятельности войск НКВД дал два концерта для личного состава войск и населения аулов Даг-Буг и Хай-Хи в Чечено-Ингушетии. В Кабардино-Балкарии для населения были сделаны доклады о текущем моменте войны и Международном женском дне. В селении Яникой силами бойцов и командиров полка войск НКВД для местного населения был дан концерт художественной самодеятельности⁹⁷. Некоторые части войск НКВД оказывали помощь колхозам впереброске семенного фонда⁹⁸. В Итум-Калинском районе командование войск НКВД прямо поставило задачу "поддерживать благоприятное отношение с местным населением с таким расчетом, чтобы не вызывать у него никаких подозрений" и "переселение чечено-ингушей произвести без вооруженного столкновения между войсками и местным населением"⁹⁹.

"Усыплению бдительности" местного населения служило улаживание возникавших у него конфликтов с военнослужащими. Конфликтные случаи возникали регулярно. 5 февраля 1944 г. в ауле Галанчож младший лейтенант Г. убил собаку местного жителя, "мотивируя тем, что собака укусила его за левую ногу". Красноармеец Б. "насмеялся над местным жителем, который шел в уборную, по их обычаю, с чайником". При совершении марша военнослужащие произвели небольшие поломки плетня и уборной, что вызвало недовольство местных жителей. Два офицера и красноармеец украли барана и принесли мясо в столовую батальона. Они утверждали, что чабан им отдал барана бесплатно, сказав что баран стоит "на базаре 4000 [рублей], а для Красной армии - даром". Чабан якобы не возражал, когда они прямо на поле резали барана. Однако через полчаса от чабана поступила жалоба. Таким образом, военнослужащие "грубо нарушили приказание, отданное дважды на офицерском совещании, о запрещении что-либо брать у местного населения", а также "создали нездоровое настроение среди местного населения" и дали повод "чуждым элементам" использовать это "как факт ограбления, чем создано недовольство среди местного населения... на части Красной армии". Личному составу войск НКВД было объявлено "о недопустимости подобных случаев"¹⁰⁰.

Другим элементом дезинформационной программы "в целях успокоения местного населения" было непосредственное проведение "тактических учений". Части войск НКВД провели учения с боевыми стрельбами, о чем население оповещалось заблаговременно через местные органы власти. В районе с. Базоркино один из полков войск НКВД 20 января - 22 февраля 1944 г. ежедневно проводил тактические занятия в дневное и ночное время, "одновременно хорошо изучая местность"¹⁰¹, что пригодилось потом во время депортации.

Для предотвращения сопротивления при депортации предписывалось строжайшее соблюдение "военной и чекистской тайны". Командиры подразделений войск НКВД получили приказание "категорически предупредить весь личный состав войск и оперативных работников НКВД и НКГБ о сохранении в строжайшей тайне всего, что относится к проведенной операции по К[алмыцкой] АССР¹⁰², как в пути следования, так и в пунктах новой дислокации", "всему личному составу соединений и частей и оперативному составу НКВД и НКГБ, находящемуся при частях, принять все меры скрытия принадлежности к войскам и органам НКВД", для чего "запретить ношение повседневных погон, петлиц и фуражек", "хозаппаратам соединений и частей войск во всех хозяйственных и денежных операциях, связанных с довольствием войск, ни в коем случае не расшифровывать нумерации частей и их принадлежность к войскам НКВД"¹⁰³.

25 января 1944 г. замнаркома внутренних дел СССР И. А. Серов указал, что "среди офицерского, сержантского и рядового состава, находящегося в районах, имеют место случаи разглашения чекистской и военной тайны", ведутся "разговоры между собой, а иногда и в присутствии гражданского населения, о целях своего пребывания и предстоящих задачах войск", "водительский состав автомашин принимает местное население к "попутным" перевозкам, заводит знакомства, в результате чего также становится на путь разглашения чекистской тайны". Был дан приказ усилить бдительность, установить жесткий контроль "за передвижением автотранспорта, его эсплуатацией, а также поведением водительского состава через офицерский и сержантский состав частей и подразделений", вести "решительную борьбу с расхлябанностью, недисциплинированностью и лицами, допускающими разглашение чекистской и военной тайны", а виновных в разглашении тайны лиц "от работы отстранять и предавать суду военного трибунала"¹⁰⁴. В некоторых воинских частях еще до получения указаний Серова, "в целях прекращения бесцельного хождения офицеров и бойцов по населенным пунктам и исключения, таким образом, контакта с населением", было отдано распоряжение о "заполнении рабочего дня с таким расчетом, чтобы у офицерского и рядового состава оставалось время лишь на организацию нормального отдыха"¹⁰⁵.

4 февраля 1944 г., очевидно, с целью большего усыпления бдительности местного населения и предотвращения контактов между ним и военнослужащими, Серов приказал "запретить личному составу КПП, выставляемых на въездах и выездах населенных пунктов и других местах, заниматься проверкой документов у проходящих и проезжающих граждан"¹⁰⁶.

Разглашение сведений о грядущей депортации пресекалось и в тех случаях, когда это происходило в среде военнослужащих войск НКВД. Например, командир батальона капитан Т. был предан суду чести офицерского состава за то, что 16 февраля 1944 г. он "предъявил обвинение" младшему лейтенанту Р. в том, что "последний до сего времени не довел до личного состава о предстоящей операции по выселению чечен[цев]". Утверждая, "что везде объявлено, а у вас почему-то нет", капитан Т. в присутствии офицеров и младшего сержанта С. рассказал об этом решении правительства¹⁰⁷.

Хотя органы НКВД предполагали, что в итоге "население не знало о главной задаче прибытия войск"¹⁰⁸, полностью "усыпить бдительность" населения не удалось. По Чечено-Ингушетии и Кабардино-Балкарии поползли слухи о грядущей депортации. Местное население проявляло "большую любознательность о целях прибытия в их населенные пункты войсковых частей". С прибытием воинских подразделений в станицу Ищерскую, где проживало русское население, некоторые жители прямо утверждали, что "части Красной армии прибыли сюда, чтобы выселять чеченцев". В местах расквартирования подразделений 143-го стрелкового полка внутренних войск местные жители - чеченцы - предполагали, что их "будут выселять в Сибирь"¹⁰⁹.

В первых числах февраля 1944 г. один из жителей аула Беной-Ведено пустил слух по селу, что он якобы видел, как из Грозного в Ростов-на-Дону на 24 машинах направили партию чеченцев. Имелись случаи, когда местное население собиралось на квартирах по 10 - 15 человек, но "цель этих сборов и какие ведутся там разговоры", органам НКВД установить не удалось. По всем селам Ножай-Юртовского района, где были расположены гарнизоны войск НКВД, наблюдалось усиление шелушения и помола кукурузы местным населением, чего ранее не было. Часть местного населения явно готовилась к выселению, для чего заготавливала продовольствие¹¹⁰.

В городе Орджоникидзе 20 и 21 февраля 1944 г. органы НКВД зафиксировали, что в квартирах чеченцев и ингушей в ночное время продолжительное время горел свет, а в некоторых квартирах свет появлялся периодически позже полуночи. Во дворах отмечалось "хождение" чеченцев и ингушей "с непонятными тихими разговорами""¹¹¹. В распространенной в этом городе листовке утверждалось, что будет произведена депортация "донских казаков, кабардино-балкар[цев], ингушей, чеченцев, осетин" и других народов. Слухи о грядущей депортации исходили и от местной номенклатуры. Секретарь Хасавюртовского райкома ВКП(б), очевидно, чеченец по национальности, говорил: "Скоро будут переселять всех чеченцев, надо сменить фамилию,чтобы скрыть национальность". Некоторые функционеры ЧИАССР заранее готовились к отъезду - скупали драгоценности, похищали продукты питания и промтовары¹¹².

В Кабардино-Балкарской АССР по прибытии войск НКВД среди местного населения возникло "нездоровое настроение", вызванное слухами о выселении балкарцев, которые в связи с этим пытались уходить в горы. Офицерский состав войск НКВД был вынужден провести соответствующую "разъяснительную работу", после чего отношение населения к воинским частям "значительно улучшилось"¹¹³.

В то же время часть местного населения готовилась к оказанию сопротивления войскам НКВД. В Ножай-Юртовском районе ЧИАССР с первых дней прихода частей НКВД местные жители делали попытки приобрести у военнослужащих оружие. Органы НКВД опасались, что "не исключена возможность нападения на наши гарнизоны и отдельных военнослужащих". Стремление приобретать боеприпасы проявлял даже руководящий состав советских и партийных органов из числа чеченцев. Обращаясь к военнослужащим, они заявляли: "Дай патронов, будешь жить хорошо"¹¹⁴. Легализованные бандиты, судя по их высказываниям, готовились встретить депортацию во всеоружии и оказать сопротивление¹¹⁵.

В г. Орджоникидзе 20 - 21 февраля 1944 г. отдельные лица из числа чеченцев и ингушей "готовились к уходу". И наоборот, были отмечены случаи прибытия чеченцев и ингушей из ближайших сел к родственникам, проживающим в Орджоникидзе, с целью уклониться от выселения. Среди ингушей велись разговоры: "В случае... выселения, требованию не подчиняться, из Орджоникидзе не поедут". Чеченцы и ингуши были вооружены холодным оружием, некоторые из них - огнестрельным, с которым они появлялись в городе круглые сутки¹¹⁶. Слухи о депортации ходили даже среди представителей осетинского населения, которые "волновались и переживали, предчувствуя недоброе"¹¹⁷.

Кроме пресечения утечки информации о запланированных депортациях, командование войск НКВД уделяло большое внимание воспитанию у военнослужащих решимости подавить возможное сопротивление. Случаи проявления сочувствия к выселяемому "контингенту" выявлялись, а их "виновники" несли наказание. Когда рядовой И. проявил сочувствие к чеченцам, "восхваляя их законы", он был отправлен в Хасавюрт в комендантский взвод, а расследование его дела было передано в отдел контрразведки. Командир взвода младший лейтенант М. "проявил малодушие, высказав свою слабохарактерность в том, что он не сможет справиться с поставленной задачей", то есть депортацией чеченцев и ингушей. За это он был отстранен от участия в операции, арестован на восемь суток домашнего ареста с исполнением служебных обязанностей и удержанием 50% зарплаты и направлен в Хасавюрт на должность командира комендантского взвода¹¹⁸. Как "положительный факт", командование войск НКВД отмечало, что во время депортации не было отмечено "случаев проявления жалости к выселяемому населению со стороны личного состава"¹¹⁹.

Вопросом, требующим изучения, является достоверность фактов неправомерного насилия со стороны военнослужащих и оперработников НКВД в отношении выселяемых. В воспоминаниях подвергнутых выселению немцев иногда говорится о безжалостном обращении с ними, когда "ночью их выгоняли из дома без вещей и отправляли под конвоем в Сибирь". В доступных исследованию документах пока не выявлено фактов издевательств и глумления над выселяемыми. Однако, в отношении "антисоветского элемента" войска НКВД действительно вели себя "жестоко и бесчеловечно"¹²⁰. При проведении депортации калмыцкого народа со стороны войск НКВД не было отмечено нарушений дисциплины, аморальных явлений и других "отрицательных действий", в том числе "мародерства и барахольства"¹²¹. Равным образом, не было выявлено таких действий при проведении депортаций в Крыму¹²².

Спорным вопросом является применение неправомерного насилия в период проведения депортации в Чечено-Ингушетии. По воспоминаниям историка К. Г. Левыкина, который в составе войск НКВД был непосредственным участником борьбы с бандитизмом в ЧИАССР и депортации чеченцев и ингушей, "мы не убивали беспричинно ни в 1942, ни в 1943, ни в 1944 году, ни женщин, ни детей, ни безоружных мужчин, даже тех, кто со злобой и из-подо лба глядел на нас недобрыми глазами"¹²³. До депортации командование войск НКВД проводило воспитательную работу с личным составом с целью предотвращения "отрицательных проявлений"¹²⁴. В результате во время депортации "аморальных явлений", мародерства и других "отрицательных проявлений" не было замечено¹²⁵. Попытки незаконного присвоения имущества пресекались, военнослужащие, замеченные в мародерстве, были наказаны¹²⁶. Лиц, уклонившиеся от депортации и впоследствии выявляемых в лесах и горной местности, отправляли в места нового поселения. Установки уничтожать мирных людей, скрывшихся от депортации, не было. В ноябре 1944 г. при проведении операции по борьбе с бандформированиями ставилась задача "физически уничтожить всех бандитов, скрывающихся в горах Северного Кавказа", однако не было задачи уничтожения чеченцев, ингушей или других людей по национальному признаку. Бандитов уничтожали как "немецко-фашистских агентов и их ставленников", "фашистско-бандитских элементов", "наемников фашизма"¹²⁷. Тем не менее остаются спорные и болезненные вопросы. В частности требуется выяснить истинные обстоятельства депортации в чеченских селениях Хайбах, Зумсой, Майсты¹²⁸ и пр.

Вопрос о сопротивлении во время депортации тесным образом связан с более общей проблемой - насколько антисоветское повстанчество и бандитизм, распространенные на ряде территорий, население которых было подвергнуто насильственному выселению, послужили причиной для решения Советского правительства о депортации. Принимая во внимание, что эти явления во время войны были распространены и на других территориях Советского Союза, их необходимо рассматривать в совокупности с другими мотивами депортаций, включая и "возмездие" главному противнику и его союзникам в связи с началом войны (депортация этнических немцев, финнов и др.), и наказание за пособничество врагу во время оккупации, и "устрашение" присоединенных к СССР в 1939 - 1940 гг. народов, и "превентивные меры" - избавление ряда народов от "соблазна предательства", и военно-стратегические задачи - освобождение стратегически важных областей страны от "потенциально нелояльного" населения¹²⁹, и "решение" национального вопроса путем ликвидации многонационального состава страны и ассимиляции "малых народов", и "грузинский фактор" - личное отношение Сталина и Берии к отдельным народам, а также их возможное намерение предоставить Грузинской ССР приоритетную роль на Кавказе, и извлечение экономической выгоды¹³⁰.

В пользу того, что подавление антисоветского бандповстанческого движения не было главной причиной депортаций народов, говорит тот факт, что в большинстве территорий, где во время войны себя ярко проявило бандповстанческое движение, к моменту проведения депортации оно было практически ликвидировано при поддержке местного населения (Карачай, Калмыкия¹³¹, Чечено-Ингушетия, Балкария). Тем не менее это не предотвратило насильственного выселения целых народов. Мало того, именно депортациипривели к обратным последствиям - вспышке антисоветского сопротивления там, где этому способствовали политические, географические и иные условия (Чечено-Ингушетия и Балкария), и побудили присоединиться к повстанческому движению людей, которые ранее в этом движении не участвовали и вообще не разделяли антисоветских взглядов.

Примечания:

1. БЕРЛИНСКИХ В. Спецпоселенцы: Политическая ссылка народов Советской России. М. 2005, с. 310; СИДОРЕНКО В. П. Войска НКВД на Кавказе в годы Великой Отечественной войны. СПб. 1999, с. 272.

2. СИДОРЕНКО В. П. Ук. соч., с. 281, 283; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 9479, оп. 1, д. 137. Докладная записка начальника ГУЛаг НКВД, 8.XII.1943; л. 135.

3. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 38775, оп. 1, д. 18, л. 30. Отчет о проведении чекистско-войсковой операции по Долбанскому району Калмыцкой АССР, 30.XII.1943.

4. Там же, ф. 38672, оп. 1, д. 29, л. 7; ф. 38654, оп. 1, д. 27, л. 26об. -27. Доклад о проведенной чекистско-войсковой операции частями и подразделениями 4-й сд на территории Крымской АССР с 17 мая по 20 мая 1944 г.; ЛЕВЫКИН К. Г. Памятью сердца в минувшее... М. 2004, с. 447.

5. РГВА, ф. 38663, оп. 1, д. 52, л. 102. Оперативная сводка N 21. 266-го сп ВВ НКВД. 1 - 16 ноября 1944 года.

6. ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 160, л. 59 - 59об. Докладная записка оперуполномоченного осп НКВД Зубрилова, 19.V.1944.

7. НЕКРИЧ А. Наказанные народы. Нью-Йорк. 1978, с. 87.

8. ГАРФ, ф. 9478, оп. 1, д. 63, л. 8 - 10. Материалы о положении с бандитизмом за 3,5 года войны.

9. Специфическая терминология советских карательных органов здесь и далее воспроизводится без оговорок.

10. Там же, л. 8 - 10; ф. 9479, оп. 1, д. 925, л. 15 - 16. Докладная записка УМВД по Грозненской области, 27.VIII.1956; ГАЛИЦКИЙ В. П. "...Для активной подрывной деятельности в тылу у Красной Армии". - Военно-исторический журнал, 2001, N 1, с. 18.

11. ГАРФ, ф. 9478, оп. 1, д. 43, л. 1. Справка о количестве зарегистрированных и раскрытых бандпроявлений по СССР за 1 июля 1941 - 1 января 1944 года.

12. Там же, л. 13, 60, 1. По ЧИАССР - оценочно (в источнике данные приведены по территории Грозненской области); ГАЛИЦКИЙ В. П. Ук. соч., с. 23.

13. РГВА, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 1. Доклад о результатах деятельности 141-го сп ВВ НКВД на территории Чечено-Ингушской АССР. С 25 октября 1941 г. по 1 июня 1943 г.; ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 11. Оперативно-боевая деятельность оперативных внутренних войск НКВД СССР за период с 1941 - 1943 годы.

14. ГАРФ, ф. 9478, оп. 1, д. 63, л. 16.

15. РГВА, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 1 - 2; ГАРФ, ф. 8131, оп. 37, д. 530, л. 28. Спецсообщение зам. прокурора ЧИАССР по спецделам, 19.I.1942.

16. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 11.

17. Там же, л. 11об.

18. ГАРФ, ф. 9478, оп. 1, д. 63, л. 38, 40; д. 30, л. 220об.; РГВА, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 2об.

19. РГВА, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 2об. -4.

20. Там же, ф. 38654, оп. 1, д. 27, л. 2. Доклад об итогах оперативно-служебной деятельности 141-го гсп ВВ НКВД в районах бывшей Чечни. С 1 ноября 1941 г. по 1 марта 1944 года.

21. Там же, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 9; ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 23. Обстановка на территории ЧИАССР.

22. ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 925, л. 19.

23. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 9. Справка о результатах боевой и служебной деятельности по ликвидации банд и банд-одиночек частями ВВ НКВД СССР за 1943 год.

24. РГВА, ф. 38775, оп. 1, д. 13, л. 303об. Управление Грозненской дивизии ВВ НКВД. Докладная оперативная сводка N 19, 17.VIII.1943.

25. Там же, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 23, 8об., 7; ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 925, л. 19.

26. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 4. Сведения о результатах борьбы с бандитизмом с 1 января по 31 декабря 1943 года.

27. Там же, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 23, 28, 29.

28. Ингуши. Депортация, возвращение, реабилитация: 1944 - 2004. Магас. 2004, с. 37, 16, 19, 31, 36, 47 - 49.

29. Там же, с. 21; РГВА, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 30.

30. Ингуши. Депортация, возвращение, реабилитация, с. 20.

31. Там же, с. 38; РГВА, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 24; ф. 38654, оп. 1, д. 27, л. 2; ф. 38775, оп. 1, д. 13, л. 303об.

32. Там же, л. 304об.; ф. 38672, оп. 1, д. 29, л. 3об. Деятельность Грозненской дивизии ВВ НКВД в ЧИАССР с 15 декабря 1943 по 10 марта 1944.

33. Там же, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 23.

34. Ингуши. Депортация, возвращение, реабилитация, с. 46.

35. РГВА, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 12.

36. Там же, л. 23, 31.

37. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 1 -1об., 33, 71, 81. Оперативные сводки штаба дивизии ВВ НКВД, г. Грозный, январь-февраль 1944 года.

38. Там же, ф. 38769, оп. 1, д. 19, л. 13; ф. 38654, оп. 1, д. 27, л. 19. Доклад о результатах служебной деятельности Грозненской дивизии с начала формирования до 1 апреля 1944 года.

39. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 50, л. 12. Штаб Грозненской дивизии ВВ НКВД - всем командирам частей, 4.I.1944.

40. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 9об.

41. Там же, ф. 38771, оп. 1, д. 16, л. 47. Донесение зам. нач. штаба 145-го сп ВВ НКВД по разведке. Первая половина февраля 1944 года.

42. ГАРФ, ф. 9478, оп. 1, д. 63, л. 81.

43. Там же, ф. 9401, оп. 2, д. 64, л. 161. Докладная записка Л. П. Берия И. В. Сталину, 29.II.1944.

44. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 129, л. 58, 60, 61. Инструкция "О порядке проведения операции выселения чеченцев и ингушей", 29.I.1944; ф. 38765, оп. 1, д. 87, л. 64. Приказ по 137-му сп НКВД. 27.II.1944.

45. СИДОРЕНКО В. П. Ук. соч., с. 289; РГВА, ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 94. Оперативная сводка N 6, 20 февраля - 1 марта 1944 г.; ф. 38672, оп. 1, д. 29, л. 4.

46. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 129, л. 8. Приказ по войскам НКВД СКО, 15.V.1944.

47. Там же, ф. 38672, оп. 1, д. 719, л. 118.

48. Там же, ф. 38907, оп. 1, д. 4, л. 22. Результат оперативно-служебной деятельности 205-го сб ВВ НКВД за 29 февраля 1944 года.

49. Там же, ф. 38672, оп. 1, д. 719, л. 57. Доклад о политико-моральном состоянии войск с 20 по 25 февраля 1944 года. Части НКВД Итум-Калинского района; ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 93. Доклад по 3-му краснознаменному мсп ВВ НКВД за 1 квартал 1944 года.

50. Там же, ф. 38765, оп. 1, д. 198, л. 26. Доклад о политико-моральном состоянии за 1 квартал 1944 г., 28.III.1944; ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 18об. Донесение начальнику политотдела ВВ НКВД СКО за январь-март 1944 г.; ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 40. Доклад по 26-му сп Орджоникидзевской дивизии ВВ НКВД за 1 квартал 1944 года.

51. ГАРФ, ф. 9478, оп. 1, д. 63, л. 23; д. 30, л. 33, 59.

52. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 12.

53. Там же, ф. 38775, оп. 1, д. 13, л. 304.

54. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 4.

55. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 1,71. Оперативные сводки штаба дивизии ВВ НКВД, г. Грозный, за 14.I, 10.II.1944.

56. Там же, ф. 38654, оп. 1, д. 27, л. 9 - 9об. Доклад о служебно-боевой деятельности 170-го сп ВВ НКВД на Северном Кавказе, 27.III.1944.

57. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 16. Справка о пораженности бандитизмом территорий бывших республик Чечено-Ингушской и Кабардино-Балкарской по состоянию на 25 марта 1944 года.

58. ГАРФ, ф. 9478, оп. 1, д. 63, л. 81.

59. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 17, оп. 163, д. 1402, л. 119; ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, д. 64, л. 254.

60. СИДОРЕНКО В. П. Ук. соч., с. 312; РГВА, ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 93.

61. РГВА, ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 130. Докладная оперативная сводка. 266-го сп ВВ НКВД, 1 - 10.111.1944.

62. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 16 - 16об.

63. ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 161, л. 57 - 58. Докладая записка НКВД и НКГБ Кабардинской АССР, 23.VI.1944.

64. РГВА, ф. 38760, оп. 1, д. 30, л. 63; ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 16; ф. 38663, оп. 1, д. 54, л. 171. Оперативная сводка N 35 266-го сп ВВ НКВД за 24 февраля 1944 года.

65. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 112об., 141, 119 - 121. Оперативные сводки 289-го и 266-го сп ВВ НКВД, март 1944 года.

66. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 129, л. 5. Зам. нач. внутренних войск НКВД СКО - начальнику ГУВВ НКВД СССР, 12.IV.1944.

67. СИДОРЕНКО В. П. Ук. соч., с. 303 - 304.

68. РГВА, ф. 38663, оп. 1, д. 54, л. 222. Донесение оперативному дежурному по штабу Грозненской дивизии ВВ НКВД от 141-го гсп ВВ НКВД, 16.III.1944; ЛЕВЫКИН К. Г. Ук. соч., с. 455.

69. КАШУРКО С. Мстительница. - Дош, 2005, N 7.

70. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 129, л. Зоб. Начальник внутренних войск НКВД СКО - командиру 4-й сд ВВ НКВД.

71. Там же, ф. 38654, оп. 1, д. 27, л. 11; ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 178, 200.

72. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 126, 200; ф. 38654, оп. 1, д. 27, л. 11.

73. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 30 - 30об.

74. Там же, ф. 38769, оп. 1, д. 20, л. 19. План проведения опермероприятий по изъятию и ликвидации скрывающегося бандэлемента на территории Галашкинского района; ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 19об.

75. СИДОРЕНКО В. П. Ук. соч., с. 304.

76. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 129, л. 9.

77. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 282. Оперативная сводка штаба 8-й сд ВВ НКВД, 15- 31.V.1944.

78. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 129, л. 71. Указания войскам, участвующим в операции по ликвидации бандитизма в горных районах Северного Кавказа; д. 130, л. 42. План операции по ликвидации бандитов. Июль 1944 года.

79. Там же, д. 130, л. 1,3, 10об., 11об.; ф. 38663, оп. 1, д. 52, л. 1. Оперативная сводка 8-й сд ВВ НКВД, 1 - 15.IX.44.

80. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 130, л. 42; ф. 38663, оп. 1, д. 53, л. 224. Оперативная сводка штаба 8-й сд ВВ НКВД, 21 - 30.1V.1944.

81. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 52, л. 30, 37. Оперативные сводки 141-го, 266-го гсп ВВ НКВД; ф. 38769, оп. 1, д. 18, л. 40. Приказ 141-му горно-стрелковому полку 8-й сд, сентябрь 1944 года.

82. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 52, л. 115, 125.

83. Там же, л. 124об., 183; ф. 38650, оп. 1, д. 1157, л. 34об.

84. Там же, ф. 38769, оп. 1, д. 21, л. 30. План дислокации подразделений 141-го гсп ВВ НКВД на территории Грозненской области с 20 мая 1945 года.

85. Там же, л. 47, 20. Планы операции по ликвидации чеченских банд на территории Грозненской области и Ахалхевского района Грузинской ССР, 30.VII.1945.

86. Там же, л. 31 - 32.

87. ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 925, л. 20.

88. СИДОРЕНКО В. П. Ук. соч., с. 306, 316.

89. РГВА, ф. 38663, оп. 1, д. 50, л. 26 - 32. Боевое распоряжение командиру полка, 19.IV.1944.

90. ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 161, л. 26об., 33, 38об. Спецсообщения НКВД Казахской ССР о настроениях и поведении спецпереселенцев с Северного Кавказа, 20.IV, 6 и 16.V.1944.

91. Там же, ф. 9401, оп. 2, д. 65, л. 275.

92. Там же, ф. 9479, оп. 1, д. 176, л. 203 - 204. Докладная записка НКВД Узбекской ССР, 29.VII.1944; д. 168, л. 116. Спецсообщение НКВД Узбекской ССР и командира 170-го сп ВВ НКВД, 20.IV.1944

93. Там же, д. 176, л. 204 - 205.

94. Там же, л. 207. ОСП НКВД СССР - начальнику ОСП НКВД Узбекской ССР, 14.VII.1944.

95. Там же, д. 476, л. I. Докладная записка на имя Берия, 26.V.1949; л. 29, 33, 36. Докладные записки УМВД по Краснодарскому краю, 29.VI; МВД Грузинской ССР, 8.VII; МВД Азербайджанской ССР, 16.VII.1949.

96. Там же, л. 67 - 77. Докладная записка МВД Казахской ССР, 25.VIII.1949.

97. РГВА, ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 70, 98об. Доклад по 3-му краснознаменному мотострелковому полку ВВ НКВД за 1 квартал 1944 г.; ф. 38765, оп. 1, д. 198, л. 13. Донесение начальнику политотдела 4-й сд ВВ НКВД, 8.II.1944.

98. Там же, ф. 38660, оп. 1, д. 3, л. 80об. Справка о политико-моральном состоянии частей войск 2-го сектора на 4 февраля 1944 года.

99. Там же, ф. 38672, оп. 1, д. 29, л. 4. Деятельность дивизии в ЧИАССР с 15 декабря 1943 по 10 марта 1944 года.

100. Там же, ф. 38765, оп. 1, д. 198, л. 13 - 13об., 21.

101. Там же, ф. 38660, оп. 1, д. 3, л. 80об.; ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 93.

102. Часть войск НКВД была направлена в ЧИАССР после участия в депортации калмыцкого народа.

103. Там же, ф. 38775, оп. 1, д. 18, л. 46. Приказ войскам НКВД, 31.XII.1943.

104. Там же, ф. 38660, оп. 1, д. 3, л. 48 - 48об. Приказ генерал-майора Малышева, 28.I.1944.

105. Там же, л. 70. Донесение начальника опергруппы Надтеречного района, 3.II.1944.

106. Там же, л. 73. Приказ генерал-майора Малышева, 4.II.1944.

107. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 54, л. 156 - 156об. Донесение штагруппы сел. Ножай-Юрт, 19.II.1944.

108. Там же, ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 70.

109. Там же, ф. 38660, оп. 1, д. 3, л. 80 - 80об.

ПО. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 50, л. 7 - 8. Боевое донесение штаба Грозненской дивизии ВВ НКВД, 15.II.1944.

111. Там же, ф. 38760, оп. 1, д. 28, л. 91. Доклад об итогах операции по выселению в г. Орджоникидзе.

112. ВИТКОВСКИЙ А. Операция "Чечевица", или семь дней чеченской зимы 1944 года. - Служба безопасности, 1996, N 1 - 2, с. 17 - 18.

113. РГВА, ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 98об.

114. Там же, ф. 38663, оп. 1, д. 50, л. 8; ф. 38660, оп. 1, д. 3, л. 80об.

115. ВИТКОВСКИЙ А. Ук. соч., с. 17 - 18.

116. РГВА, ф. 38760, оп. 1, д. 28, л. 91.

117. ЛЕВЫКИН К. Г. Ук. соч., с. 412.

118. РГВА, ф. 38663, оп. 1, д. 54, л. 156.

119. Там же, ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 71.

120. СИДОРЕНКО В. П. Ук. соч., с. 272.

121. РГВА, ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 73. Докладная записка 281-го отдельного сп ВВ НКВД за январь-март 1944 г.; д. 3, л. 102; ф. 38771, оп. 1, д. 94, л. 1. Политдонесение об итогах операции по выселению калмыцкого населения Калмыцкой АССР, 3.I.1944.

122. Там же, ф. 38654, оп. 1, д. 27, л. 28об.

123. ЛЕВЫКИН К. Г. Ук. соч., с. 419.

124. РГВА, ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 19об. Донесение начальнику политотдела ВВ НКВД СКО за январь-март 1944 г.; л. 70. Докладная записка, 29.II.1944.

125. Там же, ф. 38765, оп. 1, д. 198, л. 26; ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 93 - 94.

126. Там же, ф. 38654, оп. 1, д. 72, л. 71; ф. 38672, оп. 1, д. 719, л. 58об. Доклад о политико-моральном состоянии войск с 20 по 25 февраля 1944 г., части НКВД Итум-Калинского района, 4-го оперсектора.

127. Там же, ф. 38650, оп. 1, д. 1157, л. 44, 35 - 3боб. Докладная записка политотдела 8-й сд ВВ НКВД, 19.XI.1944.

128. Утверждения о фактах убийств мирного населения и прочего неправомерного насилия см.: ГАЕВ С, ХАДИСОВ М. ЧАГАЕВА Т. Хайбах: следствие продолжается. Грозный. 1994; КАТЫШЕВА М. Уроки чеченского. Ч. 1. Мичуринск. 2006, с. 109 - 118, 127 - 131. Противоположное мнение: ПЫХАЛОВ И. За что Сталин выселял народы? М. 2008, с. 309 - 318.

129. БЕРЛИНСКИХ В. А. Ук. соч., с. 21; ВЫЛЦАН М. А. Депортация народов в годы Великой Отечественной войны. - Этнографическое обозрение, 1995, N 3, с. 28; ПЫХАЛОВ И. В. Ук. соч., с. 1. Война и ислам на Северном Кавказе. М. 2000, с. 28; ПОЛЯН П. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. М. 2001, с. 103; НЕКРИЧ А. Ук. соч., с. 92.

130. МАЙСТРЕНКО И. Национальная политика КПСС в ее историческом развитии. Мюнхен. 1978, с. 148; ШУТОВА Т. Ук. соч., с. 10; OTTO POHL J. Ethnic Cleansing in the USSR, 1937 - 1949. Westport-London. 1999, p. 4.

131. РГВА, ф. 38650, оп. 1, д. 128, л. 4. Сведения о результатах борьбы с бандитизмом с 1 января по 31 декабря 1943 г.; СИДОРЕНКО В. П. Ук. соч., с. 281, 283; ГАРФ, ф. 9478, оп. 1, д. 63, л. 57 - 58.

Вопросы истории,  № 2, Февраль  2011, C. 32-51

Синицын Федор Леонидович - кандидат исторических наук